С Потомака на Миссисипи: несентиментальное путешествие по Америке - Мэлор Стуруа

В отличие от природы Флинт отнюдь не внимал равнодушно добру и злу, эквилибрируя ими, как веерами, на проволоке жизни. Добро в лице Рут приносило паблисити, респектабельность, связи, надежду избежать тюрьмы. Зло в лице Алтеи приносило доходы, удовольствия, власть, надежду избежать сумы.

Флинт оставил за собой пост председателя совета директоров компании «Лэрри Флинт знтерпрайзис», а пост исполнительного президента передал Алтее. Соответственно выросла и ее зарплата. Сейчас она получает полмиллиона долларов в год, став одной из самых высокооплачиваемых женщин в Америке. (Для сравнения скажу, что годовое жалованье президента Соединенных Штатов в два раза меньше.) Алтея восприняла как должное свое новое положение. Сейчас она не без удовольствия и, как мне кажется, не без известного, хотя и скрытого злорадства ставит себя в один ряд с самыми знаменитыми женщинами в издательском мире Америки — с владетельницей «Вашингтон пост» Катериной Гром, с бывшей хозяйкой «Нью-Йорк пост» Доротти Шиф, 0 легендарной Ифигенией Сульцбергер из «Нью-Йорк таймс», с не менее легендарной «мамой Баф» Чэндлер из «Лос-Анджелес таймс» и, наконец, с писательницей и дипломатом Клэр Бут Люс, женой покойного главы издательской империи «Тайм». Намекая на судьбу Катерины Грэм, муж которой сошел с ума и застрелился, Алтея жеманно цедит сквозь зубы:

— Сейчас я лучше понимаю Кэй, понимаю, через какие муки пришлось ей пройти. Я надеюсь, что буду такой же удачливой, как и она, взяв издательское дело в свои руки. Или возьмем Клэр Бут Люс. Все мы — тесное общество сестер, объединенных одинаковой судьбой. Мы не только продолжаем доставшийся нам в наследство бизнес, но делаем его еще более процветающим. Вот подлинные памятники, которые мы ставим нашим мужьям!

Представляю себе, что творится с «тесным сообществом сестер», когда до их утонченного слуха (в случае с Ифигенией — уже на том свете) доходят подобные тирады Алтеи. Представляю себе, как искажаются гримасой презрения лица этих аристократок, этих высших представительниц правящей элиты Америки, перед которыми трепещут президенты и министры (послеуотергейтский Никсон вполне серьезно утверждает, что пост президента компании «Вашингтон пост» могущественнее поста президента США), перед которыми заискивают губернаторы и мэры, перед которыми падают ниц писатели и художники и приседают в низких поклонах актрисы и балерины, перед которыми ползают на брюхе добивающиеся переизбрания сенаторы и конгрессмены, когда гулящая девка из «гоу-гоу баров» Колумбуса, бывшая наркоманка и стриптизница, дитя сиротских домов и нудистских фотостудий, навязывается им в партнерство на равной ноге, навязывается в интимные задушевные подруги, заражая их изысканные будуары, пропитанные ароматом утонченных духов, отталкивающей вонью матраца из приютского изолятора и притягательным запахом греховного, хотя и по-своему трудового пота от двадцатичетырехчасового вращения бедрами в свете раскаленных юпитеров.

Ко «тесному сообществу сестер» негоже воротить носы. «Тесному сообществу сестер» поделом. Алтея — их дитя, пусть даже незаконнорожденное, но все-таки дитя. Она ветвь их генеалогического древа, плоть от плоти, кровь от крови, хотя, подобно заурядной дворняге, не может проследить своей родословной дальше ближайшей подворотни. Нет, Алтея не втерлась, не протиснулась, не пробралась в «тесное сообщество сестер», а вошла в него с парадного хода, вошла с высоко поднятой головой, вошла по праву, единственно реальному праву, существующему в Америке, которое не только провозглашается, но и гарантируется. И осуществляется. По праву денег, больших денег, которые в отличие от матраца из приютского изолятора не пахнут. Вознесение Алтеи из грязи в князи, как и вознесение Лэрри из порнографа в святые, — детали одной и той же мозаики, сцены из одной и той же человеческой трагикомедии, имя которой — все тот же «американский образ жизни».

По иронии судьбы Лэрри впервые познакомился с Библией благодаря… Алтее! Когда Флинты переехали в новый замок «эпохи и стиля» Тюдоров, утопающий в розовых садах, Алтея, при всей своей раскрепощенности, все-таки пожелала, чтобы <<в доме была Библия, как у всех». До «обращения» Флинта к Библии никто не прикасался и не читал ее ни при какой погоде. После «обращения» Лэрри завел карманную Библию, с которой он никогда не расстается, а Алтея стала заглядывать в Библию «семейную», чтобы, как она утверждает, «говорить на одном языке с мужем».

— Сейчас я обсуждаю с ним апостола Павла или цитаты из Генезиса, как когда-то издательские, дела.

