Противостояние - Елена Орлова

— Ладно, мы с отцом встретим тебя в Пулково. Во сколько рейс?

— В восемь. Не волнуйся, мам, по прогнозам, к вечеру ожидается прекращение метели. Послушай, я тебе еще не все сказал, — с осторожностью начал Андрей, зная о ревнивом характере матери, — я буду не один.

— А с кем? — Антонина напряженно ожидала ответа.

— С девушкой. Ты ведь не против, мам? — жизнерадостная скороговорка сына не дала ей опомниться: — Я так Миле и сказал: мама у меня классная, самая лучшая!

Не в силах устоять перед комплиментами своего Андрюшеньки, Антонина растаяла.

— Хорошо, сынок, с девушкой так с девушкой!

Женщина отошла от телефона.

— Значит, Мила! — озабоченно произнесла она. — Посмотрим, что за Мила! Не бабушкина ли протеже? А если не бабушкина, то избавиться от нее не составит труда!

Придя к столь утешительному выводу, счастливая мать занялась предпраздничной подготовкой.

Как она и предполагала, самолет в назначенное время не приземлился. Сделав круг над Пулково, он возвратился назад, в Москву. И только в пять утра следующего дня взволнованные родители увидели осунувшегося от бессонной ночи Андрея, а рядом с ним миниатюрную девушку, необычайно хорошенькую.

— Ну, наконец-то! — радостно выдохнула Антонина и устремилась к сыну. Девушка скромно отошла в сторону и, с приветливой улыбкой наблюдая за материнскими объятиями, ожидала своей очереди.

— Мам, пап, познакомьтесь, Мила!

— Очень приятно, Мила, — проворковал отец, очарованный красивой блондинкой. — А я Григорий Васильевич.

Антонина метнула на мужа уничтожающий взгляд. «Уже растаял, бабник!» — возмущенно подумала она и делано улыбнулась девушке:

— Антонина Павловна.

— Андрей мне столько рассказывал о вас! — Мила явно пыталась понравиться матери, но чем сильнее она старалась, тем больше каменело лицо Антонины.

— И о чем же он рассказывал?

— О том, какие у вас с ним доверительные отношения, какая дружная семья…

— Да, мы очень близки с сыном, — многозначительно произнесла Антонина и долгим взглядом посмотрела на Андрея.

Мила сильно смутилась и замолчала.

Пытаясь замять возникшую неловкость, Григорий Васильевич пошутил:

— Милочка, смотрю я на вас, прямо настоящая Снегурочка!

— Тогда я кто, пап? — подхватил сын.

— А ты — дед Мороз! — рассмеялся отец, а следом за ним и остальные.

Напряжение немного отпустило, хотя начало вряд ли можно было назвать удачным. Короткий новогодний праздник, который Мила так любила, показался ей на этот раз бесконечным. Девушка облегченно вздохнула, лишь оказавшись в салоне самолета.

— Ты не обижайся на маму, — попросил Андрей. — Она на самом деле очень хорошая. Не знаю, что на нее нашло! Наверно, к тебе приревновала! — виновато улыбнулся парень. Увидев грустные глаза, полные слез, он поспешил обнять расстроенную Милу. — Что ты, малыш, не переживай!

— Я не понравилась твоей маме, я знаю! — убежденно ответила девушка и, в подтверждение своих слов, закивала головой.

— Милочка, обещаю поговорить с ней! Она обязательно поймет, ведь мы любим друг друга!

— Нет, прошу, не нужно ни о чем говорить! Будет еще хуже. Антонина Павловна подумает, я жаловалась! — Мила умоляюще посмотрела на нахмурившегося Андрея.

— Ничего она не подумает! Не бойся! Проблема моя, и я сам должен ее решить!

— Ты на меня обиделся?

— Глупенькая! Просто мне впервые стало стыдно за маму!

— Зачем ты так, она же тебя любит!

— Любит, — задумчиво повторил Андрей.

Через час самолет пошел на посадку.

Стюардесса, обходя салон, остановилась напротив их кресел.

— Пристегните ремни!

Андрей взглянул на заснувшую Милу.

— Просыпайтесь, приземляемся! — громко обратилась к ней бортпроводница.

— Сейчас разбужу! Соня, просыпайся! — Андрей ласково затормошил девушку, но результат остался прежним.

— Мила, Мила, очнись! — Только сейчас, он обратил внимание на мертвенную бледность ее лица.

— Я скоро вернусь! — стюардесса поспешно направилась к кабине пилотов и возвратилась с нашатырем.

— Вот, дайте понюхать!

Мила поморщилась от резкого запаха и открыла глаза.

— Ты что?! — она непонимающе взглянула на Андрея.

— Слава богу, очнулась! Как же вы сильно нас напугали! — улыбнулась бортпроводница.

— Извините!

— За что же извиняться? А сейчас как самочувствие?

— Вроде нормально. — Мила пожала плечами. — Только слабость.

— Естественно, обморок все-таки! — посочувствовала девушка. — Вы обязательно покажитесь врачу!

— Хорошо.

Во время разговора Андрей держал Милину руку в своей и не сводил с любимой страдальческих глаз.

— Напугала? Бедный мальчик! Со мной все в порядке, честное слово! — она постаралась вложить в свой голос больше оптимизма.

— Скажи, действительно ничего не болит?

— Да ничего, если не считать головы. Раскалывается! — Мила прижала ладони к вискам.

— Я куплю тебе обезболивающее в аэропорту, и завтра никакой работы! Сразу в поликлинику!

— Конечно.

— Без обмана?

— Обещаю!

— А то я знаю, как ты любишь лечиться! — укоризненно произнес Андрей и обнял девушку.

На следующий день Мила, отсидев длинную очередь, попала на прием к участковому терапевту, усталой женщине неопределенного возраста. Дав кучу направлений, врач протянула девушке больничный лист.

— Передохните, успокойтесь. Вполне возможно, потеря сознания спровоцирована резким изменением давления, такое случается во время полетов. Тем более вы склонны к гипотонии. [76]Надеюсь, ваш обморок всего лишь неприятная случайность. Я выписала легкое успокоительное и прекрасный витаминный комплекс.

— Доктор, у меня через неделю практика.

— Думаю, скоро вы сможете приступить к занятиям.

Заканчивалась вторая неделя Милиного пребывания в школе.

Записав на доске домашнее задание, она обратилась к ученикам:

— Не забудьте принести на следующий урок чистые тетради.

Прозвенел звонок на перемену. Воздух в классе сделался тяжелым и горячим. Девушка торопливо распахнула окно и схватилась за горло. «Неужели опять?» — успело мелькнуть в голове, прежде чем Мила потеряла сознание.

«Больничный запах невозможно перепутать ни с каким другим» — эта мысль заставила ее испуганно открыть глаза.

— Очнулась, девонька! — обрадовалась сухонькая старушка. — Надо сказать сестричке, что ты пришла в себя. — Бабуля зашаркала растоптанными тапками по линолеуму.