Псих Книга 1 - Олег Ефремов

десяти лет с удивлением нас рассматривающая. Нам задавали вопросы на чужом непонятном языке. Мы молчали, как партизаны, понимая, что влипли, по самое не балуйся.

Не добившись от нас никаких результатов, повели к хозяину поместья. Дабы тот принял решение, как поступить с незваными гостями, переполошившими весь дом. В кабинете, куда привели, за письменным столом сидел мужчина в домашнем халате, воззрившийся на нас с большим удивлением. А ему было чему удивиться. Перед ним стоял мальчишка в пижаме с босыми ногами и нетрезвая женщина в шелковом коротком халатике на голое тело. Марья Петровна, видно, сильно испугалась и теперь икала, воззрившись на хозяина, явно не веря собственным глазам.

— Михаил, йик, это ты или твой двойник? — мужчина довольно сильно смахивал на моего отца, но были существенные различия. Он был немного старше, в волосах блестела седина, а на лице усы притягивали внимание. Этот мужчина точно не был моим отцом, скорее мог приходиться ему старшим братом, но схожие черты лица явно ввели в заблуждение мачеху.

Дальше заговорил прототип папашки, но ни слова понять не смогли, язык был абсолютно чужим. Догадаться, конечно, же можно, в такой ситуации он интересовался, какого черта мы забыли в его доме. Марья Петровна стала сначала оправдываться, а потом наезжать, уняв наконец-то икоту. Вот только толку от этого не было, разговаривали два чужестранца. Я же молчал, рассматривая иной мир с большим любопытством. Потом мужик полез в ящик стола, явно что-то разыскивая. Достал две цепочки с кулонами, одну одел на себя, вторую дал жестом понять, чтобы нацепила Марья Петровна. Мне же висюльку не предложили, поэтому пришлось догадываться о дальнейшей беседе по смыслу.

— Как это где? В своем, то есть твоем доме, где же еще мне быть, я же не профурсетка по ночам таскаться по злачным заведениям, — с упреком отвечала мачеха, словно продолжала разговаривать с моим отцом.

— Кто это со мной? Родного сына не узнаешь? Сколько сегодня ты выпил, раз память напрочь отбило? — интересно, сколько выпила Марья Петровна, если до сих пор не поняла, что находится в доме совершенно чужого человека.

— В смысле у тебя нет сына, только дочь? А это тогда кто? Леонид — единственный твой наследник, о котором печешься больше, чем о собственной жене, — вот сейчас она явно перегибала палку. Отец ей вообще ни в чем не отказывал, а меня держал в строгости, заставляя заниматься с учителями-тиранами до кровавых мозолей и синяков по всему телу.

— Что мне здесь надо? Из какого я рода? Какой магией обладаю? — то ли для меня, то ли для себя дублировала она вопросы. — Мария Петровна Оболенская, княгиня, раз вышла за тебя замуж. Вот только магией обладаешь лишь ты, а я простая женщина, заботящаяся о твоей кровиночке, — она поправила свой немалый бюст и нежно посмотрела на меня.

— Что? Раз я без магии, то должна стать простой рабыней? И это не твой сын? — вот сейчас пассия смотрела на мужчину и в немом удивлении открывала и закрывала беззвучно рот, словно рыба, выброшенная на берег. Только сейчас до нее стала доходить вся горькая правда жизни, и в ее глазах плескался ужас. Марья Петровна трезвела на глазах, начав осматриваться по сторонам.

— Ты не князь Оболенский, не мой муж. Я обозналась, — стала мачеха замечать разницу. — Тогда как я тут оказалась? И как могу вернуться домой?

— Что значит нужно спросить у мага, который переместил в этот дом? Никто нас с пасынком не перемещал, разве что тот, кто забрался через окно в детскую спальню? — она стала догадываться, что сейчас произошло нечто похуже, чем покушение на ребенка.

— Верните меня обратно, мне тут совсем не нравится, зря я ударила ночного гостя бутылкой по голове, — она со слезами на глазах просила помощи у обескураженного хозяина. Теперь и у прототипа отца сложилась нужная картинка в голове, он задумчиво ее почесал. Потом стал подробно расспрашивать о событиях прошлой ночи, с удивлением на меня посматривая. А я прикидывался глупым мальчиком, боясь, что тот догадается о моей пресловутой способности. Я точно знал, кто именно переместил в иной мир нас с мачехой. И это был не тот убийца-извращенец, всему виной был мой дар, уже сработавший не в первый раз.

Попробовал вспомнить еще похожие случаи, но память не хотела сейчас выдавать все оптом, выдавливая из себя лишь мои десятилетние воспоминания.

Нас отвели в отдельную комнату, очень маленькую, бросив туда пару матрацев и заперев на замок. Мы осознали, что стали пленниками, и завтра решится наша незавидная участь. В этом мире неодаренные все были рабами, по этому поводу мачеха вообще пришла в сильное замешательство. Выйти замуж за князя, а позже попасть в рабство, такого провала успешной карьеры не смогла пережить ее психика. Поэтому мачеха, как только ее голова коснулась матраса, вмиг захрапела. А я остался лежать, прислушиваясь к шагам, не крадется ли за мной убийца в ночи.

С утра к нам заглянули охранники, которые жестами указали, куда стоит двигаться. Хозяин отдал распоряжение, чтобы мы начали прислуживать в доме, а также учить язык при помощи тех самых висюлек, одев нам на шею. В доме прислуга отнеслась к нам весьма ревностно. Объяснив, что мы даже не рабы хозяина, раз на нас по-прежнему еще нет татуировки на руке, которая являлась своеобразным маркером принадлежности к роду. Я очень не хотел портить тело, не желая становиться чей-то собственностью. Поэтому, как только дело запахнет керосином, приготовился бежать. Рано или поздно надеялся вернуться в свой мир. Осталось только понять, каким образом активировать свой пресловутый дар. Работу на нас свалили самую грязную. Марью Петровну заставили чистить большие кастрюли на кухне, а мне убирать дерьмо за какими-то скакунами. Пришлось выйти на улицу, дабы найти конюшню.

Поместье внешне было меньше, чем у моего отца, но вот приусадебных хозяйств гораздо больше. Пришлось слегка побегать между деревянными постройками, пока не нашел конюшню. Вот только там были ни разу не кони, а какие-то иномирные твари, стоящие в стойлах. Внешне они были чем-то похоже на лошадей, те же четыре ноги, хвост и даже грива. Вот только морда иная, совсем не травоядная, узкая, вытянутая, с огромным набором острых зубов, алчно поглядывающая, кого можно съесть. Да и сена в этой конюшне отродясь не было. Но гадили рептилии все же изрядно, смрад стоял еще тот.

— Авгиевы конюшни, — припомнил, что где-то об этом читал. Сравнил себя с Гераклом, который вмиг вычистил их, сжег вместе с конями и