Сталин. Путь к власти - Юрий Емельянов

Неволя не только делала революционеров непримиримыми борцами против существующего строя, но могла ожесточать их друг против друга. В условиях навязанной людям постоянной близости друг к другу малейшие несходства в характерах, различия в привычках могли становиться источником повышенной раздражительности, провоцировать нелепые, но затяжные ссоры и обиды. Несогласия, возникавшие еще за стенами тюрем в конспиративных кружках, превращались в заключении в серьезные конфликты. Малейшее несогласие между «новичками» и «ветеранами» изображалось как проявление чуждых классовых влияний, капитуляция перед классовым врагом, а порой и как сознательное пособничество самодержавному строю.

Тюрьма нередко отравляла человеческие отношения ядом подозрений. Постоянно перебирая обстоятельства своего ареста или возвращаясь мысленно к ходу допроса, заключенные часто ломали голову над тем, почему полиции так много известно о них и подпольной организации. Первые подозрения падали на тех, кто остался на свободе, в то время как остальные члены организации были арестованы. Подозрения вызывало и поведение арестованных товарищей во время допросов: не выдали ли они секреты под пытками и не согласились ли сотрудничать с полицией в обмен на обещание свободы и денег.

Для некоторых подозрений были серьезные основания: российская жандармерия научилась искусно «освещать» деятельность революционных организаций, внедряя в них опытных агентов и провокаторов. Даже руководитель Боевой организации партии эсеров Азеф был агентом полиции. В рядах РСДРП также было немало агентов. В ЦК РСДРП и в думскую фракцию большевиков внедрился агент полиции Родион Малиновский. Некоторых из полицейских агентов революционерам удалось разоблачить (признанным специалистом по разоблачению был Владимир Бурцев). И все же в рядах подпольщиков появлялись новые агенты охранки, и очевидная утечка секретной информации вносила смятение в ряды нелегальных партий, усиливая подозрительность и взаимное недоверие друг к другу.

Многие преданные делу революции люди оказывались оклеветанными и обвиненными в сотрудничестве с полицией. Некоторых доводили до самоубийства, а иных казнили свои же товарищи по ложным обвинениям в предательстве. Позже обвинения в сотрудничестве с полицией стали обычным способом компрометации видных деятелей Советского государства. В 1920 году такие обвинения были выдвинуты в новороссийской белогвардейской газете против Луначарского и Троцкого. Не избежал подобных наветов и Сталин.

Глава 13.

БЫЛ ЛИ СТАЛИН АГЕНТОМ ЦАРСКОЙ ПОЛИЦИИ?

Ряд исследователей утверждает, что обвинения Сталина в сотрудничестве с полицией впервые были выдвинуты против него еще в дореволюционное время. Однако нет никаких документальных подтверждений подобных обвинений ни до революции, ни при жизни Сталина вообще. Обвинения такого рода были опубликованы в США вскоре после завершения XX съезда КПСС.

23 апреля 1956 года в журнале «Лайф» бывший видный работник ОГПУ-НКВД Александр Орлов (Лев Фельдбин), давно эмигрировавший на Запад, заявил, что его коллега по НКВД Штейн якобы еще в 1937 году обнаружил в архиве царской полиции папку с агентурными донесениями Иосифа Джугашвили заместителю директора департамента полиции Виссарионову. Ссылаясь на рассказ тех, кто якобы знакомился с содержанием этой папки, А. Орлов утверждал, что Сталин был агентом полиции вместе с Р. Малиновским, но «решил устранить Малиновского со своего пути на секретной работе в Охранке» и написать письмо в полицию против этого провокатора. По словам Орлова, на полях этого письма Сталина «была начертана резолюция товарища министра внутренних дел, которая гласила примерно следующее: «Этот агент ради пользы дела должен быть сослан в Сибирь. Он напрашивается на это…» Несколько недель спустя Сталин был арестован вместе с другими большевиками в Санкт-Петербурге, по иронии судьбы попав в западню, которая была уготована ему Малиновским». Однако в подтверждение своих слов Орлов не смог привести какие-либо документы.

В том же номере журнала «Лайф» Исаак Дон Левин опубликовал подобного рода обвинения против Сталина. Позже они более подробно были изложены в книге этого же автора «Величайший секрет Сталина», вышедшей в свет в 1956 году. Автор утверждал, что располагал документальными свидетельствами сотрудничества Сталина с царской полицией. Согласно версии Левина, Сталин начал сотрудничать с полицией 15 апреля 1906 года, когда был арестован в Тифлисе. Он якобы выдал расположение подпольной Авлабарской типографии РСДРП, которая в тот же день была разгромлена. За эту помощь полиции он тут же был не только отпущен на свободу, но и переправлен в Стокгольм для участия в IV (объединительном) съезде РСДРП. В подтверждение сотрудничества Сталина с полицией Левин приводил машинописное письмо, которое, по его словам, он получил в 1947 году от трех эмигрантов из России, проживавших после Октябрьской революции 1917 года в Китае. Вот его содержание:

«М.В.Д.

Заведывающий особым отделом Департамента полиции

12 июля 1913 года

Совершенно секретно

Лично

Начальнику Енисейского Охранного отделения А.Ф. Железнякову.

[Штамп «Енисейское Охранное отделение»]

[Входящий штамп Енисейского Охранного отделения: ]

«Вх. № 65 23 июля 1913 года».

Милостивый Государь!

Алексей Федорович!

Административно-высланный в Туруханский край Иосиф Виссарионович Джугашвили-Сталин, будучи арестован в 1906 году, дал начальнику Тифлисского г[убернского] ж[андармского] управления ценные агентурные сведения. В 1908 году н[ачальни]к Бакинского Охранного отделения получает от Сталина ряд сведений, а затем, по прибытии Сталина в Петербург, Сталин становится агентом Петербургского Охранного отделения.

Работа Сталина отличалась точностью, но была отрывочная.

После избрания Сталина в Центральный комитет партии в г. Праге Сталин, по возвращению в Петербург, стал в явную оппозицию правительству и совершенно прекратил связь с Охраной.

Сообщаю, Милостивый Государь, об изложенном на предмет личных соображений при ведении Вами розыскной работы.

Примите уверения в совершенном к Вам почтении

[Подпись: ] Еремин».

Левин писал, что он не удовольствовался приобретением этого письма и решил провести собственное расследование в 1950 году в Западной Европе. В окрестностях Парижа он разыскал бывшего генерала жандармерии Александра Спиридовича. По словам Левина, генерал не только узнал подпись своего коллеги Еремина на письме, но даже презентовал Левину серебряный графин с дарственной надписью от сослуживцев, среди которых была выгравирована подпись и Еремина. Генерал заверил Левина, что ему знаком и шрифт письма, и высказал мнение, что письмо было напечатано на машинке типа «Ремингтон» или «Ундервуд», которые использовались в России до Первой мировой войны. А.И. Спиридович удостоверил и личность того, кому направлялось письмо, заявив, что «в США находятся несколько беженцев из Сибири, лично знавшие Железнякова».