Но Алтея, не любящая витать в эмпиреях, пытается выжать «практическую пользу» и из Библии. Ока хочет скрестить «Хастлер» и священное писание и вывести новый гибрид, новый сорт религиозной порнографии, служащей одновременно и богу и мамоне.

— Мы намереваемся иллюстрировать ближайшие номера «Хастлера» эротическими картинами о грехопадении Адама и Евы, — говорит Алтея.

— Алтея, а не хотели бы вы сами «вторично родиться»?

— Нет уж, покорно благодарю. Когда-то в минуты отчаяния я подумывала о монастырской келье, но сейчас, когда Лэрри посвятил себя богу, я вынуждена полностью посвятить себя Лэрри и «Хастлеру». Ведь должен же кто-то присматривать за лавочкой, пока Лврри беседует с всевышним? И потом, откровенно говоря, в глубине души я верю в старый добрый «Хастлер». Пусть Лэрри верит во вновь обретенного бога, я по-прежнему верю в прибыли.

Алтея как Антей — она непобедима своей прочной привязанностью к грешной земле. И к земельной собственности.

Чтобы создать идеальные условия для бесед Лэрри с богом, Алтея решила сделать ему (Лэрри) подарок под прошлое рождество — купить райское местечко, достойное «вторично рожденного». Как стервятник из поднебесья, она кружила на вертолете над и впрямь райскими кущами Эвергрина, штат Колорадо, этого отгороженного от остального мира скалистыми горами заповедника для богатых, о котором говорят, что «там люди живут не в домах, а на собственности».

Зоркий взгляд Алтеи остановился на великолепном гнездышке, вкрапленном в самой сердцевине Эвергрина. Она приказала пилоту приземлиться. Внизу ее уже поджидал «кадиллак» с маклером по продаже недвижимости. Гнездышко оказалось великолепным и изнутри, обставленным: со вкусом экзотической мексиканской мебелью и американским антиком.

— Я тороплюсь. Моему мужу необходимо уединенное место для чтения, — сказала Алтея владельцу гнездышка.

— Ваш муж, он что, писатель?

— Нет, издатель. Он издает журнал «Хастлер».

— Черт побери!

— Он только что обрел бога, и ему необходимо читать Библию, много читать.

— Черт побери, ведь это же великолепно! Моя жена член общества христианских ученых. Каждую неделю у нее собираются люди для молебнов. Мы будем рады такому соседству!

Сделка заключена. Купчая скреплена. За полмиллиона долларов гнездышко становится собственностью Флинта. Теперь он может спокойно, не отвлекаясь злобой дня, беседовать наедине с богом, наслаждаясь видом скалистых гор штата Колорадо, А подвижнице Алтее не до красот природы, не до бесед со всевышним. Сделав мужу рождественский подарок, она вновь садится в вертолет и летит в Колорадо-Спрингс в свой отель, куда уже прибыла из Колумбуса редколлегия «Хастлера», все еще находящаяся в смятении растрепанных чувств. Сам босс отсутствовал по уважительным причинам. Он находился в это время в Айова-Сити, штат Айова, на религиозном сборище, проходившем под девизом «Думай позитивно!».

Поручив Алтее копание в прозе жизни, Лэрри занялся самым модным и дорогим времяпрепровождением в современной Америке, самым эксклюзивным хобби, гарантирующим широкую рекламу в печати и маленькую дырочку от пули в теле. (В конце концов Флинт получил и то и другое.) Называлось это хобби: «Кто убил президента Кеннеди?» Флинт объявил вознаграждение в один миллион долларов тому, кто наведет на след заговора против Кеннеди и предоставит соответствующие улики. В том, что президент стал жертвой заговора, Флинт не сомневался ни минуты. Он считал, не будучи, впрочем, оригинальным, что Кеннеди был устранен убийцами, имевшими связи с ЦРУ и ФБР. Флинт издал специальное приложение к своему журналу, выпущенное миллионным тиражом, в котором отстаивал эту версию. Одновременно он создал расследовательскую группу в составе семи человек во главе с известным адвокатом Марком Лейном, автором ряда книг о покушении на президента Кеннеди, и финансировал ее розыски, которые велись по всей стране.

Как и следовало ожидать, увлечение подобным хобби привело к заболеванию манией преследования. (Она уже давно стала родом профессионального недуга среди тех, кто жаждет приоткрыть завесу над далласской трагедией.) Опасаясь покушения на свою жизнь, Флинт завел телохранителей и купил огромного черного пса, сущего дьявола, которого словно нарочно окрестил «мистером Магнумом». М-ра Магнума не было рядом с хозяином в тот роковой день в Лоуренсвиле, когда Флинта сразили три пули, выпущенные из «магнума» 44-го калибра, валящего наповал гигантских лосей и оленей. Не было и телохранителей. «Лоуренсвиль — дремучее захолустье. Там тихо и приятно. Охрана будет не нужна», — сказал Лэрри Алтее перед поездкой в суд. Тишина дремучего захолустья оказалась обманчивой…