«Зайцем» на Парнас - Виктор Федорович Авдеев

Молодость — пора метаний, быстрых и внезапных решений: я согласился. Ленька приподнял меня и, к удивлению прохожих, бегом протащил несколько шагов. Я еле вырвался из его цепких рук.

Утром на дачном поезде мы с Разживиным приехали в Истру. Из обмытой дождем зелени выглядывали уютные домики с застекленными верандами. За тихой светлоструйной речкой, в блеске высокого солнца лоснились стволы сосен, малахитово сияла пушистая, словно расчесанная хвоя. Сильно пахло еще мокрыми цветниками в палисаднике, синеголовый яркогрудый зяблик высвистывал свое негромкое «рю-рю-рю» на кусту сирени. По улице бродила коза, щипая травку у заборов и безмятежно позвякивая колокольцем.

— Ух, красотища! — воскликнул Разживин. — Да тут только поэтам и жить!

Городок понравился и мне: настроение поднялось.

Отыскали районе В полутемной комнате с засиженным мухами плакатом, изображавшим комбайн, нас принял инструктор в несвежей молескиновой рубахе с отстегнутым воротничком, в дешевенькой тюбетейке и тапочках. Его прыщавое, сонное и одутловатое лицо темнело свежими порезами бритвы, веки были красные, набрякшие. Он долго затачивал карандаш, с важностью отдув губы, рылся по ящикам стола, куда-то надолго уходил. И лишь после этого удивительно неторопливо принялся листать разживинские документы, точно ему надо было их изучить.

«Бюрократ», — сразу решил я. То же подумал и Разживин: это я увидел по его глазам.

— У вас… все в порядке, — наконец в нос и словно бы удивленно сообщил инструктор Леньке. — Русский язык и литературу будете преподавать? — Он с важностью сдвинул выгоревшие бровки. — Гм. Э-эм-да. Шестые-седьмые классы в городской школе еще пожалуй… э-э-э. Гм. Пожалуй, свободны. Да. Свободны. Предупреждаю! — И тут голос его опустился на целую октаву ниже. — Квартирами не обеспечиваем. Подыскивайте сами.

— Плохо вы встречаете молодых специалистов, — сказал Разживин. — Придется нам с тобой, Виктор Федорович, пока снять одну комнатенку на пару.

Для придания моей особе значительности и веса он величал меня по имени-отчеству.

— Повесим гамаки возле школы, — сострил я, а сам невесело подумал: в гамак семью не втиснешь. Что запоет теща?

— Жилищный кризис, — безучастно сказал инструктор. Он огладил прыщавое, в свежих порезах лицо и вдруг, оживившись, совсем другим тоном спросил: — Скажите, в Москве можно купить лезвия для безопасной бритвы? У нас совсем нету. Приходится старые точить о стакан… дерут.

— Достать лезвия можно, — в один голос ответили мы с Ленькой, — только за ними неделями надо гоняться по всем магазинам.

Инструктор опять куда-то уходил и пропадал минут пятнадцать, вернувшись, мелкими глотками напился воды из рябого стакана и лишь после этого, не торопясь, придвинул мои документы, долго их просматривал, изучал, тихонечко шмыгал носом. Ногти у него были плоские, обгрызенные до мяса, а на обоих мизинцах кокетливо отращены. Очевидно, здесь была такая мода, не знаю только, модно ли было содержать их грязными?

— Вас, товарищ, — наконец важно сказал мне инструктор, — мы в районном центре обеспечить работой не можем. Только на периферии.

Сюр-приз! Я-то делал снисхождение, отправляясь в Истру, а меня и брать не хотят. Как же так? А мне городок пришелся по душе, я уже смирился с мыслью, что комнату придется задорого снимать у местных обывателей.

— Почему это? Разживина берете…

— Сравнили, — снисходительно ответил инструктор и важно отдул губы. — У товарища Разживина направление МОНО. Притом у него высшее педагогическое образование, мы ему даем старшие классы. А у вас? Рабфак. И явились самотеком. Истра — место дачное, красивое, у нас от заявлений отбою нет.

Образование нужно? Бумажку? Знал бы ты, покорябанная чинуша, что перед тобой писатель. Правда, пока малоизвестный, но чего в жизни не бывает? Вот вышел «Карапет», и, глядишь, заговорит вся Россия. Еще сам будешь нахваливать. Гордитесь небось, что в Истре когда-то жил Антон Чехов, Исаак Левитан? А то поселился бы и Виктор Авдеев. Ну черт с вами, теперь и сам не хочу прославлять эти места своим присутствием. Обойдусь без вашей провинциальной дыры.

Незаметно для инструктора Ленька Разживин оттер меня от стола, придавив ногу. Я чуть не запрыгал по районо. Ко-со-ла-пый!

— Далеко начальная школа, которую вы можете предложить Виктору Федоровичу? — очень вежливо, почти заискивающе спросил Ленька инструктора. — Может, есть в пригороде? — И словно бы между прочим добавил: — А уж мы бы вам лезвия бритв непременно достали. Целых две пачечки.

Выражение важности сбежало с лица инструктора, и оказалось, что он совсем не чинуша, а, наоборот, умеет простецки улыбаться. И возрастом ничуть не старше нас. Просто не выспался, а показать не хотел, вот и напустил на себя значительность. Ну да: вишь, какие веки красные. Может, с какой девчонкой просидел до рассвета на лавочке?

— Только в глубинке, — сочувственно, почти виновато сказал инструктор. — От железной дороги шестнадцать километров. Вообще-то там ничего: магазин. Осенью, правда, грязновато, машины застревают… не всегда можно хлеб завезти. И электричества нету.

Сидеть на голодушке и без света? Да, наверно, еще в учительской избе полно тараканов? На это теща едва ли согласится. Инструктор опять раздумчиво потрогал щеку со свежими шрамчиками и вдруг радостно воскликнул:

— Совсем было забыл! У нас одна молоденькая учительница замуж собирается… военком из Боровска ухаживает. Преподает под самой Истрой. Если выйдет, я забронирую ее место за вами… А уж вы, пожалуйста, бритвочки не забудьте.

Оказалось, что инструктор-то просто рубаха-парень, да возможности в районе куцые. Одутловатый? Ничего подобного, мы за плохим освещением не рассмотрели. Он до того распростер к нам свою благосклонность, что вывел из районо и проводил до угла. Правда, он шел домой обедать.

— Вот какая тебе привилегия, Ленька, — сказал я, когда мы в дачном поезде возвращались в Москву. — Диплом будто пуля: все пробивает. Терпеливый ты. Выучился. А меня всю жизнь тошнило от тангенсов-котангенсов, косинусов-перекосинусов. Хоть бы они провалились в тартарары вместе со всей высшей математикой! И почему нет таких институтов, где бы надо было только сочинять рассказы да читать книжки?

III

Остаток лета я прожил в деревне. Вызов из Истры так и не последовал. Очевидно, молоденькая учительница не вышла замуж за боровского военкома.

Осенью я сам наведался в Москву. Друзья сообщили, что Ленька Разживин у себя «на даче». Съездить к нему? А что это даст? Я разнес три экземпляра нового рассказа сразу в три разные редакции «толстых» журналов: в одном не возьмут, авось в другом клюнет. Больно уж подолгу читают. Решил проведать Сергея Курганова. Жил Сергей у любимой женщины за Дорогомиловской заставой на Второй Извозной. Договор, заключенный с ним в Крыму, я выполнял добросовестно: почти насильно совал его сборничек «Возраст» всем знакомым. Частенько мне отвечали: «Стихи? Мы их как-то, знаете, не