Бездна голодных глаз - Генри Олди

Женщина. Морок. Варк. Но — женщина. И Сигурд не смог ударить.

А если бы смог?…

Смех зазвенел в чернильной тишине переулка, и лишь нечто расплывчатое, зыбкое метнулось вверх по лунному лучу. А у забора лежал мертвый Брайан Ойгла, и на лице его остывало счастье. Такое счастье, что, увидев его, Сигурд побежал.

Он бежал, как не бегал никогда в жизни, плача злыми слезами, слыша смех женщины из бреда, спотыкаясь и чувствуя себя Перевертышем, по следу которого идет неумолимый Скользящий в сумерках…

…К рассвету он заставил себя вернуться в памятный переулок, но Ойглы там уже не было. Это казалось невероятным. У Брайана еще осталось несколько жизней, он должен был встать и дождаться Сигурда или вернуться в Вайнгангу…

В Вайнганге Брайана никто не видел. Сигурд вошел в свой дом, оставил записку для наставника Фарамарза и собрал вещи. Потом вышел на улицу, свистнул голодного Зу и двинулся на восток. Туда, где лежал найденный Брайаном обрывок дороги и высились равнодушные вершины Ра-Муаз.

Сигурд Ярроу шел искать Пенаты Вечных. Он шел задавать вопросы Отцам.

Он чувствовал, что пора.

5

— Ну вот ты и дошел, — сказал Пустотник Даймон, морща свой непропорционально большой лоб. — Ты сам как считаешь: дошел или не дошел?

— Не знаю, — честно признался Сигурд. — Вначале думал, что да. Когда ты прогнал Перевертышей… А теперь не знаю. Ты совсем не похож на Отца. Во всяком случае, я представлял тебя другим. Ты скорее похож на Эхиона, Сына Большой Твари… Скажи честно, Даймон, ты — Тварец?

— Сын Большой Твари… — задумчиво протянул Даймон, и голос его был глух и полон горечи. — Я не знал, что они еще сохранились по эту сторону Ра-Муаз… Нет, Сигурд, я не Сын Большой Твари. Я — Отец. Ты был прав. Отчасти… Я и есть та самая Большая Тварь. Очень большая и очень старая. Такая старая, что помню времена, когда простые люди, а не Девятикратные и Перевертыши, звали нас Богами или демонами. Звали, не делая различий. Нас, Пустотников, Меченых Зверем и других Пустотников, и тех, иных, ваших отцов… Сами они называли себя — «бесы». Слово «бессмертные» слишком длинное. Вот они и сокращали его…

— Они? — хрипло перебил его Сигурд, начиная понимать смысл слов «бесовское отродье». — А вы? Вы не были вечными?!

— Мы — нет. Это кладбище, мальчик, все, что ты видишь вокруг, — кладбище… Сюда приходят умирать такие, как я. Если только я не последний…

Мир вывернулся наизнанку. Пенаты Вечных обратились в прах, некому было отвечать на вопросы, и скелеты древних скалились Сигурду в лицо своей страшной ухмылкой. Большая Тварь сидела перед ним и пила чай. Салар машинально напрягся, лежащий рядом Зу тут же поднял голову и зашипел — но в следующую секунду Сигурд наткнулся на бесконечно усталый, больной взгляд Пустотника Даймона…

И вспомнил рев за скалами, черный силуэт в зените и стрелы, пойманные на лету.

Даймон протянул руку и погладил Зу по голове. И удав снова лег. Это было невероятно. Но это было. Сигурд проглотил комок, застрявший в горле, и попытался унять дрожь в пальцах. Мир вывернулся наизнанку, и надо было привыкать жить в таком — вывернутом мире.

Где-то далеко, в глубине сознания, он понимал, что дело не в мире. Просто он уже начал получать ответы на вопросы.

Пустотник Даймон не мигая смотрел в огонь, и пламя костра отражалось в глубине его бесцветных глаз.

— Ты принес мне страх, мальчик, — сказал он, и Сигурд действительно ощутил себя ребенком перед сидевшим у костра существом. — Ты принес мне очень большой страх. Твое счастье, что ты не дошел до того места, которое ты называешь Пенатами Вечных. Мы не зря ушли в свое время… не зря… Вы, оставшиеся, могли создать равновесие — но только без нас. Вы — Девятикратные и Перевертыши, и люди… Или просто: вы — люди… Кровавое, шаткое, но — равновесие. Потому что так или иначе, но вы все люди, в той или иной степени. И когда вы умираете, это тоже смерть живых, потому что рано или поздно вы умираете в последний раз. А вот то, что тебе довелось видеть в Калорре… Если бы мы знали, что это когда-нибудь появится в вашем мире, мы бы, наверное, не ушли… А теперь поздно. Поздно… Вы уж сами…

— Что было тогда на улицах Калорры?! — холодея почти выкрикнул Сигурд. — Кто те, кого зовут варками? Кто они?!

— Это смерть, мальчик… Но не смерть живых. Это живая смерть. Это — та сторона мрака. Это — сумерки мира. А потом следует ночь.

— Где-то должен быть и рассвет. — Сигурд повторил чужие слова, и они неожиданно стали его собственными. — Потом…

— Кто это сказал?

— Мой наставник.

— Я бы хотел с ним познакомиться, — прошептал Пустотник Даймон. — Но… Я расскажу тебе все, салар Сигурд Ярроу. Все, что знаю. А после ты узнаешь остальное. Глядишь, и отыщется узенькая тропинка к рассвету… Но по ней ты пойдешь без меня… или со мной, но для тебя это ничего не меняет…

Даймон спустился вместе с Сигурдом в ущелье, довел салара и его удава до того места, откуда они впервые увидели Пустотника стоящего на скале, и неожиданно заявил, что ему теперь самое время поразмыслить, а вот гостю пора спать.

Спать, как понял Ярроу, предлагалось именно здесь, неподалеку от жуткого скелета, невидимого в темноте. Сигурд не знал, почему ему нельзя лечь в хижине или хотя бы возле нее, но спросить не осмелился. Собственно, ему не впервой ночевать под открытым небом, тем более что реальной опасности не предвиделось; а Зу уже успел облюбовать себе уютное углубление между камнями и теперь скручивался в какой-то особенно замысловатый узел.

Когда Даймон ушел, Сигурд опустился в траву, привалясь спиной к нагревшемуся за день валуну, и закрыл глаза. Спать не хотелось. Перед уходом Пустотник как-то странно намекнул, что в этом месте иногда снятся необычные сны, но сон не шел к Скользящему в сумерках — ни обычный, ни простой. Усталость качала его на своих крутых волнах, расслабиться никак не удавалось, и неожиданно Сигурду примерещилось, что он бежит, бежит, обжигая ноги о горячий песок…

Он бежал и бежал, а вокруг молчали раскаленные пески Карх-Руфи, — и Сигурд твердо знал, что это именно пески Карх-Руфи, хотя никогда не бывал здесь, — и впереди ждали ответы на заданные вопросы, только ответы были ужасно далеко, а опасность была совсем близко, она дышала в затылок; и взглянув вниз, Сигурд увидел четыре звериные лапы и не сразу понял, что это его лапы…

«Зу, где ты?» — хотел позвать Сигурд, но вместо этого из его горла вырвался хриплый волчий вой…

Книга первая. Сказание об Уходящих за ответом