Киты и люди - Саша Кругосветов

Боковым зрением Джеймс зафиксировал, что рядом с ним – Дол с Зюлом и капитан Александр. В тех же позах, что и раньше. На тех же местах. На той же площади. Видимо, в этот момент все четверо поняли, что перед ними Хранитель истории. Старик дал знак путешественникам, чтобы те не двигались и молчали. Позади него поднималась громада Нан-Танаха. Она отличалась от тех ворот, что путешественники видели раньше. Ворота были выше. Отвалившиеся глыбы стояли теперь на своих местах. Площадь очистилась. Балюстрада, на колонны которой они опирались спинами, поддерживала стену, отделяющую внутренний дворик от других помещений дворца. Со стороны канала раздались крики. Оттуда двигались лодки. На самой большой лодке везли огромную черепаху, её панцирь был украшен драгоценными камнями. Жрецы пели молитвы, прося богов дать их народу богатство и благополучие. Непонятно почему, но наши путешественники понимали эти песнопения. Черепаху везли к острову Идед, чтобы принести ее в жертву священному угрю. Одежда жрецов и царей состояла из длинной шерстяной рубахи «каунакес» (откуда путешественники узнали это название «каунакес»?), слабо прилегающей, с короткими рукавами до локтя. Рубаха доходила до половины икр (у женщин – почти до пола), кто-то подпоясывал её плетёным пояском. Поверх рубахи некоторые были обёрнуты ещё яркой шерстяной тканью. Каунакесы имитировали мех, напоминая его длинными ткаными волосами или бахромой. Часть участников процессии, видимо – цари и высшие жрецы – почти вдвое выше обычных людей. Их нетрудно опознать также по более длинной одежде с бахромой и широким поясом и по оформлению головы. У правителей – собранные в пучок длинные волосы с вплетёнными в них золотыми нитями. Усы над верхней губой тщательно завиты, а волосы на подбородке подстрижены и заплетены в косички. Правители по большей части оставались босыми, но их одежду богато украшали вышивка и драгоценности, а уши и руки – серьги и браслеты. На их головы, видимо по случаю торжества, были надеты белые тиары – высокие яйцеобразные короны с тремя венцами, имеющие сзади две ниспадающие ленты. У жрецов – головные уборы в виде фески с рогами зверей. Жрецы держали в руках цветущие ветки иланг-иланга и обмахивали ими черепаху как опахалами. Людей низших общественных слоёв и воинов можно было узнать по более короткой и менее украшенной одежде. По коротко стриженым, неухоженным бородам. Прошли лодки, пробежали по берегу запыхавшиеся, полураздетые простолюдины. Во внезапно наступившей тишине Нан-Танах закачался, задрожал, будто нарисованный на водной поверхности, и исчез.

«Второй великан принимал камень и укладывал его на коралловое основание»

Старик опять дал знак изумлённым путешественникам – попросил о молчании. Нет Нан-Танаха, нет дворца, нет крепостных стен, нет Нан-Матала. Оголилось коралловое основание, на котором только что возвышался величественный город-храм. У самой полосы прибоя стоял огромный человек.

На расстоянии трудно определить рост великана. Но, сравнивая исполина с рабочими, которые копошились у его ног, можно было предположить, что он такого же роста, как Дол с Зюлом. Великан был очень похож на них, отличался, пожалуй, только цветом кожи. Если Дол с Зюлом – белокожие, как европейцы, то этот гигант был красновато-золотистого цвета. Путешественники удивительно чётко, будто они находились совсем рядом, смогли рассмотреть одежду исполина – белый нарамник – длинную, широкую накладную мантию очень простого покроя. Прямое полотнище ткани длиной в два роста этого человека сложено пополам, на месте сгиба сделана прорезь для головы, а по бокам полотнище сшито так, чтобы оставить отверстия для рук. Полотно, изготовленное, видимо, из льняной ткани, было очень тонким – сквозь него просвечивали нижнее одеяние «схенти» (и опять новое название, которое будто бы само собой появляется в головах путешественников), драгоценности, богато украшенный пояс и смуглое тело. Бёдра великана обернуты «синдоном», длинным шарфом, завязанным спереди. Поверх матерчатого пояса – ещё один, золотой. Спереди к нему прикреплен церемониальный передник из золотых пластинок, соединённых, насколько можно увидеть издали, полосками из бус и цветных стёклышек; снизу он оторочен бахромой из маленьких золотых «уреев» (вертикальные, весьма стилизованные изображения богини-кобры). Сзади к поясу с помощью специального полого цилиндрика подвешен хвост со связкой бус. У великана церемониальная искусственная борода в форме косички, похожей на кошачий хвост; сделана из шерсти или из срезанных волос, перевитых золотыми нитями; подвязана к подбородку шнурком, закреплена завязками на ушах.

«Эти завязки на ушах очень похожи на дужки очков Его преподобия Льюиса Доджсона», – подумали Дол с Зюлом.

«С ревом и визгом карабкаются чудовища на огромные стены»

На голове гиганта – «клафт» (опять новое название!), большой плат из полосатой (синей с золотом) ткани, сложенной треугольником; спереди, у висков, к нему прикреплены спускающиеся на плечи завязки. Браслеты на руках и ногах. Сандалии – простой формы, без бортиков и задников, с загнутой кверху подошвой и двумя тонкими ремешками. Волосы на голове и на теле, насколько это можно было разглядеть, отсутствовали – видимо, были выбриты.

«Обычно волосяной покров сбривают те народы, которые считают, что волосы даны человеку силами зла, – отметил про себя капитан Александр. – Этот человек будто пришёл сюда из древнего Египта. А по одежде и церемониальной бороде его можно принять даже за фараона или члена его семьи».

В пятидесяти километрах от моря поднималась скалистая громада горы Сокеэс, как бы выскочившая из плотной массы тропического леса. Там почти у самой вершины стоял ещё один великан в белом. И хотя это было очень далеко, по какой-то необъяснимой причине путешественники могли рассматривать его, он был виден так же чётко, как и тот, что стоял у берега моря. Вершина горы, изрезанная вертикальными трещинами, состояла из огромных восьми и шестигранных каменных карандашей. Великан медленно поднимал руки вверх и, видимо, произносил какие-то заклинания. Следуя движению его рук, от тела горы отделялся огромный каменный стержень и выходил из своего вертикального ложа, в котором он покоился миллионы лет. Глыба поворачивалась, и маг в белом направлял ее по воздуху в сторону моря, туда, где таким же образом эту глыбу встречал его товарищ. Этот второй принимал огромный камень и укладывал его на коралловое основание. Люди, хлопотавшие у его ног, следили за тем, чтобы камень лёг точно в нужное место. О’Лосоп и О’Лосип, с восхищением подумал Джеймс. Опять он услышал звуки трубы, потом повторились глубокие медленные звуки и серии быстрых трелей. И та же знакомая огромная тень, словно взмахнула крылами где-то сбоку и исчезла. «Бархатные медленные звуки – движения крыльев бабочки. Тихие быстрые трели – шорох падающих чешуек с крыльев бабочки». Эта мысль в законченном виде сама собой всплыла в голове Джеймса. Он почти не обратил на неё внимания – будто это вовсе и не его мысль. Опять наступила тишина. Картина закачалась, задрожала, будто нарисованная на водной глади и исчезла.