И грянул в Хренодерках гром - Татьяна Андрианова

Мага, как гостя, уложили в хозяйской спальне. На массивную, добротно сколоченную кровать положили настоящую драгоценность — пуховую перину, наполненную мягким гусиным пухом. Ее Параскева набивала собственноручно, пушинку к пушинке, без единого перышка, выщипывая пух только с гусиных шей, чтобы перина вышла особенно мягкой и, ложась на нее, человек чувствовал себя невесомым, как бы парящим в облаках над постелью. Перину застелили свежими льняными простынями, водрузили мягкие подушки, выделили теплое одеяло. То есть сделали все возможное, чтобы с постели и вставать-то особенно не хотелось, а желание было только нежиться да валяться с боку на бок.

Вешил оценил заботу хозяев по достоинству, когда его сначала попарил в жарко натопленной баньке голова, усердно исхлестав прошлогодним дубовым веником. Потом хозяйка, решившая нести бремя нежеланного гостеприимства хоть и скрипя зубами, но до конца, принесла гостю целый жбан холодного пива. Под жадным взором Панаса, жаждущего холодного пенного напитка, маг залпом употребил угощение, крякнул от удовольствия, когда прохладная жидкость весело скользнула внутрь, и от души поблагодарил Параскеву. Та же сурово и обиженно поджала губы, будто он ее ударил. Определенно в деревне творилось нечто странное. Затем маг с удовольствием устроился на кровати, вытянувшись во весь немалый рост, и хотя он не занимался физическим трудом, тело радостно отозвалось на горизонтальное положение, и Вешил заснул сразу, лишь только смежил веки.

Проснулся он от острого ощущения, что в комнате не один. Сонно приоткрыл глаза и в темноте с удивлением обнаружил черную фигуру, сидящую на краю его кровати. На коленях странная личность держала громко мурлычущую двухцветную кошку, светлые пятна на пушистой шкурке хорошо были видны в свете луны, заглядывающей в окно.

— Ты кто? — осторожно поинтересовался Вешил у непонятной темной личности. — Глюк? — Он попытался ткнуть в сидящего указательным пальцем, но заметил укоризненный взгляд блеснувших в свете луны выцветших глаз и так и застыл с неприлично вытянутым перстом.

— Нет, — авторитетно покачало головой непонятное явление. — Я местный жрец Всевышнего, Гонорий.

— Жрец? — удивленно ахнул маг. — А зачем здесь жрец? Мне жреца не нужно. Я еще живой и умирать не собираюсь.

— А разве мудрое слово способен оценить только тот, кто стоит на пороге? — лукаво сверкнул глазами жрец. — Да и заповеди Всевышнего умирающему поздно соблюдать. Ему пора каяться в прегрешениях и искренне сожалеть о содеянном зле.

Вешил пожал плечами. Что тут скажешь? Жрец, конечно, прав, но и говорить очевидное вслух не хотелось. Коль такой мудрый, сам поймет, а если нет, зря сотрясать воздух ни к чему.

Гонорий помолчал немного, обдумывая, какие слова дойдут до сердца мага быстрее, заодно прокашлялся, ибо был сильно простужен и у него начинался жар, грозя нешуточной лихорадкой старческому организму. Жрец вздохнул. Видно, дожить до жаркого лета ему уже не судьба. Жаль, конечно, оставлять селян без отеческого наставления, но ничего не поделаешь, с Всевышним не поспоришь — всякому он свой срок мудро отмерил и ни прибавить к нему, ни отбавить лишнее не получится.

— Ты вот что, маг… Послушай меня, деда старого, я же не один десяток лет землю эту топчу, поднабрался, значит, ума-разума, — осенив себя крестным знамением, начал Гонорий. — Знаю, например, зачем ты сюда явился, маг-чаровник. Из самой столицы не поленился приехать.

— Да? — искренне удивился Вешил, вовсе не подозревавший, что о его научной работе прослышали уже в самых отдаленных селениях.

Тут поневоле возгордишься.

— Да, — серьезно кивнул жрец, зябко кутаясь в свою кацавейку, и отчаянно чихнул. «А жрец-то вон как расклеился. Болеет, а дома ему не сидится. Все по чужим хатам шатается». — Ты ведь по душу Светлолики явился.

— Да-а-а?! — еще больше изумился маг. — А кто это?

— Не юли! — с неожиданной силой шлепнул рукой по кровати старик. Пружины протестующе скрипнули. Кошка с испуганным мявом ретировалась со старческих колен, шмыгнула куда-то в угол и оттуда уставилась на мужчин светящимися в темноте глазами. — Ты пришел прогнать нашу ведьму!

— Да с чего вы все это взяли?! — возмущенно воскликнул Вешил, подпрыгнул и чуть не сверзился с кровати на пол, но в последний момент удержался, к явному неудовольствию жреца.

«А ведь служитель Всевышнего не прочь посмотреть, как я поставлю себе пару шишек на лбу, и позлорадствовать. И это жрец Всевышнего! Куда катится этот мир?»

— А не с чего, — не дождавшись падения собеседника, разочарованно хмыкнул Гонорий. — Просто сам посуди, для чего еще столичному магу ехать в такую даль, как Хренодерки? Уж не простуду нашим ребятишкам лечить и не урожай заговаривать. Значит, про ведьму нашу прослышал и гнать ее из лесу желаешь. Но вот что я скажу тебе, маг: ехал бы ты восвояси, как только силы будут. Мы тебе даже лошадь до Больших Запруд выделим и Сарата в провожатые дадим, — продолжал соблазнять жрец. — А тем, кто тебя послал, скажешь, что не видел ведьму и ведьма тебя не видела. Сам посуди, нам без ведьмы никак, она у нас на несколько окрестных сел одна-единственная осталась. А у нас один хрен чего стоит! Прет из земли заместо осота, и не выведешь заразу такую, не к ночи будь помянут. Поветрие иной раз гуляет, умертвие как-то заглядывало, да и нежить пошаливает. Безымянный лес-то рядом. И чего маги на нее ополчились? Сидит себе в глуши, никого не трогает. Жирует она у нас, что ли? К нам же ни одного мага никаким пряником не заманишь. Да и откуда у нас пряники? Слава Всевышнему, что хлеб на столе есть. Так что мой тебе совет, маг: иди себе обратно в столицу, в цивилизацию из наших дремучих мест. Всевышний тебе в помощь!

«И ветер, полагаю, в спину», — мысленно фыркнул Вешил. Он невольно задумался. Как же так? Жрец снизошел до переговоров с магом по поводу местной ведьмы и, вопреки ожиданиям, не предлагает предать ее анафеме, грозя геенной огненной за ее прегрешения, а желает уберечь от мага-чужака. Все-таки странное место Хренодерки. Все тут немного тронутые и на своей лесной отшельнице повернутые. Оставалось надеяться, что это не заразно. Только Вешил открыл было рот, чтобы спросить у жреца, что за дело слуге Всевышнего до девицы, проживающей в лесу, как обнаружил, что ночного гостя и след простыл, а вместо него на краю кровати пристроилась вездесущая пятнистая кошка и громко мурлычет.

— Однако быстро здесь принято уходить и приходить, — вздохнул в темноте комнаты Вешил, повернулся на бок и собрался предаться сну.

Но тут захлебнулся злобным лаем кобель, привязанный во дворе, громыхая цепью, стал злобно рваться, явно пытаясь кого-то достать, впиться острыми клыками, а в дверь принялись стучать ногами и, судя по ужасающему грохоту, бревном.