Герой Рима (ЛП) - Джексон Дуглас

Валерий устало улыбнулся. — Ты хорошо справился, Лунарис. — Он считал скудные силы в своем распоряжении. В глубине души он всегда знал, что так будет. У него не было выбора, кроме как защищать то, что он мог, и опасаться того, что он не мог. — Мы поставим здесь двести пятьдесят человек в две шеренги. Он указал на место в дюжине шагов от ворот. — Организуй четыре отряда по десять человек и расположи их так, чтобы они справились с любым прорывом. Они будут моим стратегическим резервом. Я знаю, что это немного, но этого должно хватить. — Он посмотрел туда, где молодой жрец Фабий беспокойно стоял с другими гражданскими лицами рядом с несколькими отдыхающими легионерами, словно овцы среди стаи волков. — Остальных мы оставим в редуте пронаоса, и когда нас, наконец, отбросят назад, они прикроют нас, пока мы не присоединимся к ним в храме. — Он сказал это как ни в чем не бывало, как будто он обсуждал цену на зерно на Форуме, но от этих слов Лунарис похолодел. Не имело значения, как долго защитники будут удерживать их, говорил он, или скольких они убьют; поражение было неизбежным, как следующий рассвет.

Валерий надел шлем, и двое мужчин направились к южной стене комплекса и воротам, которые делили его пополам. Они шли неторопливо, зная, что на них смотрит каждый защитник.

Два легионера устанавливали последний из деревянных брусьев, чтобы заблокировать арочные ворота. Стена по обе стороны от ворот была высотой только до плеч. Валерий посмотрел за него туда, где угрюмой плотной массой ждали кельты, наполовину заполнявшие площадь садов и огородов. Теперь не было ни насмешек, ни вызовов, только задумчивая, наполненная ненавистью тишина, которая, казалось, наполняла воздух вокруг него энергией. Из-за них доносились вопли и крики тех, кто грабил город, и еще тысячи людей, пытавшихся добраться до храма по забитым улицам.

— Когда они впервые появились, мы были уверены, что вас уничтожили, — тихо сказал Лунарис, и Валерий понял, как тяжело приходилось защитникам храма, слушая шум битвы, но не в силах ничего сделать. — Нас было всего несколько сотен, но они попытались атаковать ворота, и нам пришлось использовать половину нашего запаса копий, чтобы отогнать их. С тех пор они стали более осторожными. Может, мы убили их вожака. Теперь они, кажется, довольствуются ожиданием.

— Они не нападут, пока Боудикка не явится сюда, посмотреть — уверенно сказал Валерий. — Она не только захочет увидеть свою месть, она захочет почувствовать ее и попробовать на вкус. У нас еще есть время.

Время ждать. И пока они ждали, легионеры тихо переговаривались между собой и диктовали последние сообщения более грамотным, Валерий смотрел, как умирает Колония. Это не было случайным разрушением. Оно был организовано, направлено и призвано стереть город с лица земли. Мятежники уже обнаружили, что прочный римский дом нелегко сжечь. Факел, брошенный на черепичную крышу, только сгорал, оставляя на охре почерневший ожог. Но они быстро научились. Сначала они очистили дальние склоны холма за рекой от высохших, маслянистых кустов утесника, которые заполнили пространство между фермами и тащили в город огромные тюки. В то время как это было сделано, другие были заняты на крышах, сдирая черепицу с островков, бывших казарм, базилики и вилл в их прекрасных садах, и обнажая покрытое смолой дерево. Теперь факелы могли делать свое дело, а внутри стен горел дрок со всей силой греческого огня. С территории храма он поначалу казался безобидным, лишь несколько струек дыма поднимались над линией крыши. Но за считанные минуты усики превратились в огромные извивающиеся колонны, с ярко-красным и золотым огнем в их сердце, достигающим неба, испещренным миллионами бесконечно малых танцующих искр, которые жили и умирали за секунду. Дом за домом, улица за улицей город был поглощен пламенем мести Боудикки. Гнев Андрасты обрушился на Колонию.

Но Валерий знал, что ей этого будет недостаточно.

Она пришла, когда солнце достигло своего пика, неся длинное копье, но на этот раз без лишнего шума, потому что ни одна колесница не могла проехать по забитой главной улице, которая была одной из немногих, еще не загоревшихся. Валерий наблюдал, как толпа воинов расступилась, позволяя фигуре с огненными волосами выйти из их среды. Впервые она была достаточно близко, чтобы он мог как следует рассмотреть ее. Она выглядела старше, чем он себе представлял, возможно, ей было под тридцать, и черты ее лица были скорее поразительны, чем красивы, что его странно разочаровывало: широкий лоб и нос, которым мог бы гордиться любой римлянин. Клетчатая накидка покрывала ее плечи, скрепленная на груди большой золотой брошью, которую превосходил толстый торк на шее из того же металла. Но именно ее глаза сделали ее такой, какая она есть. сверкающие, как полупрозрачные изумруды, в глубине которых пылает бушующее пламя ее жажды мести. Она вспомнила свое прежнее чувство раздетой догола и снова испытал его, ее ненависть, концентрировалась на том, чтобы ослабить защитников и лишить их мужества. Боудикка стояла, строгая и прямая, в окружении своих советников и знати, которые рисковали всем, чтобы присоединиться к ней. Валерий обнаружил, что его тянет к одному воину с перебинтованной головой, возможно, выжившему в бою на мосту, которого поддерживал худощавый человек в сером плаще, переливающемся на солнце.

Он увидел, как копье поднялось.

— Приготовиться, — крикнул он и побежал обратно к двойной шеренге легионеров.

Они шли волнами глубиной по двадцать, и, если бы у Валерия было больше копий, они бы погибли волнами. Вместо этого только первые двести чемпионов были отброшены назад, когда они карабкались на вершину стены, и наконечники копий пронзили голую плоть, мышцы и кости, а затем снова плоть. Но несмотря на то, какое впечатление произвела бойня на нападавших, легионеры, с тем же успехом, могли бросать лепестки роз.

— Вперед! — Валерий принял щит и встал в центре передней шеренги римлян. Невозможно было руководить этой битвой сзади.

Промокшие от пота легионеры прошли десять шагов тесными рядами, прикрываясь щитами высотой до плеч, и врезались железными выступами в лица первых людей, пересекших стену. Валерий ощутил удар в левое предплечье и ударил гладием через брешь в мимолетном шве бронзовой кожи. По всей линии он слышал знакомое, почти звериное рычание, когда его легионеры вонзали короткие мечи в податливую плоть, и крики, когда острия вонзались в цель. Поначалу воинов не хватало, чтобы прорваться через территорию, чтобы заставить защитников отступить, и солдаты прижимали их к стене, в то же время гарантируя, что тем, кто попытается пройти позади них, негде будет приземлиться, кроме как на своих товарищей. Люди на стене скакали и бушевали, пытаясь найти способ добраться до врага и выкрикивая свою ненависть, но их выходки разоблачили их перед теми немногими лучниками, которых Лунарис сумел разместить на крыше храма, и меткие стрелы одна за другой срывали их с насеста. На данный момент легионеры Валерия более чем держались, но град копий из-за стены приземлился, не различая своих и чужих, и нанес тяжелый урон защитникам. Легионер во второй шеренге вскрикнул и пошатнулся, когда одно из широких лезвий пронзило ему бедро. Почти в то же мгновение человек рядом с Валерием был ослеплен ударом копья одного из пойманных в ловушку воинов и отшатнулся, прижав руки к лицу, а сквозь пальцы у него хлынула кровь. Валерий оказался лицом к лицу с тремя сильно татуированными варварами.

Первый длинный меч, которым владел рычащий седовласый старик, который должен был быть слишком стар, чтобы драться, обрушился на него по дуге, рассчитанной на то, чтобы снести ему голову с плеч. Отчаянным парированием он смог заблокировать удар, направив клинок вверх и оставив обнаженный живот человека открытым для острия меча, мелькнувшего из второй линии римлян. Бритт с недоверчивым воем упал, как раз в тот момент, когда второй воин отбил щит Валерия своим собственным. Любой удар свалил бы римлянина с ног, но из-за кричащих, потных тел, толпящихся со всех сторон, его противник смог нанести только неуклюжий удар сверху, который дал Валерию время, необходимое для того, чтобы вонзить гладий под подбородок бритта в его мозг. Передышки по-прежнему не было. Смертельный удар оставил его открытым для воющей, красноглазой фигуры, которая вырвалась слева от него и рубанула его массивным топором дровосека. Валерий выругался, зная, что не сможет повернуться достаточно быстро. Именно в этот момент его сосед, теперь ослепший выкашливающий свою жизнь среди топчущих ног, должен был прикрыть его. Топор был направлен так, чтобы удар пришелся его по левому плечу, и он знал, что его доспехи не смогут защитить от такого грозного оружия. Огромный клинок рассек бы ключицу, грудь и ребра. Он закричал в отчаянии, как раз в тот момент, когда громоздкая фигура шагнула в брешь рядом с ним, чтобы с хрустом сомкнуть щиты, и через мгновение лезвие топора появилось, пройдя сквозь три слоя дубового щита Лунариса. Здоровяк усмехнулся, резко отдернул щит в сторону и нанес удар своим коротким мечом. Он был вознагражден стоном. Валерий благодарно кивнул и вернулся к задаче остаться в живых