Туманы Авалона - Мэрион Брэдли

Девушка подняла взгляд. Кевин застыл неподвижно, вздыхающее безумие музыки, затрепетав, смолкло, он поднял голову, и пальцы вновь пробежали по струнам, бодро пощипывая их в лад развеселой мелодии, что охотно распевают сеятели ячменя в полях, – ритм у нее танцевальный, а слова не то чтобы пристойны. И на сей раз Кевин запел. Голос у него оказался сильный и чистый, и Моргейна, улучив момент, пока звучит танцевальный мотив, выпрямилась и принялась наблюдать за его руками, откинув покрывало и умудрившись вытереть при этом предательские слезы.

И тут она заметила, что, при всем их искусстве, с руками его что-то до странности не так. Похоже, они изувечены… изучив их в подробностях, Моргейна убедилась, что на одном-двух пальцах недостает второго сустава, так что играет Кевин обрубками, да как ловко… а на левой руке мизинца нет и вовсе. А сами кисти, такие красивые и гибкие в движении, покрывали странные обесцвеченные пятна. Наконец Кевин опустил арфу, нагнулся установить ее ровнее, рукав сполз, открывая запястье, и взгляду предстали безобразные белые шрамы, точно рубцы от ожогов или кошмарных увечий. И теперь, приглядевшись повнимательнее, она заметила, что лицо его покрывает сеть шрамов – на подбородке и в нижней части щек. Видя, как изумленно расширились ее глаза, Кевин поднял голову, вновь встретил взгляд девушки – и в свою очередь вперил в нее суровый, исполненный ярости взор. Вспыхнув, Моргейна отвернулась: после того как музыка перевернула ей душу, ей совсем не хотелось задеть его чувства.

– Что ж, – отрывисто бросил Кевин, – Моя Леди и я всегда рады петь тем, кому мил ее голос, однако не думаю, что меня сюда позвали лишь затем, чтобы развлечь тебя, госпожа, или тебя, лорд мой Мерлин.

– Не только затем, – проговорила Вивиана грудным, низким голосом, – но ты подарил нам наслаждение, что я запомню на многие годы.

– И я тоже, – промолвила Моргейна. Теперь в его присутствии она оробела столь же, сколь прежде была дерзка. И тем не менее девушка подошла ближе, чтобы рассмотреть огромную арфу повнимательнее.

– Никогда таких не видела, – промолвила она.

– Вот в это я верю охотно, – отозвался Кевин, – ибо я приказал сделать ее по своему собственному рисунку. Арфист, обучивший меня моему искусству, в ужасе воздевал руки, как если бы я оскорблял его Богов, и клялся, что такой инструмент станет производить ужасный шум, пригодный лишь на то, чтобы распугивать врагов. Ну вроде как огромные боевые арфы, в два человеческих роста, что в Галлии привозили на телегах на вершины холмов и оставляли там во власти ветров, – говорят, что столь жутких звуков пугались даже римские легионы. Ну что ж, я сыграл на одной из этих боевых арф, и благодарный король дал мне дозволение заказать арфу в точности такую, как я сочту нужным…

– Он правду говорит, – заверил Талиесин Вивиану, – хотя, впервые об этом услышав, я не поверил: кому из смертных под силу сыграть на таком чудовище?

– А я сыграл, – промолвил Кевин, – так что король приказал сделать для меня Мою Леди. Есть у меня еще одна арфа, поменьше, той же формы, но не столь тонкой работы.

– Воистину она прекрасна, – вздохнула Моргейна. – А колки из чего? Из моржового клыка?

Кевин покачал головой.

– Мне рассказывали, они вырезаны из зубов огромного зверя, что живет в теплых странах далеко на юге, – отвечал он. – Сам я знаю лишь, что материал красив и гладок, однако ж прочен и крепок. Он стоит дороже золота, хотя смотрится не так кричаще.

– И держишь ты арфу не так, как все… Я такого вовеки не видела.

– Не удивлюсь, – криво улыбнулся Кевин. – В руках у меня силы мало, так что мне пришлось прикидывать так и этак, как бы получше приспособиться. Я видел, как ты разглядывала мои руки. Когда мне было шесть, дом, в котором я жил, саксы сожгли прямо у меня над головой, и вытащили меня слишком поздно. Никто не верил, что я выживу, то-то я всех удивил! А поскольку я не мог ни ходить, ни сражаться, меня усадили в угол и решили, что с этакими обезображенными руками, – Кевин равнодушно вытянул их перед собою, – пожалуй, я научился бы ткать и прясть среди женщин. Но особой склонности я к тому не выказал, и вот однажды к нам зашел старик-арфист и в обмен на чашку супа взялся позабавить калеку. Он показал мне струны, я попытался сыграть. И даже сложил некую музыку, как смог, так что в ту зиму и в следующую он ел свой хлеб, обучая меня играть и петь, и сказал, что его стараниями я, пожалуй, со временем смогу зарабатывать на жизнь музыкой. Так что на протяжении десяти лет я не делал ничего, только сидел в уголке и играл, пока ноги мои наконец не стали достаточно сильными и я не научился ходить снова. – Кевин пожал плечами, извлек откуда-то из-за спины кусок ткани, завернул свою арфу и убрал инструмент в кожаный футляр, вышитый тайными знаками. – Так я стал деревенским арфистом, а потом и арфистом при короле. Но старый король умер, а сын его к музыке был глух, так что я подумал, лучше бы убраться из королевства подобру-поздорову, пока тот не стал алчно поглядывать на золотую отделку моей арфы. Так я попал на остров друидов, изучил там ремесло барда, и наконец меня послали на Авалон – вот я и здесь, – добавил он, в последний раз пожимая плечами. – Ты же так до сих пор и не сказал мне, зачем призвал меня к себе, лорд Мерлин, и к этим леди.

