Труба Иерихона - Юрий Никитин

– Сегодня у меня встреча, – ответил он с усилием. – Черт…

– Во сколько? – спросила она деловито.

– В шесть… О, дьявол! Уже опаздываю.

– Одевайся, – предложила она, – а я пойду подгоню к подъезду машину.

Он испугался:

– Голая?

Она смешливо наморщила носик:

– А что, у меня плохая фигура? Ладно, для твоих пуританских взглядов уж оденусь. А ты можешь выпрыгнуть прямо из окна, так ближе. Ты в окна прыгать умеешь?

– И в окна, и через окна… Ух ты! Оставайся так, пока не приду!!!

Обнаженная, чистая, как рыбка, и свежая, как земляничка утром, она в грациозной позе стояла у окна в садик. Солнечные лучи пронизывали ее кожу по краям, она казалась окруженной розовым ореолом.

– Что? – переспросила она непонимающе. – Что ты… Ах вот ты о чем!..

Он слышал ее счастливый смех, когда кубарем скатывался по ступенькам. Машина стояла у подъезда.

Молчаливый погонщик верблюдов, которого Дмитрий тут же окрестил Магометом, вел его на окраину города. Дмитрий подозрительно посматривал в сгорбленную спину – какие только люди не работают на зарубежные спецслужбы, – но шел послушно: этот человек назвал пароль правильно.

Инстинктивно ожидал увидеть трущобы с плоскими крышами, услышать кричащих ишаков, собирался проталкиваться сквозь массу голопузых детишек на улице – насмотрелся в Душанбе, но здесь на окраине располагались такие дворцы, что он ощутил: действительно в центре города ютится едва ли не беднота. И хотя беднотой трудно назвать пузана, что занимает квартиру в шесть комнат, но здесь частные имения… Или виллы, как их все чаще зовут.

Высокий забор с ажурным рисунком, ни намека на живое, строгие геометрические узоры, телекамера слежения, массивные и вместе с тем словно бы воздушные ворота…

За забором простирается зеленое поле, словно бесконечная площадка для гольфа, а в глубине к синему небу устремился белоснежный дворец. На фоне чистого неба он выглядел как будто сотканный из пены, легкий и воздушный. Мавританский, почему-то мелькнуло в голове.

От ворот к дворцу повела прямая, как стрела, дорога, идеально чистая и ровная, а по обе стороны тянулись пешеходные дорожки. По всему полю время от времени прямо из земли выбрызгивались сверкающие струи.

Араб бросил несколько слов в коммуникатор. Бесшумно и быстро поднялась дверь. Что поразило Дмитрия, что металлическая дверь наматывалась на железный штырь, словно полотно, однако бесшумно и плотно.

Размеры дворца впечатляли даже сейчас, когда преуспевающий бизнесмен мог выстроить хоть небоскреб, а на месте бедных лачуг местных жителей протянулись аккуратные коттеджи.

У дверей стояли крепкие парни в традиционной одежде бедуинов, но с современными десантными автоматами в крепких загорелых руках. Рослые, подтянутые, они именно стояли по обе стороны двери, а не сидели, играя в кости или уставившись в ящик.

Дмитрий увидел на их лицах жадную надежду, что он окажется диверсантом, и тогда они могут доказать свою нужность, преданность вождю племени. К тому же наверняка старшему из их огромного рода.

Дмитрий назвал пароль, постоял, пока телекамера сканировала его лицо. Один из стражей всмотрелся в экран, палец замедленно коснулся кнопки. Дверь медленно и торжественно отворилась.

Навстречу пахнуло пряными ароматами. Тысяча и одна ночь, подумал Дмитрий невольно.

За спиной голос произнес:

– Ждите здесь.

Дмитрий не двигался, здесь ценят спокойствие и выдержку. Мужчина должен встречать с неподвижным лицом и прямой спиной все, что уготовила судьба.

Минут через пять вверху послышались голоса. По широкой мраморной лестнице быстро спускался человек в белой одежде. Длинные полы почти касались ступеней, на голове белый бурнус, лицо смуглое, торчащие усы, белые зубы в сдержанной улыбке.

Следом двигались двое крепких бедуинов, но по знаку хозяина остановились на полдороге.

– Меня зовут аль-Касим, – сказал усач светлым голосом. – Я не знаю, откуда вы, но друзья просили принять вас, как брата.

Дмитрий дал себя обнять, проводник откланялся и неслышно ушел. Шейх обнял Дмитрия за плечи, рука твердая и горячая, лестница повела обоих наверх, а затем Дмитрий ошалело смотрел по сторонам, поражаясь великолепию залов, доспехов средневековых воинов в нишах стен.

