Три судьбы под солнцем - Сьюзен Мэллери

в сказанное, Бостон почувствовала, как перехватило дыхание.

– Так ты притворялся? – спросила она. – Притворялся, что винишь меня?

– Я пытался привлечь твое внимание.

Бостон не хотела подходить ближе, не хотела быть рядом с ним, но ей стало трудно стоять. Ноги дрожали, и она, казалось, теряла равновесие. Она подошла ко второму стулу, выдвинула его из-под стола и поставила как можно дальше от Зика, села. Предательство обвилось вокруг нее, как змея, сжимая все сильнее, пока не стало невозможно дышать.

Как он мог так поступить с ней? Пытался манипулировать… Солгал таким ужасным, жестоким образом…

– Нет, – прорычал Зик, поднимаясь на ноги. – Нет. Я отказываюсь быть самым плохим парнем.

– Что, самая плохая – я?

– Нет. Но разве ты не понимаешь? Я должен был что-то сделать. Достучаться до тебя. – Он прошелся по комнате, затем повернулся. – Ты исчезла, Бостон. Тебя не было с тех пор, как умер Лиам. Я не мог приблизиться к тебе. Пытался так и эдак, но тебя просто не было рядом. Я потерял не только сына в тот день – я потерял и жену тоже. Ты – вот она, прямо передо мной, а я не могу к тебе прикоснуться.

– В твоих словах нет никакого смысла. Я здесь.

– А вот и нет. Я не знаю, что ты думаешь, что чувствуешь. Наш брак хоть что-нибудь значит для тебя?

– Как ты можешь вообще спрашивать об этом? – Бостон боролась со слезами. – Я люблю тебя почти всю свою жизнь.

– Ты любила меня когда-то – в это я верю. А сейчас ты что-нибудь чувствуешь? Ты думаешь, я пью, потому что не скучаю по своему сыну? Скучаю и не могу перестать скучать по нему, потому и пью. Потому что боль слишком велика и я не знаю, куда ее деть. А когда пытаюсь поговорить с тобой об этом, ты исчезаешь в своей чертовой мастерской и рисуешь.

– Я так справляюсь с тем, что случилось, – отрезала Бостон.

– Нет. Так ты прячешься от этого. Это твой способ ничего не чувствовать. И я один. Один с того дня, как мы похоронили сына. Я потянулся к тебе, но тебя уже не было. Не думаю, что ты вернешься.

Бостон встала и уставилась на него. Гнев придал ей сил.

– Ты говоришь мне все это, потому что я не плакала. Как я справляюсь с потерей – мое личное дело. Ты не имеешь права говорить, что правильно, а что – нет.

Зик пожал плечами.

– Отлично. Ну что, справилась с потерей? Можешь сказать, что тебе лучше? Продвигаешься вперед?

– Я рисую и другие вещи. Работаю над фреской для Энди – это прогресс. Я дома каждый день, Зик. Это ты ушел. Это ты не участвуешь в нашем браке!

Она ждала, что он накричит на нее. Скажет, что она ошибается, но вместо этого выражение его лица стало печальным. То была печаль, которая приходит, когда надежда потеряна.

– Не нужен я тебе, Бостон. Никогда не был нужен. Ты любила меня, отдаю тебе должное. Ты – блестящий художник, твои клиенты умоляют снова начать расписывать их ткани. У тебя есть этот дом и твои подруги. Ни для чего я тебе не нужен.

– Я не понимаю, – прошептала Бостон. – Что такого плохого я сделала? Зачем ты так? Почему мы больше не занимаемся любовью?

Лицо Зика посуровело.

– Мы не занимаемся любовью, потому что тебя нет. Ты – оболочка. Выглядишь так же, как раньше, можешь говорить и двигаться, но не впускаешь меня. Я все еще люблю тебя, Бостон. Всегда буду любить. Но я не буду участвовать в этом… отрицании.

Он винит ее? Осуждает?

– О, конечно. Ты же так занят, сидя за рулем пьяным. Ты, кстати, мог кого-нибудь убить.

– Знаю. Я был глуп. Этого больше не повторится.

Бостон сердито рассмеялась.

– Да ну, вот так раз – пить бросишь?

– Алкоголь не проблема.

– То есть проблема – это я? Ты винишь во всем меня, но я не сделала ничего плохого. Я не убивала его!

Эти слова Бостон выкрикнула. Они эхом отозвались в маленькой комнате и смолкли.

Она смотрела на Зика. За время их короткого разговора он стал абсолютно чужим. Бостон почувствовала, как внутри разливается холод. Вокруг сердца росла ледяная стена.

– Ты прав, – сказала она мужу. – Ты мне не нужен. У тебя ведь нет причин сейчас возвращаться домой, не так ли?

Бостон крепко прижала сумочку к груди и вышла. Добралась до машины, забралась внутрь. Оказавшись там, она ждала, что на нее обрушится вся чудовищность содеянного. Ждала слез, потому что теперь, конечно, она сможет заплакать.

Но ничего не было. Ни слез, ни паники, ничего особенного. Только холод льда и осознание: по-прежнему уже никогда не будет.

Глава 25

Дина положила вилки и ложки на стол, говоря себе, что с ней все будет в порядке. Она, конечно, не верила этим словам, но повторение их снова и снова давало ей определенный комфорт. Или, может быть, иллюзию комфорта. Но в данный момент она была согласна и на это.

Даррелин велела ей просто наблюдать за детьми. Слушать без осуждения. Это было домашнее задание на эту неделю. Принять лекарство, сосчитать до десяти, прежде чем позволить себе вымыть руки, и прислушаться. Все это звучало так легко в спокойном и безопасном кабинете психотерапевта, но в реальности оказалось настоящим испытанием.

Она взглянула на часы и поняла, что скоро доставят ужин. Стол накрыт, деньги у входной двери подготовлены. Дина позаботилась обо всех деталях. Вечером она сможет отдохнуть и просто обратить внимание на то, что происходит вокруг нее. «Спокойно, – сказала она себе. – Это выполнимо».

В дверь позвонили. Дина открыла, взяла два больших бумажных пакета с контейнерами и заплатила курьеру.

– Сдачу оставьте себе, – сказала она парню и закрыла входную дверь бедром. – Девочки, ужин приехал! – крикнула Дина в сторону лестницы.

На верхней площадке появилась Одри.

– Приехал? Что это значит?

– У нас сегодня на ужин китайская кухня. Курьер только что доставил.

Близнецы присоединились к сестре. Люси последовала за ними. Все четверо недоверчиво уставились на мать.

– Китайская? – уточнила Сидни. – Из Китая?

Дина рассмеялась.

– Нет. Из нового китайского ресторана в городе. Я подумала, что было бы забавно попробовать.

– Ты не готовила ужин? – осторожно поинтересовалась Люси.

– Я решила, что это будет приятным разнообразием.

Девочки дружно бросились вниз по лестнице. Одри остановилась, чтобы крикнуть наверх:

– Поторопись, Мэдисон! На ужин китайская кухня.

Они разделились: близнецы направились на кухню, две старшие девочки пошли в ванную на первом этаже и помыли руки. Дина разложила еду, подождала, пока дети сядут за большой обеденный стол, и разлила напитки. Угрюмая Мэдисон присоединилась к ним последней, с явной неохотой.

«Наблюдай», – напомнила себе Дина. Сегодня вечером она ни за что не станет давить на старшую. Будет смотреть и слушать.

– Я никогда не ела китайскую еду, – призналась Люси, уставившись на контейнеры с