Аракчеев - Владимир Томсинов

Заслуги Аракчеева в совершенствовании русской артиллерии были действительно велики, и признавались они если не каждым в России, то большинством посвященных. «Имя Аракчеева как администратора и устроителя русской артиллерии займет почетное место на страницах истории», — писал генерал-майор П. Глебов. В 1821 году генерал-фельдцейхмейстер великий князь Михаил Павлович, обращаясь к Аракчееву с просьбой оценить новые машины для обточки орудий, счел нужным заметить в письме к нему: «Я уверен, что Ваше Сиятельство мне простит, что я Вас сим беспокою, но артиллерия так Вам во множестве одолжена, что я ничего не хочу вводить нового, не спрося наперед Вашего о том совета».

Впоследствии обновленная русская артиллерия будет называться в русской армии «аракчеевской артиллерией». Это название станет высшей наградой генералу Аракчееву за его труды на поприще преобразователя русской артиллерии.

Император Александр также высоко оценивал деятельность Аракчеева в качестве «администратора и устроителя русской артиллерии». Он регулярно объявлял графу свое «удовольствие»: в 1804 году — 16 февраля и 18 ноября, в 1805 году — 20 мая и 5 сентября, 4 июля 1805 года — «совершенное удовольствие».

Удачные действия русской артиллерии в войне с Францией 1806–1807 годов привели императора Александра, кажется, в полный восторг — 27 июня 1807 года Его Величество производит Аракчеева в генералы от артиллерии. На следующий день собственноручным письмом сообщает ему: «Господин генерал-лейтенант граф Аракчеев! Доведение до превосходного состояния артиллерии и успешное действие оной в продолжение сей войны, также исправное снабжение оной всем нужным обязывает меня сделать достойное воздаяние заслугам вашим; почему приказом моим вчерашнего дня произведены вы в генералы от артиллерии. Примите сие знаком моей признательности и особенного моего благоволения, с коими пребываю вам благосклонный».

17 июля 1807 года император объявил графу Аракчееву новое свое благоволение «за деятельность его и неусыпное на пользу службы попечение»[131].

12 декабря того же года Александр I повелел: «Генералу-инспектору всей артиллерии графу Аракчееву быть при Его Императорском Величестве по артиллерийской части». До этого последняя находилась в ведении императорского генерал-адъютанта — помощника императора Александра «по воинской части во всеобщности ее» X. А. Ливена.

14 декабря 1807 года — именной Его Императорского Величества указ: «Объявляемые генералом от артиллерии графом Аракчеевым высочайшие повеления считать именными нашими указами».

Спустя неделю — 21 декабря — еще один указ Его Величества: «Господину генералу от артиллерии графу Аракчееву. Естьли исправление дел, особо вам препорученных от Нас, позволит, то присутствовать вам в Государственной Военной коллегии и Артиллерийской ее экспедиции».

Поток государевых милостей, пролившихся на Аракчеева в 1807 году, был беспримерен. Император награждал его за заслуги в совершенствовании отечественной артиллерии, причем весьма необычным образом: не орденами, не материальными благами, а приближением к себе, демонстрацией полного своего доверия к нему.

В самом деле, если производство Аракчеева в чин генерала от артиллерии вполне укладывалось в категорию обычных наград, то собственное Его Императорского Величества письмо с сообщением об этом, писанное на следующий день, явно выходило за привычные рамки. Необычной мерой являлось и повеление императора быть Аракчееву при Его Величестве по артиллерийской части. И конечно, не относился к разряду простых наград указ Александра I от 14 декабря 1807 года, наделявший Аракчеева беспрецедентной для его должности привилегией. Содержание же именного императорского указа от 21 декабря того же года, а еще более тон его определенно свидетельствовали: Александр возвышал Аракчеева.

В январе следующего года это стало еще более явным. 13 января 1808 года Аракчеев назначается военным министром. Четыре дня спустя — 17 января — император Александр повелел: «Министру военных сухопутных сил генералу от артиллерии графу Аракчееву быть и генерал-инспектором всей пехоты и артиллерии». Даже посторонние наблюдатели поняли, что данное назначение было не наградой Аракчееву за его неустанные труды по преобразованию русской артиллерии, но возвышением, имевшим политический смысл. Правда, предпосылок этому возвышению не видели и считали, что произошло оно ни с того ни с сего. Сардинский посланник в Петербурге Жозеф де Местр сообщал в январе 1808 года своему королю: «Среди военной олигархии любимцев вдруг вырос из земли, без всяких предварительных знамений, генерал Аракчеев». Между тем «предварительные знамения» все же были. И не только в 1807 году, но еще раньше.

Читая переписку Аракчеева, нельзя не увидеть, что будучи возвращен в Петербург, он с самого начала занял в сановном окружении молодого императора особое место. И это не случайно. Александр 1 нуждался в преданном слуге — человеке, который был бы независим от каких-либо группировок и партий сановников, который бы служил не идее, не кому-либо, а единственно ему, российскому самодержцу. Никто из аристократов-либералов, окружавших Александра в первые годы его царствования, на эту роль не подходил. В 1814 году Его Величество скажет о них английскому военачальнику Веллингтону: «…Они мне не друзья, они служили России, своему честолюбию и корысти».

Аракчеев на роль преданного государева слуги подходил, пожалуй, более любого другого человека. Жил он одиноко. Соседи по имению, бывшие сослуживцы, подчиненные по службе да высший над ним начальник — государь император — составляли практически весь круг его общения во время работы инспектором артиллерии.

Службе был подчинен весь образ жизни Аракчеева. Вставал он обыкновенно около 5 часов утра. Завтракал и сейчас же шел в кабинет и садился за бумаги. С самых первых своих административных должностей Алексей Андреевич взял за правило самолично читать все поступавшие к нему документы и принимать по ним решения, насколько возможно, скоро. На время развода Аракчеев часто делал в занятиях с документами перерыв. Шел на плац и там давал полную волю своим чувствам, занемевшим в кабинетном покое. По воспоминаниям очевидцев, ни одного развода не посещал грозный граф без того, чтобы не арестовать кого-либо из офицеров за плохое командование. В полдень инспектор ехал во дворец на доклад к государю, и проезд его всегда был опасным событием для стоявших на его пути караулов. В половине третьего дня Аракчеев возвращался домой. В три часа неизменно садился вместе с адъютантами и дежурными офицерами за обеденный стол. На полчаса, пока длился обед, граф расслаблялся: говорил на вольные темы, шутил и даже смеялся. Пообедав, вновь принимался за служебные дела и работал до позднего вечера.