Генерал Власов: Русские и немцы между Гитлером и Сталиным - Сергей Фрёлих

«Мы ехали на запад, направляясь в Прагу. По дороге нас все время задерживали чешские повстанцы, но как чины Власовской армии мы могли ехать дальше. Когда мы въехали в Пржибрам, приблизительно в 20 километрах от Первой дивизии, нам пришлось преодолеть установленную чешскими повстанцами из Сопротивления танковую преграду. Но при выезде из города нас задержал патруль коммунистически настроенных партизан, который направил нас в комендатуру. Пока мы — генерал, русский водитель и я — ожидали в машине перед комендатурой, неожиданно появился советский офицер и спросил: «Что вы здесь делаете? Игра кончена.» Я спросил генерала: «Ехать?» Но Трухин вышел из машины, и я должен был последовать за ним, и мы вошли в комендатуру. Навстречу нам вышел советский капитан с сумкой для карт Боярского. Я сразу же узнал ее по резинке и отточенным мною карандашам. Очевидно, и Боярский был захвачен в Пржибраме…

Как я узнал позже, в Пильзене днем раньше повесили власовского генерала после того, как он дал пощечину советскому офицеру. По всей вероятности, это мог быть Боярский.»

Дальше Ромашкин рассказал:

«Генерал Трухин после допроса был заключен в тюрьму. Я сидел в соседней камере и слышал, как он ходил взад и вперед. Можно себе представить, в каком настроении он находился! Около 10 часов утра я услышал, как конные подводы проезжали мимо тюрьмы. Я влез на подоконник моей камеры и увидел колонну солдат РОА из Первой дивизии. Я разбил окно и криками обратил на себя внимание. Эти солдаты меня освободили. Соседняя камера была пустой. Партизаны и советские офицеры очистили Пржибрам, взяв с собой Трухина.»

Это было все, что стало известным о судьбе генерала Трухина до того, как он предстал перед судом в Москве и был казнен.

И генерал Шаповалов тоже не добрался до Власова. Его имени также не было и в большом процессе в Москве. Он был взят в плен вместе с генералом Трухиным и сразу после этого расстрелян. Он был третьим генералом, погибшим из-за отсутствия радио-связи. Я не могу себе объяснить, как такая связь могла отсутствовать.

Поскольку срок ультиматума истекал, а у нас все еще не было связи с Власовым, и мы только поверхностно были информированы, что Прага занята национальными чешскими повстанцами и Первой дивизией, — я предложил поручить мне установить нужную связь. Чтобы соблюсти все меры предосторожности, я составил группу из четырех человек. Кроме водителя, меня сопровождали майор Шейко из штаба армии, чешский жандарм в форме с красной фуражкой и золотой вязью и чешский повстанец Сопротивления.

Мы поехали и останавливались в каждом местечке, чтобы собирать сведения. Я ходил в комендатуру, жандарм — в жандармерию, а повстанец — к своим людям. Собрав сведения о ситуации, мы встречались у нашей машины и обменивались ими.

Генерал Зверев попадает в советские руки

Сначала мы поехали к штабу Второй дивизии РОА, находившемуся к северу от Каплицы. Сам начальник со своим штабом и охраной помещался в отдельно стоящем большом крестьянском дворе из нескольких строений, сараев и жилых домов. Мы прибыли туда ранним утром, в 6 часов. В штабе все были в отчаянии из-за продвижения советской армии в Чехословакии. Чешское радио уже сообщало о вступлении советских войск в Прагу. Жена Зверева, не видя другого выхода, ночью отравилась. И как это бывает у русских, когда они попадают в такое положение, они ищут забвения в алкоголе. Они сидели вокруг стола и пили французский коньяк из винных Стаканов.

Это было мое первое знакомство с генералом Зверевым, бывшим полковником Красной армии, доблестным бойцом, хорошим тактиком и испытанным руководителем больших подразделений. После того, как он был взят в плен немцами, он явился к Власову, поступил к нему на службу и был произведен Власовым в феврале 1945 года в генералы и назначен командиром Второй дивизии, которая формировалась в то время. Он поручил мне передать его поклон Власову.

Потом мы ехали от местечка к местечку, пока не прибыли в Табор, городок среднего размера, точно на полпути между Каплицей и Прагой. В Таборе я остановил немецкого офицера в его машине, въезжавшего в город с севера, то есть из Праги. Я спросил его — сможем ли мы еще проехать. Ответ его был: «Если поедете полным ходом, то может быть вам удастся проскочить мимо танков советского авангарда.» — «А что же происходит в Праге?» — задал я ему еще вопрос. — «В Праге — всеобщее ликование, так как туда как раз вступают советские войска…»

Я вспомнил мой разговор с Клечандой, который все это предвидел. Такого же рода сведения получили мой жандармский офицер и боец Сопротивления. Из-за всего этого я решил повернуть обратно. Где же мы при таких обстоятельствах должны были искать Власова и Первую дивизию?