– Затем, – отвечал Мерлин, – что я стар и события, коим мы дали ход нынче ночью, возможно, явят себя лишь через поколение. А к тому времени я уже умру.

Вивиана подалась вперед:

– Тебе было предупреждение, отец?

– Нет, нет, милая. Я и не стал бы зря тратить Зрение на такие пустяки, мы же не справляемся у Богов, пойдет ли снег следующей зимой. Ты привела сюда Моргейну, а я – Кевина, так чтобы кто-то помоложе меня следовал за происходящим, когда я уйду. Так выслушай мою новость: Утер Пендрагон лежит при смерти в Каэрлеоне, а как только лев падет, туда слетятся коршуны. А нам принесли весть о том, что в землях Кента собирается огромная армия – союзные племена решили, что пришло время восстать и отобрать у нас оставшуюся часть Британии. Они послали за наемниками с большой земли, к северу от Галлии, чтобы те, присоединившись к ним, истребили наш народ и разрушили все, чего достиг Утер. Пробил час сразиться под знаменем, что мы тщились поднять многие годы. Времени мало: они постановили непременно обзавестись своим королем и уже сделали это. Нельзя тратить впустую ни месяца, иначе они и впрямь нападут. Лот мечтает о троне, но южане за ним не последуют. Есть и другие – герцог Марк Корнуольский, Уриенс из Северного Уэльса, – но ни один из них не обретет поддержки за пределами собственных земель, так что мы того и гляди уподобимся ослу, что умер от голода между двумя охапками сена, не зная, за которую приняться раньше… Нам необходим сын Пендрагона, хоть он и юн.

– Вот уж не слышал, чтобы у Пендрагона был сын, – произнес Кевин. – Или он признал своим того мальчика, что его жена родила Корнуоллу вскорости после того, как они поженились? Поспешил, однако, Утер с этой свадьбой вопреки приличиям, даже дождаться не мог, чтобы она родила дитя, прежде чем брать ее к себе на ложе…

Вивиана предостерегающе подняла руку.

– Юный принц – сын Утера, – промолвила она, – и никаких сомнений тут нет, да никто и не усомнится, стоит лишь его увидеть.

– В самом деле? Тогда прав был Утер, спрятав его на стороне, – промолвил Кевин, – сына от чужой жены…

Владычица жестом заставила его умолкнуть.

– Игрейна – моя сестра, и она – из королевского рода Авалона. А этот сын Утера и Игрейны – тот, чей приход был предсказан давным-давно, король былого и грядущего. Его уже Увенчали Рогами, Племена признали его королем.

– Вы всерьез верите, что хоть один вождь Британии признает Верховным королем какого-то там семнадцатилетнего мальчишку? – скептически осведомился Кевин. – Храбростью он может затмить самого легендарного Кухулина, и все-таки они потребуют воина более опытного.

– Что до этого, он обучался и военной науке, и трудам, подобающим сыну короля, – заверил Талиесин, – хотя мальчик еще не знает, что в жилах его течет королевская кровь. Но, сдается мне, только что минувшая полная луна дала ему почувствовать собственное предназначение. Утера чтили превыше всех прочих королей, что были до него, а этот юноша Артур вознесется еще выше. Я видел его на троне. Вопрос не в том, примут его или нет, но в том, что можем сделать мы, дабы облечь его королевским величием, так, чтобы все горды объединились против саксов вместо того, чтобы враждовать друг с другом!

– Я изыскала способ, – отозвалась Вивиана, – и, едва народится новая луна, все будет исполнено. Есть у меня для него меч, меч из легенды, ни один герой из числа живущих не держал еще его в руках. – Владычица помолчала и медленно закончила: – И за этот меч я потребую от него клятвы. Он даст обет хранить верность Авалону, что бы уж ни затевали христиане. Тогда, возможно, судьба переменится и Авалон вернется из туманов, а монахи со своим мертвым Богом отступят в туманы и сумрак, а Авалон воссияет вновь в свете внешнего мира.