Дочь тумана и костей - Лэйни Тейлор

Она все еще холодно улыбалась. С покачивающимися на волнах воздуха волосами, выставив перед собой ладони с чернильными глазами, она выглядела злобной даже для Сусанны, как будто какая-то жестокая богиня в несоответствующем ей облике девушки.

Сусанна и Мик, вместе с толпой остальных очевидцев, отступили назад. Лираз отпустила свой гламур, словно сняв вуаль, скрывавшую бушующий огонь. Сделав тоже самое, Азаил придвинулся к сестре. Теперь, когда линия битвы была проведена, двое ангелов стояли напротив Кару, склонив головы под натиском ее пульсирующих хамсазов.

Акива, потрясенный, стоял между ними. Он должен был выбрать ту или иную сторону. Один или два шага, в любом из направлений станет выбором, который определит его жизнь навсегда. Он посмотрел на своих товарищей, потом на Кару.

— Акива, — прошипела Лираз. Она ожидала, что он примкнет к ним. Их всегда было трое, наступающих на врага и убивающих, а после боя рисующих друг другу новые отметины на пальцах, вооружившись ножом и сажей костра. Для них Кару — это всего лишь будущая татуировка, еще одна черная линия на пальцах.

А по другую сторону Кару, так и жаждущая вскинуть руки и высвободить отравляющую магию Бримстоуна.

— Можно решить все по-другому, — сказал Акива таким слабым голосом, что было видно — он сам не верил в то, что говорил.

— Только так, — возразила Лираз. — Акива, не будь ребенком.

Он все еще стоял между ними, разрываясь между двумя вариантами своего будущего.

— Если не можешь сам её прикончить, тогда уйди. Тебе не обязательно смотреть на это. Мы никогда не заговорим об этом. Всё кончено. Ты слышишь меня? Возвращайся домой. — Сказала Лираз.

Она произнесла это решительным и твердым голосом, по-настоящему веря, что заботиться об Акиве, а все происходящее сейчас — эта непонятная "привязанность" к Кару, выходившая за грани её понимания — просто безумие, которое нужно немедленно прекратить.

— Я не вернусь домой. — Ответил он.

— Что значит ты не вернешься домой? После всего, что ты свершил? Ради чего воевал? Брат, это новое время. Мир… — Заговорил Азаил.

— Разве это мир? Мир — это нечто большие, чем отсутствие войны. Мир — это единство и согласие. Это гармония.

— Согласие?! С чудовищами, надо полагать?

На лицо Азаила легла тень недоверия и отвращения, и всё же, всё же он надеялся, что сказанное Акивой всего лишь недоразумение.

Когда Акива ответил, он знал, что переступает последнюю черту, после которой уже не будет возможности списать все на простое недопонимание или забрать свои слова назад. Он давно должен был перешагнуть за эту черту. Всё так запуталось. Он сам так запутался.

— Да. Именно это я имел в виду.

Кару перевела взгляд с двух незваных гостей на Акиву. Злорадная улыбка уже исчезла с её лица, и теперь, почувствовав его смятение, даже её поднятые в боевой готовности руки дрогнули. Мысли о себе, её долгожданные ответы, её внутренняя пустота — всё было забыто, всё затмила тоска Акивы, которую она ощущала как свою собственную.

Прибыла полиция, которая растерялась от представшей перед ними загадочной картины. Кару видела озадаченные лица полицейских, то, как нервно они хватались за оружие. Она видела, КАКИМИ глазами они смотрели на неё. На Карловом мосту ангелы, а она их противник. Она: враг ангелам, в своем черном пальто и дьявольскими татуировками, со своими разметавшимися голубыми волосами и темными глазами. Они: словно сошедшие с покрытой позолотой ожившей церковной фрески. В этой разыгравшейся сцене она была демоном, и была почти уверена, что, глянув на свою тень, сможет увидеть рога. Но нет. Это была обычная тень девушки, которая, казалось, именно сейчас не имеет к ней никакого отношения.

Акива, который еще несколько минут назад прижимался лицом к её ногам и плакал, стоял неподвижно, и впервые с тех пор, как эти два ангела наткнулись на них, Кару стало страшно. Что, если он примет их сторону…

— Акива, — прошептала она.

— Я здесь, — ответил он и шагнул. И этот шаг был в ее сторону. И до этого не было никакого сомнения, только надежда на то, что не придется делать такой выбор, что можно всё исправить, но было уже слишком поздно. Он определился со своим будущим, вставая между Кару и своими братом с сестрой. А потом произнес тихим, но твердым голосом:

— Я не позволю вам причинить ей вред. Можно жить по-другому, а не только лишь убивая.

Азаил и Лираз уставились на него. Немыслимо, он выбрал девушку. Шок Лираз быстро сменился горечью.

— Разве? — Бросила она ему в лицо. — Сейчас было бы очень удобно занять такую позицию, не так ли?

Кару опустила свои руки ниже, когда Акива встал перед ней. Не в силах сдержаться, она потянулась и легонько, кончиками пальцев, прикоснулась к его спине.

Он сказал ей:

— Кару, ты должна идти.

— Идти? Но…

— Уходи отсюда. Я не дам им последовать за тобой.

Произнес он мрачным голосом, зная, на что ему придется пойти ради этого. Но решение было принято. Он быстро глянул на неё через плечо, его лицо было напряженно, но спокойно.

— Я встречу тебя в месте, где мы впервые увидели друг друга. Обещай, что будешь ждать меня там.

Место, где они впервые увидели друг друга. Площадь Джемаа-эль-Фна, самое сердце Марракеша, где она перехватила в переполохе толпы его обжигающий взгляд и была поражена им до глубины души. Акива продолжил говорить хриплым, настойчивым голосом:

— Обещай мне. Кару, обещай, что не уйдешь с Разгатом, пока я не найду тебя. Пока не объясню все.

Кару хотела дать обещание. Она видела, что он отдал ей свою преданность, даже несмотря на то, что пришлось выступить против своих собратьев. Не было никаких сомнений, что он спас ей жизнь — разве смогла бы она выжить, сражаясь сразу с двумя серафимами? — кроме того, он выбрал ее. Разве не этого она всегда хотела, быть избранной кем-то? Желанной? Он бросил свой дом, свой мир и единственное о чем просил — чтобы она дождалась его в Марракеше.

Но что-то упорно сдерживало ее. Возможно, он и выбрал её, но это не значит, что она поступила бы точно так же, если бы перед ней вдруг встал выбор: ОН или Бримстоун, Исса, Язри с Твигой. Когда-то она сказала Бримстоуну: "Я хочу, чтобы ты знал — я никогда не оставлю тебя". И она сдержит свое слово, выберет свою семью. Всё остальное невозможно даже вообразить, хотя сама мысль, что ей сейчас придется развернуться и оставить Акиву причиняет физическую боль.

— Я буду ждать тебя столько, сколько смогу. Лучшее, что я могу предложить.

И ей показалось, что на какое-то мгновение блеск его пылающих крыльев чуть померк. И он ответил глухим голосом, всё еще не глядя на нее: