Ночная бабочка - Розмари Роджерс

— Тетя Селеста, ты и в самом деле считаешь, что я буду счастлива? Господи, какой это был кошмар — все, что произошло со мной с того времени, как я покинула Индию и папу Пьера! Я думаю, это была ошибка — приезжать сюда.

— Нет-нет, не говори так! Ты приехала, чтобы восстановить доброе имя матери! Возможно, мы избрали не самый верный путь, но что еще нам оставалось? И ты вправе владеть тем, что твое по закону и в чем тебе отказали из-за чьего-то предательства. Так что, ma belle[20], никакой ошибки с твоей стороны! Мне кажется, что герцог теперь тоже это понимает.

— Ты думаешь? — Кайла сонно улыбнулась и зевнула — снотворное продолжало оказывать свое действие. — Герцог… может, он понимает, что я не хотела причинить ему вред… Я хотела лишь, чтобы меня приняли…

— Да, он должен это понимать, ma petite, иначе не проявлял бы столько терпения и внимания к тебе. Спи, ma bebee[21], пусть твое измученное тело отдохнет. Спи невинным сном, а я посижу с тобой рядом.

Под причитания крестной матери Кайла снова погрузилась в глубокий живительный сон, который на сей раз не сопровождался кошмарами. Селеста сидела при свете неярко горящей лампы и думала о Фаустине Оберж и Эдварде Ривертоне, об их несчастной любви. Что сказала бы Фаустина сейчас, если бы увидела, что ее дочь, бледная и слабая, лежит в постели, в которой когда-то лежала и она? Да, много лет прошло с того времени, как Эдвард предал ее, позволил своим родителям поломать им жизнь. Его родовой титул стал его проклятием. И он ушел в могилу надломленным, совершенно изменившимся человеком. Изменилась и Фаустина, превратившись из невинной очаровательной девушки в куртизанку, к услугам которой прибегали многие мужчины.

Селеста вздохнула и закрыла глаза. Мерно тикали часы на камине, а она сидела рядом с Кайлой и размышляла. Если существует способ помочь дочери Фаустины, она должна найти его. Да, она не могла позволить Кайле стать такой, какой стала ее мать, умереть так, как умерла Фаустина. Но Уолвертон сказал, что он позаботится о ней, и остается лишь надеяться, что так оно и будет.

В течение последних шести дней Брет Бэннинг редко покидал Кайлу. Он часто смотрел на нее с задумчивым выражением на лице, и Селесте казалось, что Кайла была ему дороже, чем он сам думал. Так ли это? Возможно ли повторение старой истории? Может ли Кайла стать герцогиней Уолвертонской, каковой была, хотя и весьма короткое время, ее мать? Это стало бы игрой судьбы, ее причудой. Этот герцог не столь зависим от титула, как его предшественник, и если он женится на Кайле, то лишь потому, что любит ее. Но любит ли?

Конечно, он увез ее с бала у леди Сефтон и соблазнил. Но разве только это, размышляла Селеста. Чем, например, объяснить тот факт, что он намерен сохранить в тайне причастность Кайлы к смерти Нортуика? После того как обнаружили труп, по городу поползли слухи. Газеты обвиняли Нортуика в нарушении закона и безнравственности, что, по их мнению, и явилось причиной его гибели. Газеты не называли имен Кайлы и Уолвертона, а поиски убийц пока ни к чему не привели.

Возможно, реакция на его смерть была бы более бурной, если бы не одна деталь: тело графа нашли в той части города, где находятся многочисленные притоны, которые посещают очень отчаянные или совсем уж распутные люди. Нортуик был известен своими пороками, и в высшем свете довольно цинично говорили, что, должно быть, он встретил конкурента в одном из публичных домов.

Имя Кайлы никак не связывали с Нортуиком, равно как и имя Брета Бэннинга. Почему Брет так поступил — оберегал Кайлу или хотел скрыть свою причастность к этому делу? За этим инцидентом крылось нечто большее, чем было известно Селесте, она не сомневалась, что у Брета были свои причины ненавидеть Нортуика, и они не имели к Кайле никакого отношения. Или же он относится к ней лучше, чем сам думал?

Должно быть, так. А почему бы нет? Селеста вздохнула и бросила взгляд на мирно спящую молодую женщину. Скорее всего он все-таки небезразличен к ней, хотя и не выразил своего отношения ни словом, ни взглядом.

Глава 19

Прошел месяц с того дня, когда Нортуик едва не убил Кайлу. За это время Брет привел в порядок свои дела в Лондоне. Подтвердив свое право на владение рудником Санта-Мария, он финансировал покупку шахт в Южной Африке и продал два убыточных предприятия в Южной Америке, которые в свое время были приобретены Колби Бэннингом. После этого Брет занялся менее сложными, но, пожалуй, гораздо более неприятными делами и нанес визит вдовствующей герцогине.

Она приняла Брета в гостиной для утренних приемов. Изысканно одетая, герцогиня сидела перед изящным столиком, на котором стоял чайный сервиз из тонкого фарфора, и встретила его неодобрительным взглядом. Выдержав паузу, она сказала:

— Надеюсь, вы пришли сообщить мне о приданом, которое даете моей дочери.

В камине полыхало пламя, блики его падали на лицо Брета.

— Не по сезону холодно в этом году, вам не кажется, тетя? Я не помню такого холодного, сырого лета даже в Лондоне.

— Да. Довольно холодно.

Брет слегка улыбнулся. Ледяной тон герцогини был под стать погоде. Прислонившись к камину, он скрестил руки на груди.

— Я дал согласие на брак Арабеллы с лордом Себрингом.

— С лордом Себрингом?! — Чашка звякнула о блюдце. — Я могу согласиться, что этот молодой человек благородного происхождения, но, как я понимаю, с весьма ограниченными средствами.

— Арабелла предпочла его. Они вполне подходят друг другу, тем более что я даю приличное приданое, которое позволит ей иметь неплохой доход.

— Арабелла довольно своенравна. Не девушке решать, кто ей больше подходит. Я уже говорила, что предпочла бы лорда Хэверинга. Он может получить герцогский титул.

— Лишь в том случае, если прибегнет к убийству. У него есть старший брат, который, по слухам, вполне здоров. И нет нужды пускаться в дискуссии, потому что я уже обговорил условия с отцом Себринга.

— Ну да, конечно. Зачем советоваться со мной? Я всего лишь мать.

— Арабелла пришла ко мне и сказала, что она предпочла бы выйти замуж за Себринга, что они любят друг друга. Это самое меньшее, что я мог для нее сделать.

— И в самом деле — самое меньшее. — Вдовствующая герцогиня сверкнула глазами, осторожно поставила чашку на столик и с холодным презрением уставилась на Брета. — Она дочь герцога, а не какая-нибудь выскочка и могла бы рассчитывать на большее.

— В конце концов, писаной красавицей ее не назовешь, — без обиняков сказал Брет.

— Ну да, не в пример вашей шлюхе, вы хотите сказать! Поистине, Брет, вы говорите ужасные вещи! — Поднимаясь из-за стола, Беатрис высокомерно фыркнула: — Весь Лондон полон разговорами о том, что она живет с вами в городском доме. Неужели вы не могли вести себя более осмотрительно?