Долг легиона - Николай Александрович Метельский

скелетов в броне легиона, единственными выжившими, если так можно выразиться, были четверо краснокожих чертей, атакующих два десятка скелетов с щитами и демонического жреца, избивающего Рыцаря смерти, если судить по тёмной дымке вокруг скелета. В какой-то момент отбивающийся от щупалец жреца Рыцарь выкинул руку в сторону чертей, в чью сторону полетела Стрела тьмы. Одного из чертей он убил, но заплатил за это пропущенным ударом от жреца, отправившим его в полёт. Пролетев несколько метров он упал на землю и несколько раз перекувырнулся. В этот момент оставшиеся черти сломали строй скелетов и начали их крушить.

— Надо уходить, милорд, — произнёс Горано тихо.

— Надо… — пробормотал я, глядя на то, как проигрывает легион. — Конечно, надо…

— Милорд, — положил Горано мне на плечо руку. — Уходим.

— Да…

Голос старика воспринимался как фон, в то время как всё моё внимание было направлено в сторону боя между демонами и… легионом. Бойцы стояли до последнего, выжимая из себя всё, что можно, жертвуя всем, что осталось. А Романо просто смотрел. Я очень хотел пойти туда, поддержать братьев, но…

Рыцарь смерти опустился на колено под градом ударов демонического жреца, который, словно насмехаясь, бил лишь по его щиту.

— Милорд, — дёрнул меня за плечо Горано. — Мёртвым не поможешь, надо думать о живых.

Я должен был спуститься и принять участие в этом бою. Должен… Но за спиной отдыхал отряд людей, о которых я тоже должен позаботиться. Чёртов парадокс…

— Лейон соот зде! — разлетелся над полем боя рёв Рыцаря смерти.

Штандарт, сотканный из тьмы, вонзился в землю, а моя кровь и мана забурлила, откликаясь на рёв центуриона. Не могу! Я не могу бросить своих людей, но и игнорировать клич легиона тоже!

Но если очень надо, вариант найти можно.

— За мной, — произнёс я резко разворачиваясь и на ходу доставая пластину связи протянул её Горано. — Меняемся, давай свою.

— Милорд? — удивился он.

— Давай свою пластину связи, — произнёс я раздельно. — И никаких пререканий. Внимательно слушай, выполняй, что я говорю, и всё будет хорошо.

— Мне уже не нравится, что будет дальше, — произнёс Горано, доставая свою пластину.

Моя была центральной, связанной со всеми остальными, а вот те пластины, которые были на руках у команды, способны поддерживать связь только с моей.

— Командование временно переходит к тебе, — произнёс я, забирая его пластину. — Твоя задача — продолжить путь и удалиться отсюда хотя бы на пару километров.

— Милорд, — произнёс он через силу.

— Так, всем внимание на меня! — повысил я голос, когда мы вернулись к команде. — У нас смена планов. Горано берёт командование на себя и перемещается на моё место к Дану. Третий, займи место Горано, справа. Гряк, теперь ты наша разведка. Идёшь в паре сотен метров впереди и через пластину связи докладываешь обо всём, что видишь. Ваша задача — удалиться отсюда как можно дальше, избегая при этом стычек. Я остаюсь здесь, Танис, ты со мной.

— Ну здорово, — вздохнул Танис.

— Видишь вон то здание? — указал я рукой на дом. — Бегом туда, сидишь и не высовываешься. Ну, что смотрите⁈ Собрались и побежали!

Наблюдать за тем, как они собираются и уходят, я не намеревался, так что, закончив говорить, развернулся, чтобы вернуться на поле боя.

— Милорд! — окликнул меня Горано. — Берегите себя.

На это я просто махнул рукой, переходя на бег. Естественно, я буду беречь себя, мне как-то тоже не хочется умирать.

Подбежав к краю кратера отметил, что из продолжающихся бороться остался только Рыцарь смерти. Он стоял возле своего Штандарта тьмы и прикрывшись щитом наблюдал за демоническим жрецом и приближающимися чертями. Жрец, словно смакуя бессилие противника, стоял на месте и не атаковал. Хотя почему «словно»? Эти психи такие. Демоны в принципе любят упиваться своей силой и наслаждаться слабостью противника, но жрецы в этом замечены особенно часто. Они ещё и поболтать не прочь.

Чуть пригнувшись, сформировал необходимые связи внутри своей энергосистемы и с силой оттолкнувшись от земли, активировал Полёт. Он у меня всё ещё не очень развит, но увеличить дальность прыжка вполне способен. Так что пролетев около сорока метров я приземлился на одно колено за спинами чертей.

— Третий легион здесь! — крикнул я, вонзая в землю Штандарт света.

Проблематоры прибыли.

* * *

Бегущий по улицам Агеи отряд смертных думал примерно об одном и том же. Да и чувства их были на удивление похожи. Беспокойство из-за неизвестности и неуверенность из-за отсутствия командира. Только гоблин, бегущий впереди, был спокоен и уверен в будущем — у вождя есть план и он определённо будет успешен. Надо только выполнить свою работу, но в себе Гряк никогда не сомневался. А вот остальные…

Бегущий в первой линии Горано, помимо беспокойства за господина испытал ещё и удивление, когда осознал, насколько он доверял юному принцу в принятии решений. Пока Дарий был рядом, Горано знал, что они как-нибудь выберутся из любой ситуации просто потому, что… Ну… Он же, Горано, опытный и прикроет господина, если что. На деле же, когда господин отделился от команды, Горано начал осознавать, что не так уж он и уверен в том, что надо делать в следующий момент. В глобальном плане, в спокойной обстановке он мог продумать всё — от и до, а вот с тактической точки зрения Горано вернулся во времена службы в Восьмом легионе, где каждый шаг вызывал в душе сомнения: а правильно ли он поступил? Верное ли решение? Сколько они потеряют на этот раз? Естественно, подчинённые, да и никто в принципе, не видел его метаний, всё-таки лицо Горано держать умеет, но от себя-то чувства не спрячешь. Горано не считал себя плохим командиром, и как показала служба, плохим он не был, просто… Не по душе ему было принимать ответственные решения в условиях отсутствия времени. Не тактик он. В отличие от господина. Сколько бы старый центурион Восьмого легиона ни ворчал на решения принца, после ранения Горано в бункере милорд ни разу не ошибся. Даже забавно, что он не задумывался об этом моменте раньше, но все решения господина, так или иначе, приводили их к победе и, что уж там, к деньгам.

А вот бегущий рядом со стариком Дан о высоких материях не думал. Он боялся лишь одного — упасть. Не