Королева Виктория - Филипп Александр

Но не случится ли так, что доведенные до полной нищеты рабочие массы всколыхнутся и сметут монархию? «Морнинг кроникл» завершила свою публикацию предостережением: «Перед лицом столь глубокой нужды возникают самые серьезные опасения за судьбу правящих классов. Повсюду народ испытывает к своим хозяевам лишь ненависть, злобу и гнев». С 1789 года угроза революции держала в постоянном страхе аристократию. Теперь же угроза экономического кризиса держала в таком же страхе правительство.

Все условия для социального взрыва были налицо. Лето 1845 года выдалось холодным и дождливым, из-за неурожая резко поднялись цены на хлеб. Одна коврига вместо семи с половиной шиллингов стала стоить одиннадцать с половиной. К этой беде добавилась еще и другая: завезенная из Америки в Ирландию болезнь поразила картофель, основной продукт питания бедняков. Половина урожая погибла. «Голодный народ не вразумить словами», — писал Альберт брату.

Принц заинтересовался деятельностью Общества борьбы за улучшение условий жизни рабочего класса. Эту организацию создал лорд Шефтсбери, сторонник тори, которому было присуще то, что позже назовут «общественным сознанием». Мужчины часто общались и оба придерживались одного мнения, что Англия должна изменить свою политику и перейти к свободе торговли. Тогда цены на хлеб упадут и бедняки больше не будут умирать от голода. Только свобода торговли убережет страну от народных волнений, которые уже начали вспыхивать в крупных городах и готовы были распространиться на всю остальную территорию королевства.

Уже в течение шести лет созданная в Манчестере лига требовала отмены протекционистского хлебного закона. Ее вдохновитель, некто Ричард Кобден, когда-то начинал свою карьеру коммивояжером, а затем, в двадцать лет, основал собственное предприятие, занимавшееся торговлей хлопком. Объездив всю Америку и страны Средиземноморья, он вернулся в Англию и был избран в муниципальный совет Манчестера, а потом — в 1841 году — в палату общин, где быстро проявил себя как один из самых блестящих ораторов. Он без всякого стеснения называл английских аристо-кратов-землевладельцев «грабителями». Для популяризации своих революционных идей о хлеботорговле он создал газету «The League»[44], выходившую тиражом в двадцать тысяч экземпляров. Он рассылал своих миссионеров по фермам, где их подчас, по приказу местных хозяев-лордов, встречали вилами в бок. Но многочисленные толпы народа стекались на митинги, которые он организовывал в Манчестере, Ливерпуле и даже Лондоне, и не где-нибудь, а в королевском театре «Ковент-Гарден». Объявленный им сбор пожертвований по подписке всего за несколько часов принес сумму в 60 тысяч фунтов стерлингов.

Его либеральные тезисы подверглись критике со стороны Общества в защиту протекционизма, которое призывало своих членов оказывать давление на избранных ими в парламент депутатов, дабы те голосовали против отмены пресловутых «Сот Laws»[45]. Пресса бушевала, благородные лорды кипели от возмущения, защищая протекционизм и свои интересы. Никогда еще дебаты в парламенте не проходили столь бурно.

Сидя этим январским днем 1846 года на своей скамье в палате общин, Ричард Кобден не спускал глаз с королевы. Как и все уважаемые депутаты парламента он знал, что ре-тающее слово будет произнесено в ее тронной речи, написанной премьер-министром. Он слышал, как Виктория выражает беспокойство по поводу «значительного роста смертности среди беднейших слоев населения». А когда она своим звонким голосом договаривала последние слова речи, которую держала в руках, депутат от «Лиги» уже понял, что добился-таки наконец своей цели. Пиль, главный поборник протекционизма и лидер партии тори, переметнулся в другой лагерь. Это стало настоящей сенсацией, почти революцией.

Долгое время премьер-министр не мог побороть сомнений. Он даже подал королеве прошение об отставке. Но потом передумал. Угроза голода в Ирландии в конце концов убедила его в необходимости отменить «Хлебные законы». Но он понимал, что при голосовании нового закона не сможет рассчитывать ни на лордов-консерваторов, ни на Дизраэли, за которым стояли все молодые тори.

22 января Пиль произнес самую смелую речь за всю свою политическую карьеру. Не будучи пламенным и острым на язык оратором, каких любили в палате общин, он выступил в своей обычной манере: последовательно, разумно, решительно. Он даже не потрудился объяснить, почему так резко изменил свои взгляды. Сразу же приступил к сути, заявив: «Если мы решим ограничиться лишь временной приостановкой действия “Хлебных законов”, то должны избавиться от всяких иллюзий. Ввести их вновь будет уже невозможно. Так что здравый смысл диктует нам отменить их сразу и навсегда». Альберт с энтузиазмом поддержал его, а Виктория написала ему: «Королева должна поздравить сэра Роберта Пиля с такой прекрасной речью, что он произнес вчера вечером, мы ознакомились с ней самым внимательным образом и считаем, что по существу ее поистине нечего возразить».

27 января во время парламентских дебатов принц занял место на галерке, отведенной для публики, чтобы своим присутствием оказать поддержку премьер-министру. Лидер оппозиции лорд Бентинк возмущался по этому поводу: «Премьер-министр специально пригласил сюда принца, дабы тот поддержал его, придал ему весу и, в конечном итоге, продемонстрировал, что и Ее Величество тоже одобряет те меры, которые большинство земельной аристократии Англии, Шотландии и Ирландии считает глубоко несправедливыми, если не сказать разорительными для нее». Виктория пришла в ярость от подобной критики, прозвучавшей из уст «господ, которые только и делают, что днем охотятся, а вечером пьют бордо или порто и которые никогда не занимались изучением этих вопросов и ничего по ним не читали». Но отныне принц никогда больше не появится в палате общин, что не мешало ему день за днем следить за ходом дебатов. Науськанная благородными лордами, с которыми многие из них к тому же состояли в родстве, группа депутатов-тори числом около сотни публично высказалась против позиции Пиля и отказалась поддержать идею свободной торговли.

Во время второго чтения закона, перед тем как сесть на свое место, премьер-министр воскликнул: «Расставаясь со своим постом, я смогу утешиться тем, что не захотел сохранить его, поставив интересы одной партии над интересами государства!» И свершилось чудо! Его проект прошел благодаря голосам оппозиции.

Но собственную партию Пилю не удалось убедить в своей правоте. 15 мая Дизраэли произнес гневную речь против этого премьер-министра, который «живет лишь чужими идеями и рассуждениями. Всю свою жизнь он присваивал то, что принадлежало другим. Словно сейфы взламывал он чужие умы. Ни один государственный деятель не совершил в политике больше краж, чем он, да еще такого масштаба».