Сквозь тебя - Дарья Данина

резким движением перехватывает моё запястье и тянет на себя. Несильно, но крепко. Я тихо пискнула, но тут же взяла себя в руки, стискивая челюсти и задирая подбородок, - я не бегаю ни за кем с ножом или с топором. Это... бля, - резко дёргает головой, - людям слишком сильно засрали мозги! Я не опасен для общества, Яра! И для тебя я не опасен. Слышишь?

Слышу...

Слышу собственный пульс в своей голове. Слышу цокот своих зубов. Слышу сердцебиение в глотке. И дышать не могу. А в остальном... его слова оглушали.

Я смотрела в его глаза. Жидкий свинец становился почти прозрачным. А мои пальцы влажными и скользкими.

Где-то в затылке жужжал противный тонкий голосок. Я пыталась его игнорировать. Гнать. Просто не замечать... но с каждой секундой он становился громче и звонче. Мне хотелось закрыть свои уши ладонями, чтобы не слышать: "Он впустил тебя в свой мир. В тёмные лабиринты своей души".

Найду ли я силы найти из них выход?

И... позволит ли он мне его найти?

Глава 38

- Снова оставишь меня здесь?

Покорно протягиваю Игнату свою правую руку и смотрю на то, как он вновь смыкает на моём запястье холодный браслет. Проводит пальцами по белоснежный битам, которыми обмотал покраснения, и скривил губы.

- Я скоро приеду, - на мгновение он сумел выдавить из себя улыбку и поднять на меня тоскливый взгляд. Он не хотел уходить. Но всегда уходил, оставляя меня бултыхаться в собственных мыслях.

Ничего больше не сказав, он вышел из спальни и вернулся через минуту. Поставил на пол возле кровати стакан с водой. И снова этот взгляд. Тоска... и вина?

- Пару часов. Не больше.

Задержал взгляд. Просто посмотрел. А я тут же почувствовала как ускоряется сердцебиение. Так не должно быть.

Игнат подцепил прядь моих волос и легко намотал себе на палец пару колец. Склонился и прижался к ним губами. Близко. Я слышала его спокойное дыхание и оно никак не стыковалось с моим: бешеным и рваным.

Уже через минуту я услышала дверной хлопок и несколько громогласных щелчков. Взглянула на наручники, и поджала губы. Мне хотелось кричать. Срывать глотку от ярости, страха и отчаяния. Мне это нужно было.

Поэтому, тихо всхлипнув, я левой рукой сгребла соседнюю подушку, и прижала её к своему лицу.

Я срывала горло. Ревела, вгрызаясь зубами в наволочку. Разрывала собственную глотку и... опустошалась.

Наступил второй день моего плена. Мы проспали от силы три часа, и он вновь оставил меня здесь одну.

Игнат больше ничего мне рассказывал. Да я и не готова была к каким-либо ещё откровениям. Всё это было слишком для меня. Никогда ещё в моей голове не творилось большего хаоса, чем сейчас. Мне нужен был воздух. Тот, в котором нет Игната.

С каждым всхлипом мой мозг отключался. И я была рада этому. Мне нужен был сон. Мне нужен был отдых. Непозволительная роскошь, не так ли?

...

- Эй! Как там тебя...

Я чувствовала мерное покачивание. Тошнотворное и совершенно лишнее сейчас. Сквозь сонную пелену до меня доносился чужой голос. Слипшиеся веки отказывались открываться.

- Ты живая? - ещё один толчок. Очень мягкий и осторожный.

Открываю глаза и щурюсь от яркого солнечного света. Несколько секунд, чтобы привыкнуть и рассмотреть лицо напротив. Игнат?

Не понимаю. Лицо расплывается, но я чётко уловила знакомые черты. Только голос идёт в резкий диссонанс с тем, что я слышу даже с закрытыми ушами.

- Ээй? Ау? Слышишь меня?

- Игнат? - странно. Выйди. Выйди из моей головы. Прошу тебя. Уйди. Я схожу с ума. Зажмуриваюсь и тихо скулю, ощущая скованность в руке.

- Да ладно? Что, так похож?

Я заправляю волосы за ухо и несколько раз моргаю. Это помогает. Передо мной был парень, которого я видела однажды. Это его брат. Костя.

Костя?

- Костя... - судорожный выдох. Я не могу взять себя в руки и тут же подскакиваю на кровати, но меня сдерживают наручники. Несколько лихорадочных вдохов. Кажется, я ощущаю дрожь в конечностях.

- Имя помнишь... уже хорошо... а вот я твоё забыл...

- Яра. Ярослава! Кость, помоги мне! - успеваю зацепиться за его руку и потянуть на себя, что есть силы. Но он упрямо вырывает своё предплечье из моих пальцев и поднимается на ноги. Отходит на шаг, чем неимоверно пугает. - Костя!

- Не вопи! - повышает голос и растерянно проводит ладонью по тёмным волосам. Взъерошивает густую шевелюру и обводит рассеянным взглядом комнату. Его глаза замирают на наручниках, - Чёрт... вот так сюрприз, мать вашу. Какого хера здесь происходит, Яра?

Я открыла рот, но что-то вдруг меня остановило. Слова встали костью поперёк горла. Я затаила дыхание, силясь понять, стоит ли мне рассказывать ему абсолютно всё. Ведь... это брат.

- Костя, - пропихиваю слюну в пересохшем горле и провожу языком по потрескавшимся губам, - просто помоги мне выбраться?

- Что он натворил, Яра? - он прищуривается, и этот взгляд до жути напоминает мне Игната. Что уж сказать? Родственники.

- Я... просто так вышло... - слова теряются на кончике языка и я готова вновь разрыдаться. Этот крах не имеет границ. Он затмил линию горизонта, погружая нас, меня, в густую, осязаемую тьму.

- Он причинил тебе вред? - ещё раз задерживает взгляд на кольце вокруг моего запястья.

- Нет, - машу головой, - он не тронул меня. Я в порядке... но... у него проблемы, Костя. А я не хочу касаться их! Понимаешь?! Я хочу домой! Костя!

- У меня нет ключей от наручников, Яра, - слишком отстранённо. До скрежета на зубах. До остановки сердца. Оно просто сорвалось вниз, цепляясь за рёбра и кровоточа.

- Ты... ты что, оставишь меня здесь? Так? - дёрнула прикованной рукой и скривилась, готовая разрыдаться, - Вот так? Просто бросишь?! Зная, на что он способен?! Ты ведь знаешь! Знаешь! Это ты пытался мне тогда сказать?! Да?!

...

Игнат

Её уже начали искать.

Прошло чуть больше суток, но мне удалось выяснить, что родители Яры уже подняли шум. Не знаю, сколько времени понадобится ментам, чтобы выйти на правильный след, но это дело времени. А если рыжая подружка Яси пораскинет мозгами, то вполне возможно, что она сообразит что к чему. Если Яся делилась с ней сокровенным, то здесь вообще долго думать не нужно.

Вчера на встрече со следователем меня не хило кидало. Я говорил о том, что происходило в стенах больницы, но все мои мысли были о том,