У дальней двери, богато инкрустированной драгоценными породами дерева и самоцветами, стоял крепкий парень, резко контрастирующий с обстановкой современным десантным костюмом и ультрасовременным автоматом.

Шейх подвел Дмитрия ближе, парень с почтительным поклоном отворил перед ними дверь, ухитрившись не отвести автомат от груди гостя ни на миллиметр.

– Эта комната, – сказал шейх, усы приподнялись в горделивой улыбке, – уж точно не прослушивается.

– А остальные?

– Жучков нет, – объяснил шейх, – дважды в день все проверяется. Но теперь такая техника, что можно прослушать издали… Но только не здесь. Эта аппаратура влетела в три миллиона, но она того стоит.

Дмитрий осторожно опустился в мягкое кресло. Воздух в комнате свежий, чистый, с неуловимым запахом оазиса. Компьютер на столе, широкий плоский экран, даже клава самого последнего дизайна – шейх только в одежде придерживается традиций. Да еще, конечно же, ни на шаг от предписаний Корана.

– Мне нужно в помощь хотя бы троих-четверых, – сказал он. – Завтра прибудет некий груз…

– Оружие? – спросил шейх с интересом.

– Да, – подтвердил Дмитрий. Подумал с завистью, что этим ребятам ничего не надо, кроме оружия, в то время как нашим куда нужнее вера в правоту своего дела. – Хорошее оружие. Нестандартное.

– О, для коммандос, – сказал шейх понимающе. – Прекрасно! Я сам отберу лучших бойцов. Если надо, можно даже втрое больше.

– Нет, троих будет достаточно, – ответил Дмитрий. – Четверых, но не больше.

– Почему?

Дмитрий улыбнулся:

– Больше не поместится в легковом автомобиле.

Шейх воскликнул:

– Если дело только в этом, то возьмите хоть трейлер!

– Есть данные, что юсовцы и здесь отслеживают со спутников движение всех крупных крытых машин. Если мы на трейлере приблизимся к охраняемому объекту, туда сразу же пойдет сигнал тревоги.

После шейха он уже почти привычно побродил по городу. На то он и турист, чтобы бродить и щелкать хлебалом на местные достопримечательности, заодно проверится и на предмет хвостов.

Городок даже по понятиям среднего американца утопает в роскоши. Многоэтажные дома состоят из простор­ных квартир, у самых бедных арабов – квартиры из трех-четырех комнат, а основная часть жителей предпочитает собственные коттеджи. Он уже знал, что на каждую семью приходится по два роскошных авто, на каждого ребенка – по мощному компьютеру: в княжестве развернута сеть юсовских фирм, что постоянно апгрейдят компы, в каждой семье два-три широкоформатных ящика по приему цифрового телевидения через спутники.

В стране имперцами развернута сеть ресторанов, кафе, баров, дискотек, борделей, казино. Срочно выстроены стадионы, куда заманивается молодежь: пусть бьют друг друга за проигрыши своих команд, чем сообща бросятся изгонять, по сути, захватчиков.

Макдональдсы на каждом углу, но еще больше дорогих ресторанов. Княжество богато нефтью, Империя за все платит, хотя Дмитрий подозревал, что пока что Империя платит тройную цену, чтобы ошеломить привыкших к простоте арабов, сломить, разрушить старые ценности, и как можно быстрее. А пока не опомнились, всобачить свои, юсовские.

Впрочем, это уже почти их страна, так что деньги вкладывают в самих же себя…

Впереди дверь казино распахнулась, двое молодцев в безупречно белых костюмах вывели под руки третьего. Тоже в шикарном костюме, но помятый, а черные волосы растрепались жидкими мокрыми прядями. Дмитрий на миг встретился глазами с этими двумя, первым отвел взгляд.

В глазах этих парней, красивых джигитов с яростными лицами, увидел такой стыд за третьего, что едва не сказал им что-то успокаивающее вроде: да ладно, все мы немножко свиньи… но спохватился: это для русского быть свиньей – привычно, а для некоторых из мусульман – все еще страшнейшее из оскорблений.

Пьяный почти висел на руках друзей. Один, высокий, черноусый, с худым жестоким лицом, тащил зло, дергал, вполголоса ругался сквозь стиснутые зубы. Второй, смуглый толстячок с выбритым до синевы лицом, поддерживал пострадавшего почти нежно. Дмитрий видел, как толстые губы двигаются размеренно, готовые сложиться в снисходительную усмешку.

Пьяного джигита тащили, вели, он выделывал ногами кренделя, потом резко остановился, перегнулся в поясе. Изо рта под сильнейшим напором, как из брандспойта, хлынул поток мутной жижи. Парня крючило, мышцы сокращались с такой силой, что едва не рвались от натуги, а дрянь с отравой впополаме выбрасывалась порциями на другую сторону улицы.