Удача колес (Колеса удачи) - Робин Хобб

он был младенцем. Сначала мне придется изолировать его от других, пока он не научится защищаться, но после этого с ним все будет в порядке. Я надеюсь, — его странный взгляд, казалось, пригвоздил ее к месту, как будто она была извивающимся насекомым. — Что ты собираешься делать?

— Я не знаю, — Ки прочистила горло, приняв твердое решение не казаться такой слабой. — Найти мой фургон и упряжку и вернуть их. Я не смогу зарабатывать на жизнь без этого. Полагаю, вернуться на север, где я понимаю людей и знаю дороги. Начать сначала.

— Ты лжешь самой себе. У тебя нет желания это делать.

Она почувствовала, как ее глаза потускнели, поняла, что их зелень стала серой.

— Тем не менее, — тихо сказала она.

— А что насчет мужчины? Этот Вандиен? — Она уставилась на него, чувствуя себя ограбленной. Он снова прочитал ее мысли. — То, что я знаю, исходит от Готериса; яды, которые мне пришлось выпустить из него, прежде чем я смог заставить его уснуть. Он был полон твоих образов этого человека, твоих отношений. У тебя есть связь с Вандиеном, которую нелегко разорвать. Если он истекает кровью, ты чувствуешь боль, а он радуется твоим победам. Ты бросишь его?

Она прикоснулась языком к рваной ране на щеке. Боль. Когда она заговорила, то тщательно выговаривала слова.

— Он бросил меня. Он мертв.

Деллин долго смотрел на нее. Она чувствовала, что он исследует ее чувства. Я должна чувствовать вторжение, подумала она про себя. Я, вероятно, должна чувствовать себя оскорбленной и злой. Но она не могла собрать силы, чтобы что-то почувствовать. Поэтому она спокойно стояла перед его проницательным взглядом, который был устремлен не на нее, а куда-то бесконечно дальше. Его прикосновение к ее разуму было легким и странно успокаивающим, напоминая ей о Вандиене, гладившем ее по волосам. Вандиен. На секунду она почувствовала свое горе, вибрирующее, как натянутая струна арфы. Вандиен. Эхо, разносящееся вдалеке.

— Нет, — Деллин говорил непринужденно. — Он не умер.

Ки не стала терпеть его попытку фальшиво утешить ее.

— Я видела тело, — сказала она холодным голосом. — Смотри. Это принадлежало ему. — и она вытащила из кармана опаленный манжет со знакомой пуговицей.

Шагнув к ней, он легко взял его у нее из рук. Она почувствовала, как часть ее самой ушла вместе с ним.

— Да. Да, это было его, на нем его отпечаток. Но почему ты говоришь, что он мертв? — Деллин устремил на нее один из своих странных взглядов. Внезапно его глаза сузились. — Я полагаю, что это может быть так. — он говорил тихо сам с собой, почти задумчиво. — Раньше я никогда не верил в нее до конца, но теперь должен поверить. Как бы сильно ни чувствовали люди, как бы крепко ни были связаны, вне поля зрения все равно ничего не осознаешь. Значит, именно этого и боялась его мать. Этого… разрыва со своим ребенком. Этого пробела.

Его взгляд оторвался от Ки и остановился на все еще спящем Готерисе. Деллин поднял голову и посмотрел на равнины. Мгновения утекали. Ки оставалась неподвижной, довольная тем, что могла просто наблюдать за ним. Она чувствовала тяжесть, усталость, которая обычно приходит только после многочасового физического труда. Слишком усталая, чтобы спать, сказала она себе, но нуждающаяся в тишине, чтобы позволить телу медленно расслабиться. Она прислонилась к тонкому деревцу, под которым укрылся Козел, ее глаза начали закрываться. И насторожилась, когда почувствовала, как разум Деллина коснулся ее.

— Даже Брин, — печально сказал он вслух. — Несмотря на всю свою кровь джоре, Брин знает о своем ребенке не больше, чем мать. Я не могу найти никакой нити между ними. Для них Готерис так же отсутствует, как мертвец. — он снова встретился с ней взглядом. Улыбка, коснувшаяся его лица, теперь была жалостливой.

— Он жив, — сказал он ей. Когда Ки только уставилась на него, он повторил свои слова. — Он жив. Вандиен. Усталый, больной и встревоженный, но живой. Я проверил связь, которая связывает вас. Он жив.

Ки села. Долгое время она ничего не говорила и не думала. Ее рот был слегка приоткрыт, и когда она дышала, то ощущала вкус дня на языке. Так. Еще один вдох. И так. Вандиен был жив. Осмелится ли она поверить в это? Что-то всколыхнулось внутри нее, и она знала, что не осмелится не верить в это. Он был жив. “И я тоже”, — сказала она и ощутила чудо этого. Желание продолжать жить проснулось и пронзило ее.

— Мы должны выбираться отсюда, — внезапно сказала она Деллину. — Козел… почувствовал… что люди, удерживающие нас, собираются убить нас. Как он выразился? То, что они думали о нас как о людях, которые вот-вот умрут.

На лице Деллина появилась легкая улыбка.

— Разве ты не так думала о себе? — Ки пожала плечами.

— Возможно. Но больше нет. И я не хочу оставаться здесь, чтобы узнать, что они думают по этому поводу. Особенно нам нужно вытащить отсюда Козла. Похоже, он был главным объектом их ненависти, — она прищурилась, глядя на Деллина, рассматривая его. — Можешь ли ты использовать эту связь, которая у меня с Вандиеном, чтобы помочь мне найти его?

Деллин тихо рассмеялся.

— Это не похоже на кусок веревки, натянутый между вами, с ним на другом конце. Это больше похоже на сон, который вы делите, и я чувствую, что ему все еще снится его часть. Более того, я не могу объяснить это человеку. Ты чувствуешь это, даже не подозревая, что чувствуешь. Это была одна из причин, почему последние дни ты так утомляла Козла. Ты чувствовала одно, верила в другое, а говорила ему, что веришь в то, что он чувствует и знает… Понимаешь?

Ки медленно покачала головой.

— Дни? — спросила она, ухватившись за единственное, что смогла уловить.

— По моим прикидкам, около двух.

— Как далеко отсюда Текум?

Он пожал плечами.

— Для меня и моего мула, возможно, день.

Ки кивнула.

— Они, должно быть, отвезли туда Вандиена. И, возможно, мою упряжку и фургон. Ты пойдешь со мной?

— Конечно, — Деллин выглядел удивленным, что она спросила. — Ты все еще должна мальчику оставшуюся часть поездки в Виллену. — В его глазах появилось беспокойство. — И ему нужно показать, к чему может привести неправильное