На нашем пути мы опять проехали мимо штаба Второй дивизии. Генерал Зверев спросил меня, поговорил ли я с Власовым. «Нет, — ответил я, — мы повернули в Таборе и не смогли найти его.» — «Почему же?» — «Потому, что в Прагу вступили советские войска. И вам, господин генерал, пришло время приказать дивизии начать отход. Советские танки находятся не больше, чем в двадцати километрах к востоку отсюда. Где Власов и Первая дивизия — мы не знаем.» Генерал заметил: «Так вы приказа не выполнили.» Я ему ответил: «Офицер должен действовать по обстоятельствам. Было бы бесцельно ехать дальше в Прагу.» — «Ну, это мы еще выясним», — сказал генерал, вызвал капитана и приказал ему поехать на мотоциклете в Прагу и установить связь с Власовым. «Слушаюсь, господин генерал!» Четкий поворот кругом, и он помчался на своем мотоциклете. После этого мы о нем больше ничего не слыхали.

На обратном пути из Табора в Каплицу мы ехали как в пустыне: ни одного человека на улицах, ни одной машины, ни одной подводы, все вымерло. Немецкие войска уже были западнее от нас, а наступавший с востока советский танковый авангард еще сюда не прибыл. На каждом перекрестке я смотрел вперед, чтобы узнать, сможем ли мы проехать до следующего. Наконец мы натолкнулись на толпу: грабили большой немецкий склад продовольствия. Это были главным образом солдаты Второй дивизии.

Эту картину я непременно хотел посмотреть. Как грабят склад продовольствия, человек может увидеть только раз в жизни! Поэтому мы остановились и вошли в склад. Особенное желание возбуждали напитки, которые не только захватывались, но тут же на месте и распивались. Большие винные бочки разбивались, вино текло в подвалы. Солдаты лежали на полу, захлебываясь алкоголем. Единственная стража — чешские жандармы, — пытались умиротворяюще воздействовать на эту кричащую, бунтующую, пьяную солдатскую толпу. Все было бесполезно. Картина полного разложения, которая останется для меня незабываемой.

Мы ехали дальше в направлении к штабу Второй дивизии и едва могли двигаться вперед, потому что дорога превратилась в своего рода тропинку муравьев. Одни мчались с пустыми повозками к этому складу продовольствия, можно было слышать, как они хлестали кнутами лошадей. Между повозками брели отдельные солдаты с пустыми мешками, а обратно текла непрерывная цепь людей, тяжело нагруженных напитками и консервами, а среди них шатающиеся фигуры с бутылкой коньяка в каждом кармане, с автоматами в руках с откинутыми предохранителями, из самодурства иногда дававшие залп в воздух, делая еще несколько спотыкающихся шагов, падая и засыпая на обочине…

Так грабила Вторая дивизия, но к ночи все вернулись на свои квартиры. Пьяные, но они были там. Хотя советские части шли вперед, генерал Зверев по непонятным причинам не выполнил приказа армии. Однако начальник его штаба полковник Богданов в течение следующей ночи двинул несколько частей на запад к американцам. Пьяные еще накануне, недостаточно выспавшиеся солдаты шли. Стояли ли они твердо на ногах — я не знаю. Но несколько подразделений Второй дивизии все-таки отступили на запад.

Зверев оставался в том же крестьянском дворе. Он хотел провести эту ночь у тела своей жены и отбыть только на следующее утро. Он любил свою жену.

Но эта ночь с 9-го на 10 мая 1945 года решила его судьбу. Советский отряд напал на крестьянский двор, генерал и другие чины штаба были ранены и взяты в плен. Спастись удалось только двоим. Одним из них был ординарец, 17-летний парень. Ему удалось в темноте выскочить и найти на следующий день дорогу к штабу армии. Я лично выслушал его. Много он, конечно, не мог мне рассказать. В середине ночи двор был неожиданно атакован советчиками. Почти не было сопротивления, так как, очевидно, все были пьяны. Приказы и крики раздавались во дворе. Советчики быстро бросились к комнате генерала. Скорее всего, им показал дорогу кто-то, кто был осведомлен. Раздалось несколько выстрелов. Адъютант был убит. Потом свидетель слышал крики: «Санитар! Санитар! Генерал ранен…»

Это было началом конца генерала Зверева. Позже, вместе с Власовым, он был казнен в Москве.