Макроскоп - Пирс Энтони

Но неужели это хуже, чем неисправные туалеты и дымящиеся кучи отбросов в трущобах двадцатого века?

Под присмотром офицера рабы сняли часть досок с нижней палубы и стали доставать продукты: караваи черствого хлеба, меха, наполненные вином. Рулевой отлучился наверх и вернулся вскоре с двумя копчеными козлиными ногами, одну из них он отдал офицеру, задававшему ритм гребли. У чинов здесь тоже были привилегии.

Иво взял один каравай — он показался ему деревянным. Он даже не подозревал, сколь твердым может быть хлеб из непросеянной муки. Это невозможно было укусить, пришлось отгрызать небольшие кусочки. Вскоре соленый хлеб вызвал у него жажду, и он взял у соседей мех. Иво сжал его так же, как это делали другие и направил струю прямо в рот, чтобы не слюнявить горлышко. Коричневатая жидкость залила лицо — рабы рассмеялись.

Иво тоже засмеялся, он не чувствовал враждебности в этих людях, и вытер обжигающую жидкость с лица. Да в этом пойле ни один микроб не выживет! Со второй попытки он попал себе в рот, правда, еще надо было научиться глотать непрерывно льющуюся жидкость, а пока пришлось часто останавливаться. Вино? Это варево напоминало, скорее, забродившие помои, настоянные на жабах, но это была хоть какая-то влага. Некоторые рабы достали тонкие нити из сплетенных сухожилий и вывесили их в весельные окна. Вскоре Иво понял, в чем дело — они ловили рыбу и, надо признать, небезуспешно. В качестве наживки использовались кусочки хлеба — рыбе они были по вкусу. Возле мачты было небольшое открытое пространство, которое занимала огромная глиняная чаша. Рабы разложили в ней дымный костер и принялись жарить свою добычу. Счастливчики могли поужинать даже лучше, чем хозяева!

Иво не желал бы для себя такой жизни, но нельзя не признать, что в ней были и приятные моменты. Все, что от тебя требуется — это грести, не сбиваясь с ритма. Всегда есть пристойная еда и крыша над головой, беспокоиться особенно не о чем (разве что о вражеском таране), и нет недостатка в общении. Через час толстые сальные свечи были погашены. Рабы вернулись на свои места и уснули, теснота им не мешала. Офицеры сменились: двое бывших до этого ушли наверх, в то время как в проходе стал один вооруженный солдат. Любой раб мог бы сбить его с ног, напав сзади, но никто даже не порывался это сделать. Этот солдат был скорее символом власти и порядка, и ничем более. Вероятно, рабы не умели управлять кораблем и не знали навигации: мятеж просто не имел смысла.

Иво лег на загаженную палубу и сразу уснул. Легкое покачивание палубы вызывало у него слабое подташнивание.

На рассвете поднялся ветер, и корабль закачало сильнее. Рабы заулыбались, когда услышали, что команда ставит большой парус: сегодня утром не придется грести. Ветер крепчал, бортовая качка уменьшилась, Иво почувствовал себя лучше. Он не замечал у себя склонности к морской болезни, но сейчас комбинация зловония, «вина», усталости и ветра дурно действовала на его кишечник. В полдень с верхней палубы прозвучали приказы, рабы оживились, заняли свои места, отстегнули весла, но судно все еще шло под парусом. Те гребцы, чье весло выступало в проход, сейчас встали, ухватившись за конец рычага. В проходе стало тесно, люди стояли плечом друг к другу, держа руки на веслах на уровне пояса.

Офицер начал отбивать такт, и гребцы яростно заработали веслами. Корабль — все еще под парусом! — ускорился. Иво услышал далекие крики приветствий и все понял.

Корабль возвращался домой.

Ритм убыстрился, напряженные спины гребцов лоснились от пота, весла буквально гнулись, вспарывая воду. Иво взглянул в ближайший иллюминатор и увидел вдалеке окруженный стеной город. Выходит, это просто шоу для местной публики!

Затем стоп! — весла двинулись в обратном направлении, парус обвис, и корабль остановился в нескольких футах от причала.

Капитан не забыл об Иво. Вместе с эскортом из двух солдат Иво покинул корабль. Яркий солнечный свет с непривычки слепил глаза, они проталкивались через толпу на пристани. Порт находился в южном районе города, так как когда он шел, солнце светило ему справа.

На каменистых террасах выстроились дома, возведенные на наклонных фундаментах, узкие улочки были извилисты. Это был богатый город, некоторые строения были из камня и дерева — выстроено на века. Хотя многие дома были многоэтажные и стояли так тесно, что улицы скорее казались расселинами в сплошной массе жилых кварталов.

Положение несколько скрашивало то, что почти у каждого дома была терраса.

Иво провели в прихожую, в которой была развешена богатая коллекция отрезов материи. Стражники ушли, но Иво не сомневался, что они где-то рядом. Что же дальше?

