Аут - Пьер Рей

— Кармино, время?

— Три часа одна минута.

Часы Габелотти показывали два пятьдесят девять. И тем не менее он снял трубку и набрал номер «Трейд Цюрих бэнк». Ему ответили после второго сигнала.

— Я звоню издалека и хотел бы поговорить с Хомером Клоппе. Я — его клиент. Это очень срочно, очень важно и конфиденциально!

Все замерли и напряглись. Установившуюся тишину можно было резать ножом.

Сейчас все прояснится!

В девять тридцать утра в дверь квартиры профессора Аугуста Штроля, расположенной на третьем этаже, позвонил худощавый мужчина в темном костюме. Рядом с ним, сжимая челюсть огромной рукой, приплясывал от боли гигант с мученическим выражением на лице.

Дверь открыла Ингрид Штроль: высокая, стройная, знающая себе цену красавица.

— Господа?

Фолько Мори кивнул на Пьетро Беллинцону.

— Началось час назад… Если ему не помочь, умрет…

— Вы по записи? — спросила Ингрид.

— Мы в Цюрихе проездом… Конечно, нам следовало бы позвонить из отеля, мы остановились в «Континентале»…

— Это ничего не меняет…

— Но я не могу оставить друга в таком состоянии!

Подыгрывая, Пьетро застонал.

— К сожалению, ничем не могу вам помочь, — сказала Ингрид. — Наш приемный день расписан по минутам. Могу вам дать адрес другого дантиста.

— Нет, нет… — запротестовал Фолько. — Мой друг хочет лечиться только у вас. В отеле нам сказали, что профессор Штроль — лучший дантист в Цюрихе.

Ингрид колебалась не более секунды.

— Посидите минуточку… Сейчас доктор занят с пациентом… Я посмотрю, что можно для вас сделать.

Она повернулась к ним спиной, и гангстеры с восхищением оценили чувственную линию ее бедер. Они находились в приемной, которая больше напоминала частный салон, нежели отстойник перед камерой пыток.

На низком столике лежали специальные журналы на немецком, французском, английском и итальянском языках. На стенах висело несколько старинных гравюр, на которых зубодралы работали огромными клещами во рту своих жертв.

— Напрасно они выставили эту гадость, — сказал Беллинцона. — Это же выводит из равновесия пациентов. У тебя, Фолько, когда-нибудь болели зубы?

— Нет.

— У меня тоже. И знаешь почему? Когда я был пацаном, мне вышибли все зубы бейсбольной битой. Корни у меня свои, а все остальное…

Он открыл рот и блеснул двойным рядом золотых зубов.

— Это выглядит побогаче, ты как думаешь?

— Закрой пасть, — прошипел Мори краем рта.

Возвратилась Ингрид. Беллинцона уже успел принять позу вечного мученика.

— В десять у профессора очередной пациент. Если будет свободное время, он осмотрит вас. Но совершенно исключено, что он займется вами сегодня.

Она протянула Пьетро стакан воды и белую таблетку.

— Выпейте это, вам станет легче.

Беллинцона подозрительно понюхал стакан.

— Пей! — приказал Фолько.

Пьетро положил таблетку под язык и с отвращением сделал несколько глотков. Как только Ингрид оставила их одних, он выплюнул таблетку в ладонь и спрятал в карман.

Ингрид вошла в приемную без пяти минут десять.

— Пройдите, пожалуйста, со мной…

Она провела их в кабинет, сверкавший никелем и напоминавший одновременно операционную и электростанцию. Приятная музыка наполняла комнату.

— Я смогу вас лишь осмотреть, — сказал Аугуст Штроль, обращаясь к Беллинцоне.

— Ваша жена? — спросил Фолько, показывая на Ингрид.

Штроль нахмурился и обменялся быстрым взглядом со своей супругой.

— Что вы сказали?

— У нее аппетитная задница, — ответил Фолько, высоко задирая халат Ингрид. В тот же момент в его правой руке сверкнуло лезвие опасной бритвы и остановилось в пяти миллиметрах от горла женщины. А «вальтер» Беллинцоны уже смотрел в солнечное сплетение дантиста.

— Подними-ка ей подол повыше, — попросил Пьетро.

Рука Фолько, сжимавшая низ халата, поднялась до плеча Ингрид.

— Да ты посмотри! Эта шкура ходит даже без трусов! — воскликнул Пьетро.

Кровь, отхлынувшая от лица Аугуста Штроля, казалось, прилила к лицу Ингрид. Воспользовавшись секундным замешательством, Фолько сказал:

— К вам у нас нет никаких претензий. Но это не помешает мне перерезать ей горло, если вы не исполните в точности то, о чем я вас попрошу.

— Вы же не хотите, чтобы перерезали глотку вашей хорошенькой женушке? — с нотками притворного сочувствия сказал Пьетро. — Кстати, Фолько, а почему она без трусов? Наверное, он трахает ее, когда нет посетителей.

— Ошибаешься, — ответил Фолько. — Пока он рвет зуб, она раздвигает ноги, и пациент забывает о боли.

Беллинцона захихикал. Он любил Фолько за юмор, который тот не терял ни при каких, даже самых щепетильных, обстоятельствах.

Преодолев нервную дрожь, ознобом сотрясавшую его, едва держась на подкашивающихся ногах, Аугуст Штроль сказал:

— Скажите, сколько вам нужно, и убирайтесь отсюда.

— Тебе это ничего не будет стоить, — ответил Фолько, отводя Ингрид в глубину кабинета.

Он отодвинул портьеру и оказался перед небольшой комнаткой, где на стеллажах были выложены слепки человеческих челюстей. Вялая, как гуттаперчевая кукла, Ингрид безвольно дала Фолько крепко себя прижать.

Пьетро посмотрел на Мори и одобрительно кивнул головой.

— Подходит?

— Вполне. Укроемся с ней здесь.

— Пожалуйста… — дрожащим голосом заговорил профессор, — через минуту придет один из моих пациентов…

— Он нам и нужен… — ледяным тоном оборвал его Мори. — Пока ты будешь заниматься им, помни — мы здесь и все видим.

— Да что же вам, в конце концов, от меня нужно?

Беллинцона не смог удержаться от смеха.

Он нежно провел ребром ладони по кадыку Штроля.

— Сейчас мы тебе все скажем… И если ты этого не сделаешь, твоей жене… конец!

— А в качестве дополнительной премии ты получишь пулю в свои потроха, — добавил Фолько с грустным выражением лица и начал неторопливо и обстоятельно объяснять, чего они ждут от доктора Штроля. Напрасно Штроль, выпучив глаза, размахивал руками, не соглашаясь…

— Если ты хочешь посмотреть, как сдохнет твоя жена, прежде чем отправишься вдогонку за ней, дело твое, — пожав плечами, подытожил Фолько.

В дверь позвонили. Пришел Хомер Клоппе.

— Открывай! — спокойно сказал Мори.

Беллинцона подтолкнул дантиста, и тот едва удержался на ослабевших ногах.

— Помни, мы за тобой наблюдаем. Малейшее слово, движение, взгляд… и начнется резня.

Плотно сжав между собой Ингрид, они исчезли за портьерой.