Порочная игра - Кристина Уэллс

«Я люблю тебя, я люблю тебя, скажи, что ты меня любишь».

Пока он не требует от нее слов, она может чувствовать себя в безопасности. Эта мысль промелькнула за мгновение до того, как Сара потеряла голову. Вейн перекатился на нее, не разжимая объятий. Целуя и лаская ее, он доводил ее до экстаза. Сейчас она готова была отдать ему все. Всю себя. Сейчас она мечтала о том, чтобы он желал только ее одну. Она мечтала стать его единственной, мечтала стать той женщиной, которую он заслуживал.

Она вскрикнула, когда он вошел в нее, погружаясь все глубже. Она чувствовала его немалый вес, но эта тяжесть была ей приятна. Ей хотелось, чтобы они стали одной плотью, чтобы их уже нельзя было разделить. Он стонал, и его жаркое дыхание согревало ей ухо. Ей хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось.

Она знала, насколько опасны такие мысли, но не чувствовать то, что она чувствовала, Сара все равно не могла. Эти чувства согревали ее и освещали изнутри, как утреннее солнце, которое светило в окна и золотило блестящую от пота кожу Вейна.

Сара слышала приближающийся рокот подступающего наслаждения, и каждый нерв в ней натянулся как тетива. Собравшись с силами, Вейн одним решительным, глубоким толчком нарушил ритм, и тогда для нее настал миг блаженства. Ее захлестнула волна восторга, рассыпающаяся на тысячи пузырьков, радостных, как брызги шампанского.

Когда он ускорил ритм, Сара провела своими израненными ладонями по его рукам. Вейн продолжал наращивать ритм, волна наслаждения поднимала ее все выше и выше. Еще немного, и она погибнет, умрет от наслаждения.

Шепча его имя, она погрузила пальцы в его волосы и прижала его голову к себе. И поцеловала со всей страстью, что рвалась из ее обнаженного, израненного сердца.

Вейн стоял у окна библиотеки, глядя на подъезжающий к дому экипаж. Он никогда раньше не проводил столько времени в праздности, бездумно глядя в окно.

Она была на удивление сговорчивой, его такая непростая жена. Ее страсть была неподдельной, он в этом не сомневался, и все же… Вейн нахмурился. Ему не давала покоя одна мысль: что-то не так. Чего-то недостает. Чего-то неуловимого, но жизненно важного. Чего-то, чему он никак не мог дать определения.

И дело даже не в том, что они никогда не признавались друг другу в любви. Дело было в другом. Она не открывалась ему целиком, какую-то часть себя она держала на замке даже в самые жаркие мгновения страсти. Ему так хотелось добраться до этой закрытой территории, до этого таинственного места. Не просто прикоснуться к нему, а исследовать и понять.

Вейн усмехнулся и покачал головой. Два месяца назад он и мечтать не мог о том, чтобы Сара каждую ночь проводила в его постели. Он и представить не мог, что страсть может быть такой пугающе сильной, такой всепоглощающей. Он получил все, о чем не смел даже мечтать. Не стоило искушать судьбу. Не нужно просить у нее большего.

Там, на улице, лакей торопливо вышел из дома с раскрытым зонтом, чтобы защитить от проливного дождя выходящего из экипажа мужчину. Именно поэтому Вейн не смог увидеть лица приехавшего.

Через пару минут дверь открылась, и дворецкий сообщил о прибытии посетителя.

Рокфорт. Интересно.

Бывший приятель Бринсли задыхался — мешал лишний вес. Пухлые щеки покрывал нездоровый румянец.

— Вейн! — поприветствовал он хозяина, опустившись в кожаное кресло. — Я пришел по вашему делу. По делу особой важности.

Документы. Слава Богу.

Вейн с трудом удержался от того, чтобы не запрыгать от радости.

— И что это за дело?

— Бумаги, о которых вы спрашивали. — Рокфорт достал большой носовой платок и вытер лоб. Влажные кудряшки прилипли к коже. — Я их нашел.

— В самом деле? — Хотелось бы знать, почему Рокфорт в этом сознался. Причем добровольно, без всякого принуждения. Эти документы, вне всяких сомнений, были нужны ему самому, чтобы продолжить шантаж, который начал Бринсли. — Документы при вас?

— Нет! Нет, нет, и в этом все дело! Видите ли, это все Хедж, слуга Бринсли. Бумаги у него. Он мне угрожал. Шантажировал. Меня! Меня трудно заподозрить в наличии лишних денег, верно?

Вейн понятия не имел о финансовом положении Рокфорта.

— Но вы же не рассчитываете, что я стану ссужать вас деньгами?

— Господи, нет! Хотя, если призадуматься… — Но, посмотрев Вейну в глаза, Рокфорт запнулся и закашлялся. — Считайте, что вы этого не слышали. Я подумал, что мне стоит прийти к вам, поскольку у нас имеется общий интерес. Подумал, что вы найдете способ убедить Хеджа вернуть нам документы.

— Понимаю. — Вейн действительно понимал, о чем толкует Рокфорт. Этот прощелыга все еще думал, что может найти применение этим бумагам, но для их возвращения решил использовать Вейна. Вейн размышлял над тем, какой грязный трюк задумал Рокфорт.

Ну что же, он, безусловно, проведет переговоры с Хеджем, но только без Рокфорта.

— У вас есть адрес Хеджа?

— Я не знаю, где он живет. Он хочет встретиться со мной завтра в кофейне Брауна.

— Хорошо. На эту встречу мы придем вместе. — А тем временем Вейн нанесет Хеджу визит. Где-то должен был сохраниться адрес, по которому Сара выслала Хеджу вещи его хозяина. Вейн полагал, что документы оказались среди этих вещей, хотя и не мог взять в толк, как случилось, что документы оказались среди вещей Бринсли. Вейн тщательно пересмотрел все, что осталось после Бринсли, как, впрочем, и другие, попавшие в квартиру Бринсли до него. Может, Бринсли передал эти бумаги своему слуге до того, как отдал концы? Возможно, но не слишком вероятно.

— Вам известно, каким образом эти драгоценные бумаги попали к Хеджу?

Рокфорт покачал головой.

— Но Коул знал достаточно о моих… э-э… обстоятельствах.

Итак, у Рокфорта есть свои резоны разыскать эти бумаги. Похоже, в окружении покойного Коула не было ни одного человека, который не имел бы на него зуб.

— Я думал, Бринсли Коул — ваш друг.

— И я так думал, — ворчливо сказал Рокфорт. — Век живи, век учись, верно?

Вейн что-то проворчал в ответ. Между тем его ум лихорадочно работал.

Вейн едва дождался, пока отъедет экипаж Рокфорта. Как только Рокфорт уехал, Вейн велел подать ему коляску, предварительно поинтересовавшись у Риверса, по какому адресу Сара отправила имущество Бринсли.

Пансион, где проживал Хедж, располагался в достаточно респектабельном районе, и хозяйка пансиона оказалась женщиной приятной, хотя и весьма любопытной. Вейн старался вести себя с ней как можно доброжелательнее, когда справлялся о Хедже.

Поднявшись на третий этаж, Вейн постучал в дверь. Дверь открыл сам Хедж. Он был одет так, словно собирался выйти из дома. Неожиданный визит вызвал у него раздражение. Впрочем, высказывать свое недовольство Хедж поостерегся.