О чем говорят кости. Убийства, войны и геноцид глазами судмедэксперта - Клиа Кофф

кочевым пастухам Ирана. Пара военных вертолетов, пролетевших над головой, показалась чем-то совсем чуждым.

В первые две недели миссии, совпавшие с началом весны, стояла необычайно приятная погода: легкие облака плыли по небу, светило яркое, но еще не жаркое солнце, дул легкий ветерок, немного усиливавшийся к вечеру. Косово – это действительно прекрасный регион. С места нашей работы отлично были видны горы, за которыми лежала Албания. А вот прямо у наших ног пролегали окопы, в которых в 1999 году сидели сербские снайперы, стрелявшие по бежавшим в эти горы косоварам.

Вскоре судмедэкспертам пришлось переместиться с этих спокойных сельских мест на кладбища, чтобы заняться эксгумацией как известных, так и безымянных захоронений. Возле некоторых могил стояли деревянные столбики с перевернутыми чашами – по обычаю, эти чаши стояли так год после погребения.

Если какая-то семья решала, что лежащее в той или иной могиле тело принадлежит их родственнику и ставила на ней соответствующую табличку или памятник, МТБЮ, перед тем как провести эксгумацию, спрашивал у них разрешения. Семьи довольно часто соглашались, и родственники приходили и наблюдали за нашей работой. Их присутствие, вопреки моим ожиданиям, не вызывало никаких сложностей. Мы работали, они молча наблюдали: у нас не было слов, чтобы утешить этих людей, а у них не было сил, чтобы плакать.

На первом кладбище, где мы работали, обнаружилось много обрядовых погребальных предметов. Мы решили создать классификацию этих предметов, и в будущем она здорово помогла нам во время работы на других кладбищах. Когда мы находили могилу, где были останки, которые МТБЮ мог использовать как доказательства преступлений, алгоритм действий был примерно таким: наши местные работники убирали с могилы все венки, удаляли верхний слой почвы, под которым обычно лежал полиэтилен. Под полиэтиленом располагалась так называемая дрраза, навес из лежащих под углом толстых деревянных досок, он предотвращал попадание земли на крышку гроба. Как только рабочие доходили до дрразы, они уступали место археологам, которые обнажали края почвы вокруг дрразы, чтобы офицер на месте преступления мог сделать предварительную фотографию могилы. Затем можно было удалить дрразу. Сами гробы зачастую были полузатоплены грунтовыми водами и почерневшими от контакта с разлагающимися тканями трупа. После того как работники ведрами вычерпывали воду, гроб нужно было сфотографировать. Затем с гроба снимали крышку и фотографировали его содержимое. На этом этапе к археологам присоединялись антропологи, которые приступали к эксгумации тела. Трупы часто оказывались завернуты в полиэтилен или ткани. Офицер на месте преступления раскладывал пронумерованный и маркированный мешок возле могилы, а другие археологи помогали переместить в него останки. Потом мешок помещали во второй чистый маркированный мешок. Затем члены судмедгруппы вылезали из могилы и на носилках несли мешок к ожидающему у дороги грузовику-рефрижератору. Рабочим оставалось засыпать могилу землей, вернуть дрразу на место и положить сверху венки.

Когда я впервые участвовала в процедуре эксгумации на кладбище, вся система показалась мне странной и довольно неэффективной, поскольку было задействовано слишком много людей, каждый из которых выполнял лишь небольшую часть работы. Я привыкла к тому, что моим рабочим местом является достаточно большой участок братской могилы, где я одновременно работаю с несколькими телами. Во время обеда пошел дождь, и мы сидели вместе с одним из наших местных работников по прозвищу Элвис, с которым я сдружилась за время работы: мы были почти одного возраста и неплохо понимали друг друга. Я помнила, что когда он работал с нами на братской могиле, то выглядел вполне довольным и даже счастливым. Сейчас же Элвис поник. Сморщив нос и показав рукой на рефрижератор, он спросил:

– Ну вот как это вообще может тебе нравиться?

Я ответила, что работа с трупами мне привычна, я сама выбрала эту сферу и я сама решила приехать в Косово. Элвис сказал, что он совершенно не хочет работать с телами, – я ответила, что понимаю его и что мне жаль, если его попросили делать что-то сверх работы с землей. Мы сидели на корточках под деревом, намокшие и притихшие, я наблюдала за стоящими у ограды кладбища зеваками и родными тех, чьи тела мы эксгумировали.

После обеда мы вместе с археологом из Аргентины Клаудией Биссо занялись эксгумацией еще одной могилы. С нами на захоронение в углу кладбища отправились двое работников, наш переводчик Дрени и красиво одетый мужчина лет сорока – он постоянно курил и сплевывал себе под ноги. Это был брат человека, чье тело, предположительно, находилось в могиле. Вместе с рабочими мы расчистили почву до дрразы: работа шла тяжело, почва была очень влажная, вязкая и тяжелая. Сама могила оказалась глубокой, что еще больше затрудняло работу. Очистив дрразу и сделав фотографии, мы сняли доски – теперь можно добраться до гроба. Эйдан, помощник археолога из Британии, прибыл как раз в тот момент, когда мы поняли, что крышка гроба забита и вскрыть ее не так-то просто. В общем, вскрытие мы поручили Эйдану. Звук от ударов кирки по крышке гроба был так же кошмарен, как треск раскалывающихся досок. Я с тревогой взглянула на брата покойника – тот выглядел абсолютно бесстрастным.

В гробу лежало завернутое в полиэтилен тело красновато-коричневого цвета – все в опарышах, живых и мертвых. Как обычно, в могиле было не развернуться – все место занимал гроб. Так что мы с Клаудией положили несколько досок поперек могильной ямы и, встав на них, попытались поднять тело. Нам удалось, но только с помощью Эйдана. И вот мы упаковали вытащенный труп в двойной мешок. За время учебы в аспирантуре я подзабыла, насколько тяжелы и неповоротливы мертвые. Самое время вспомнить.

Шел дождь, от меня разило смрадом разлагающегося тела, рабочие начали засыпать могилу. Красиво одетый мужчина докурил сигарету, в последний раз сплюнул на землю и ушел. Я испытала удовлетворение от проделанной работы – пускай работать тяжело, но мы действовали как настоящая команда, мой любимый стиль. Вскоре я окончательно влилась в рабочий процесс и с нетерпением ждала начала нового рабочего дня.

Хосе Пабло реорганизовал нашу группу, назначив руководителем Дерика Шеманна, эксперта по взрывчатым веществам из ЮАР. В его обязанности входило непосредственное руководство, составление ежедневных отчетов и ведение фотожурналов, а также добавление в нашу базу данных новой информации о пропавших без вести. Эту информацию нам передавало ТПО. Дерик делегировал обновление базы одному старательному, но не очень расторопному коллеге. В результате я не выдержала и подсказала, как можно ускорить процесс – например, копировать и вставлять несколько элементов в разные поля базы вместо того, чтобы каждый раз заново их вводить.