Флорис. Флорис, любовь моя - Жаклин Монсиньи

Большая шляпа с муслиновой вуалеткой защищала Максимильену от палящих лучей солнца, пышный шлейф платья скользил по траве. Графиня звонко рассмеялась:

— Мои сыновья слишком молоды, Луи, и, сверх того, у них нет состояния. Десять тысяч ливров ренты — вот все, что мы имеем. Вот уже восемь лет мы живем очень скромно. Вы сами видите, как изменилась жизнь в Мортфонтене. Однако я не жалуюсь, мне удалось должным образом воспитать детей и сделать из них настоящих дворян — благодаря верным друзьям, которые не пожелали расстаться с нами.

Говоря это, Максимильена устремила взор на Грегуара, Федора и Ли Кана, державшихся чуть в стороне. Двое последних вполне приспособились к жизни в Мортфонтене. Порой они со слезами на глазах вспоминали о бегстве из России. Им не хватало запаха битвы, и даже Грегуар тосковал по прежним славным денькам. Однако в данный момент они были целиком поглощены партией в ландскнехт, Элиза же, ревниво посматривая на них своими черными глазами, готовила прохладительные напитки.

Блезуа с Мартиной уже не служили Максимильене. Графиня подарила им небольшой домик в деревне. Блезуа занял почетную должность церковного служки, что вполне соответствовало его характеру. Что до Мартины, то она растила многочисленных детей, дарованных ей по милости Божьей и стараниями Блезуа.

— Вашим друзьям, дорогая? — повторил маркиз, почти задохнувшись от возмущения. — Хороши друзья! Эти лакеи, китаец, казак и старый француз? О, вы хотите меня уморить!

— Да, они мои друзья. Я не могу называть их слугами, они слишком мне преданы. Но чтобы не терзать ваш слух, я могу выразиться иначе: это мои спутники и наставники детей, поскольку других я нанять бы не могла. Именно поэтому Ли Кан с Федором воспитали моих сыновей и Батистину.

Маркиз состроил пренебрежительную гримасу.

— Право, дорогая, вы могли бы удивить даже святого.

— Не буду скрывать, Луи, — произнесла Максимильена с лукавой улыбкой, — дети мои получили очень странное воспитание, но они, без всякого сомнения, знают много больше, нежели иные маркизы. Но давайте поговорим о другом, мой дорогой. Посмотрите, как веселятся ваши дочери!

— Ах, милый друг, у меня нет никакого желания смотреть на это. Господь на небесах, где я найду четырех мужей?

И несчастный Майи-Брель удрученно взглянул на Полину, Гортензию, Диану и Мари-Анну, которые затеяли с Адрианом и Флорисом игру в жмурки, очень модную в этом сезоне, В данную минуту глаза были завязаны у Мари-Анны, младшей из сестер. Все остальные бегали вокруг нее, стараясь своими криками направить по ложному следу. Река сверкала на солнце. Густая трава уже слегка пожелтела. По лужайке носилась Батистина с сачком для бабочек. Мари-Анна неуверенно двинулась к реке. Адриан, устремившись вперед, дал ей поймать себя. Проведя пальцами по лицу юноши, она воскликнула:

— Это Адриан, я его сразу узнала!

Адриан в волнении смотрел на нее, сердце его билось — как красива Мари-Анна, и каким покоем дышало все вокруг в этот прекрасный день!

Батистина бросила свой сачок и, надувшись, злобно уставилась на играющих. Девушки кричали:

— Теперь Флорису водить, Полина, завяжи ему глаза!

Полине пришлось встать на цыпочки, чтобы завязать платок. Флорис, чувствуя, как она прикасается к вискам и затылку, задрожал от возбуждения. Полина несколько раз повернула его вокруг себя, и Флорис, расставив руки, стал со смехом бросаться за теми, кто пробегал мимо него.

— Что такое, дорогая? — спросила Максимильена, подойдя к Батистине. — Отчего ты не хочешь играть со всеми?

— Им нет до меня дела, мама, они считают меня маленькой.

— Но, сокровище мое, я сама видела, как Флорис играл с тобой.

— Да, но это слишком быстро кончилось. Я бы хотела, чтобы мы строили наш город… только мы трое и больше никто.

И внезапно Батистина, которая с трудом сдерживала слезы, с рыданием уткнулась в юбку матери.

— Они оба такие глупые! Особенно Флорис… что он нашел в этих больших дурах?

Майи-Брель негодующе фыркнул. Какое очаровательное дитя! Назвать дурами его дочерей! Максимильена, нашептывая Батистине нежные слова, одновременно поглаживала ее по прекрасным белокурым волосам.

«Девочка чересчур нервная, а к братьям слишком привязана», — сказала она себе с некоторой тревогой.

Майи-Брель, посмотрев на Батистину, сказал:

— Дорогая Максимильена, ваша дочь похожа на вас как две капли воды.

— Правда? — с улыбкой отозвалась Максимильена.

— А главное, — продолжал маркиз, — это живой портрет бедного Вильнева. О, мой несчастный друг, как мне его недостает! Подумать только! Умереть почти у берегов Франции, оставив вас вдовой, дорогая моя! Сколько же мужества от вас потребовалось! Но, слава Богу, все кончилось благополучно. Маркиза, моя супруга, вас очень любит — она всегда радуется, когда мы с дочурками отправляемся в Мортфонтен. Но она не ревнует вас ко мне, я в этом уверен. Впрочем, мы же родня, не так ли?

Максимильена вздохнула. Господь на небесах, эту болтовню придется терпеть до вечера. Конечно, Майи-Брель приобрел солидный животик, однако ума это ему не прибавило.

— Помните, как вы вернулись во Францию, дорогая моя? А вы знаете, какие ходили пересуды? Нет? К счастью, я был здесь и пресек все досужие сплетни. Ведь многие шептались, что Флорис и… — тут Майи-Брель понизил голос, — и Батистина незаконнорожденные! Некоторые даже упоминали царя! Подумать только! Я тогда не стал вас расстраивать, но, поверьте, сделал все для восстановления истины. Ах! Какое прекрасное завещание оставил наш бедный Вильнев! Я знаю его наизусть, потому что пересказывал много раз. Должен вам сказать, я имел в салонах оглушительный успех!

Максимильена едва удерживалась от смеха. Бросив взгляд на сыновей, она гордо выпрямилась: как красив Флорис! Он походил на юного архангела, правда, благости в нем маловато. Кажется, все четыре девушки влюблены в него до безумия — особенно Полина, старшая. Максимильену крайне удивляло, что Майи-Брель не замечает сходства Флориса с Пьером. К счастью, Майи-Брель редко что замечал, будучи целиком поглощен собой. Адриан в красоте уступал Флорису, но изящество и ум делали его очень привлекательным.

— Пойдем с нами, дорогая, мы возвращаемся в замок.

Батистина вложила свою маленькую ладошку в руку Максимильены, но по дороге в замок не раз с сожалением оглядывалась. Игра в жмурки продолжалась. Барышни Майи-Брель, повизгивая от удовольствия, очень старались попасть под руку Флорису.

А Флорис хохотал. Голова у него кружилась. Все эти девушки прыгали вокруг него. Вдруг он схватил одну и сразу же понял, что это Полина, однако решил коварно воспользоваться случаем: держа девушку за талию, он быстро пробежался пальцами по ее корсажу, горлу, лицу и волосам, а затем крикнул: