Фантастика-1967 - Генрих Альтов

Тяжело дыша, сбивая в кровь руки, он бросал камень за камнем туда, где звенел и плескал подземный ключ. Вдруг дождь зашумел сильнее и слитно, заглушил прерывистый Звон. Тогда Жмачкин шагнул в темноту, зашарил руками во мраке, пока теплые и упругие водяные струи не ударили в лицо. Он ощупью отыскал несколько камней, положил их друг на друга, с трудом зацепил негнущимися руками и разом обрушил на ненавистный источник. Скользкая глина ушла из-под ног, он упал и покатился в сторону, сминая телом чудовищно огромные бледные поганки. Белые слизистые хлопья размазались по лицу, залепили глаза. Он тяжко ушиб голову о камень и замер, затих. Гигантский рогатый лядвенец высыпал на него черные бобы…

Только через два дня, когда под напором буйной растительности рухнул забор и цветущие вишни шагнули на улицу к людям, а весь поселок сбежался смотреть невиданное, Жмачкина нашли. Его быстро привели в чувство, тем более что голубая вода источника не дала ему умереть, заплатила, так сказать, добром за зло, успев в два дня залечить многочисленные царапины и рану на голове.

Но сам источник перестал существовать. То ли заглох, не выдержав последней груды камней, что навалил на него Жмачкин, и ушел неизвестно куда, пробив себе новую дорогу. То ли так же неожиданно исчез, как и появился, в результате новых подземных катастроф и происшествий. Ушел, исчез, провалился сквозь землю!

Что несла голубая вода, что скрывала? Может быть, клад микроэлементов особого сочетания, может быть, ростовые вещества, сконцентрированные в подземном озере.

А может статься, и другие ускорители, стимуляторы и катализаторы, рецепты которых пока — за семью печатями.

Но голубую воду ищут и уверены, что рано или поздно все равно найдут.

Что касается Жмачкина, то он, убоявшись ревизии и всех последних событий, уехал, не оставив после себя ничего памятного.

Александр Горбовский

Находка

Он представил себе уважение, почет и плохо скрытую зависть своих коллег, увидел себя делающим сообщение об открытии на одном из конгрессов, увидел корреспондентов, подобострастно берущих у него интервью. За какую-то долю секунды он успел во всех деталях представить себе тот крохотный бугорок, который в его масштабах представал ему Монбланом известности и Эверестом славы. И еще об одном успел подумать он, пока, шагая сквозь негустой кустарник, они пробирались к месту раскопок. Как странно устроена жизнь! Ведь, собственно говоря, нашел не он, а они, эти двое, десятиклассник Володя и Тимофей. Тем не менее, вся заслуга будет приписана ему.

Впрочем, разве не то же самое произошло с открытием Америки?

Адмирал спал в своей каюте, когда один из вахтенных матросов закричал: «Земля!» И вот каждый знает, что Америку открыл Колумб. Но никто не помнит даже имени этого матроса. Это были странные и непривычные для него мысли, и он удивился, поймав себя на том, что думает о подобных вещах.

…Они стояли над нешироким участком ровно снятой земли с глинистыми срезами, резко уходящими вниз. На самом дне, на пепельном квадрате разрыхленного грунта темнело Нечто. Через секунду он уже стоял на коленях, склонившись над находкой и, стараясь не дышать, мягкой кисточкой сметал с гладкой металлической поверхности комочки налипшей земли.

— Володя, — услышал он свой срывающийся голос. — Обегайте за фотоаппаратом. Быстро! А вы, — это он говорил уже Тимофею, — несите сюда масштабную линейку. Она должна быть во второй группе.

Только теперь, когда он остался один, пугающая странность находки стала доходить до него. Этот непонятный предмет залегал значительно ниже слоев, в которых когда-либо находили следы человека.

Искушение было слишком велико. «Я только посмотрю, — сказал он себе, — только посмотрю и положу обратно». Размером с карманный фонарик, предмет этот показался ему неправдоподобно тяжелым, словно он был полон свинца. Чуть продолговатый, правильной формы, он завершался с одной стороны каким-то подобием темного диска. Это было ни на что не похоже, это не походило ни на что. Ясно было только, что предмет этот был изготовлен человекам. Впрочем, человеком ли? И он тут же представил себе бойкие заголовки: «Гости из космоса», «Следы ведут в Атлантиду», «Таинственные загадки прошлого» и т. д. И увидел лица своих коллег, — насмешливые, презрительные, злорадные.

«Ну, как ваши марсиане, Исидор Саввич?» «Скоро ли в Атлантиду поедем?» И нужно будет улыбаться в ответ, нужно будет пожимать плечами и делать вид, что все это невесть как весело. Конечно о защите диссертации нечего будет и думать. А кто-нибудь из тех, кому предстояло бы быть его оппонентом, после ученого совета отведет его в сторону и спросит так душевно: «Как же это вы, дорогой? Зачем вам только это понадобилось? Какую-то железку в раскопки себе подбросили. А? Так себя скомпрометировать!..» И напрасно станет он клясться и божиться, что он не делал этого, что все так и было.

«Ну, уж мы-то, батенька, тоже кое-что понимаем. — И, пожевав губами, добавит сухо, как человек, на искренность которого ответили неискренностью: — Очень неприятный инцидент, Исидор Саввич. Очень…» Так он, кумир молодежных газет и популярных журналов, станет прокаженным и изгоем в собственной касте.

Это представилось ему столь живо, что когда он осознал, что этого еще нет, на какую-то секунду Исидор Саввич почувствовал облегчение и даже радость.

Он по-прежнему стоял, держа в руке этот непонятный предмет, но ни Володи, ни Тимофея все еще не было. И тогда он понял, что эти несколько минут были подарены ему судьбой, как шанс, чтобы он мог спастись. И хотя Исидор Саввич не знал еще, что будет говорить, когда они придут, он вдруг понял одно — нужно избавиться от этой проклятой штуки. Избавиться как можно скорее. Счет шел на мгновения…

…Когда появился Володя, круги в соседнем болотистом озерце давно разошлись. Поверхность его была ровна и безмятежна, как будущее, которое ожидало теперь Исидора Саввича.

— Вы поторопились, мой дорогой, — назидательно пояснил он оторопевшему юноше. — Это был просто осколок. Видно, военных лет. Случайно попал в нижние слои. А вы уже невесть что вообразили? Эх, вы, молодо-зелено!

И потому что потерянный и потрясенный Володя продолжал молчать, он принялся говорить, что-де учиться надо, что и сам он в молодости, бывало, и т. д. Лишь бы не наступило молчание.

Потом подошел Тимофей с уже ненужной линейкой и с ним еще люди. И каждому он повторял, как все было и что, вот, мол, оказалось это просто железка, какой-то осколок, попавший из верхних слоев.