Девушка с непокрытой головой, босоногая, с неприкрытой грудью вошла в комнату и приблизилась к нему с вызывающий смелостью. Иво решил смириться со всем, что ему уготовано.

Она быстро сняла с него одеяло и бросила его в угол. Затем принесла таз с холодной водой, обмыла его тело и растерла его благовониями. Это, по всей видимости, была ее работа, и она знала в ней толк. Иво сохранял самообладание, но только ощущение нереальности происходящего помогало ему спокойно переносить столь знакомую процедуру ощупывания, которую сейчас проводила незнакомая женщина с ним. Руки и ноги выглядели не так уж плохо, но ягодицы…

А что чувствовала Афра, когда он ощупывал ее? Затем она усадила его на лавку и извлекла устрашающего вида железное лезвие. Иво с тревогой наблюдал, как она тщательно правила его на кожаном ремне. Он с новой силой осознал небезопасность своего нынешнего положения.

Девушка осторожно помыла его лицо и побрила Иво. Причем ни разу не порезала ему кожу, несмотря на то, что пользовалась столь неуклюжим и грубым инструментом. Она завершила работу, втерев ему в волосы духи и зачесав их назад. Отрезы материи, которые он заметил раньше, оказались на самом деле одеждой: длиннющие полосы расшитой ткани. Девушка взяла один отрез, закутала тело Иво в него с таким количеством складок, что одеяние напомнило ему структуру макронного пространства, и закрепила все сооружение пряжкой на плече. После ее трудов Иво предстал наряженным в красную тогу, на ногах его были кожаные сандалии. Он был уверен, что ему ни за что не удастся соорудить такой костюм самому, если придется раздеться, возможно, у него даже возникнут трудности, когда он сам попытается выбраться из этого наряда! Хм! Интересно, есть ли в доме каждого добропорядочного гражданина этого города такая девушка, чтобы можно было выбираться из своих одежд и надевать их должным образом?

Подготовленный таким образом, он последовал за ней на встречу с Маттаном.

Маттан оказался простым смертным, к тому же вежливым: если можно судить по внешнему виду, он был важным чиновником в этом городе. Он восседал рядом с подносом с пирожными и спелыми фруктами. Одет он был в ярко-желтую тогу, тело его украшало много разнообразных драгоценностей. Поднос представлял из себя лист почти прозрачного стекла, несомненно большая редкость в эту эпоху, признак богатства и власти. Маттан указал Иво на диван напротив.

— Как вы находите гегемонию Тира, Иварч из Мерики? — вежливо спросил Маттан. Голос у него был мягкий, но уверенный.

Значит, он попал в Тир. Один из древних финикийских городов на побережье Малой Азии. Для него, по-видимому, разницы между Дамаском и Тиром не было никакой. Тир был ведущим городом на протяжении нескольких столетий, пока — Иво напряг свою память — его не взял Александр Македонский в третьем веке до нашей эры. Воевал ли Тир с кем-нибудь еще? Иво не был уверен.

— Вы решили не отвечать? — спросил Маттан, уж очень мягко. — Кое-кто мог бы подумать, что вы пренебрегаете нашим гостеприимством.

— Я давно не был в этих местах, — поспешно ответил Иво, соображая, к чему же клонит Маттан.

— В таком случае, Мерика очень далеко.

— Очень далеко.

— Но уж конечно не так далеко, что его граждане не слышали о могуществе Тира?

— Не так далеко.

— И каким же образом вы оказались здесь столь внезапно?

— Я потерялся по пути в Дамаск.

— Ваш корабль потерпел крушение?

— Можно сказать, что так.

Как он мог объяснить, что произошло, если не совсем представлял это сам. Каким-то образом мир, который он наблюдал, стал вдруг физической реальностью, а его бытие в двадцатом веке нереальным. Еще одна изощренная ловушка макроскопа? Путешествие во времени? Как же ему, без оборудования, полагаясь только на свои силы, найти дорогу назад?

Маттан положил в рот ягоду винограда, но Иво не предложил.

— Мне кажется, что мы не совсем откровенны друг с другом, Иварч.

— Не думаю, что вы поверите моей истории.

— Может быть, и не поверю, но все же я очень хочу ее услышать. Мне рассказали, что вас подобрали в тридцати милях от берега, в открытом море, в районе, где нет вражеских кораблей. Я сам вижу, что вы не местный. Действительно, — он еще раз внимательно изучил лицо Иво, — я не в состоянии определить ваши этнические корни. Тир — это настоящий котел, в котором варятся многие нации, как и любой большой город мира. Но в вас одном есть черты очень многих! Я вижу, в ваших предках многие народы. Разумеется, микенцы, а также египтяне, киммерийцы, нубийцы и другие, которых я даже затрудняюсь определить. Тем не менее, вы говорите по-канаански так же хорошо, как и любой житель Семи Городов, в то время как в других вещах вы невежда. Я, и правда, не представляю, как вы можете рассказывать что-то, кроме небылиц.