ЭХО. Предания, сказания, легенды, сказки - Владимир Муравьев

Однажды старый мудрец сказал жителям Сурами:

— Разве помощник храброму чинара? Не с веток дерева, а со сторожевых башен могучей крепости должны следить вы за приближением врага. Его нужно встречать лицом к лицу и с высоких стен забрасывать горящей смолой и камнями.

И народ согласился с мудрецом. Крепость решили строить на горе, чтобы еще труднее было добраться врагу до ее неприступных стен. Работали все жители города. Каждый, кто спускался в долину, возвращался, толкая впереди себя камень. Эти камни говорливая речка пригоняла с высоких вершин, как пастух гонит с летнего пастбища овечью отару.

Шли недели, месяцы… Крепость была уже почти достроена, как вдруг обрушилась одна из стен. Камни с грохотом мчались в долину, и гора стонала и гудела под их тяжкими ударами.

И опять мужчины, женщины, дети поднимались в гору, толкая камни впереди себя. Стену воздвигли снова, но она снова обрушилась, и так несколько раз.

Многие люди стучались в те дни в хижину старого мудреца.

— Врагов тучи, — говорили одни. — Это океан, в котором все мы захлебнемся. Разве под силу маленькой крепости сдержать напор океана?

— Лучше совсем уйти отсюда, — говорили другие. — Где-нибудь мы найдем уголок, чтобы спрятаться от зла.

— Пока на земле есть зло, от него никуда не спрячешься, — отвечал старый мудрец. — Зло нужно одолеть, а не бежать от него.

— Так почему же ты не научишь нас, как достроить крепость? Или ты бессилен, старик, как и все мы?

— Нет, я знаю, как достроить крепость, — медленно сказал мудрец. — Надо найти женщину — мать единственного сына, и юношу — единственного сына у матери. Юношу нужно замуровать в стену. Тогда крепость будет стоять века. Но надо, чтобы мать отдала сына добровольно и чтобы юноша не дрогнул перед лицом смерти. Эти люди передадут стене свою стойкость.

Вскоре весь город узнал о словах мудреца, и сразу же три матери привели своих единственных сыновей. Из них выбрали одну: женщину, у которой, кроме сына, красивого мальчика по имени Зураб, не осталось на свете ни одного близкого человека.

Зураб обнял мать, лицо которой почернело за одну ночь, поклонился ей за все, что она для него сделала, и уверенно, спокойно пошел в сторону крепости. У поворота дороги Зураб замедлил шаг, но не обернулся. Он понял, что, если оглянется, шаги его уже не будут такими уверенными. И он знал, что никто не должен видеть слез на глазах воина, если воин идет на подвиг.

Люди молча ждали. Когда Зураб встал в пролом стены, люди начали подкатывать камни и класть их вокруг него.

А на гору в это время не спеша поднимался согбенный седобородый человек со следами цепей на руках и глубокими шрамами, прятавшимися в морщинах лица. Вот он оглядел зорким огненным взглядом работавших и обратился к матери Зураба, которая помогала другим женщинам очищать камни:

— Как же ты решилась отдать единственного ребенка? Ты стареешь. Кто будет помогать тебе? Кто поддержит твою старость?

— Никто не смеет спрашивать у меня, как я решилась на это и что будет со мной после, — гордо ответила женщина. — А у сына моего есть другая мать — Родина. Это она сегодня позвала его…

Мудрец спросил мальчика:

— Зураб, прислушайся к своему сердцу. Нет ли в нем страха?

— Страха нет во мне, — ответил мальчик. — С детства я ждал дня, когда смогу стать воином и защитником своего народа. Этот день настал. Гордость чувствую я, а не страх.

Тогда мудрец жестом остановил людей, которые собирались закрыть Зураба камнями.

— Жители Сурами, грузины, — сказал мудрец. — Неужели страх или отчаяние могут овладеть людьми, пока живут среди них такие матери и такие сыновья? Отпустите мальчика и стройте стену. Пусть десять раз она обрушится, но на одиннадцатый вы все-таки ее воздвигнете.

Снова без устали втаскивали сурамцы на гору тяжелые камни, и Зураб работал вместе со всеми. Теперь люди смеялись и пели, и звонче всех других звучал юный голос Зураба.

Много веков прошло с тех пор. Давно обрушилась Сурамская крепость. Но до сих пор непоколебимо стоит одна из ее стен — та стена, которую труднее всего было построить.

Про царя и его сына

Жил один великий царь. Как состарился он и пришло ему время умирать, позвал он единственного своего сына и наследника и сказал:

— Сын мой, сам видишь — одной ногой уже я в могиле, не сегодня-завтра умру, и ты один останешься, и все царство в твоих руках будет. Иди поставь себе везде, где найдешь нужным, по надежному дому, чтобы в горе или нужде мог ты укрыться там и найти себе приют.

Послушался сын отца и тотчас отправился исполнять его наказ.

Взял с собой побольше денег, ходит по всему царству и, где только понравится ему место — гора ли то, долина, деревня или дикий лес, — строит себе прекрасные дворцы.

Поставил он так много дворцов и довольный вернулся домой.

Призвал его отец и спрашивает:

— Что, сынок, поставил ли себе дома по моему слову, будет ли у тебя где укрыться в тяжелую минуту?

— Да, отец! — говорит сын. — Везде, где только понравилось мне место — в горах или в долине, — поставил я прекрасные дворцы.

— Горе тебе, сын мой, — говорит отец, — ты не те дома строил, о каких я тебе говорил: пустые дворцы, сынок, не помогут в горе и не укроют от беды. Я тебя учил: по всему царству найди честных и верных людей, полюби их, подружись с ними, и они-то и дадут тебе верное и надежное пристанище в тяжелую минуту. Знай: если есть где у человека верный и честный друг, там и дом и кров для него найдутся.

ЛЕГЕНДЫ И СКАЗКИ ЗАРУБЕЖНЫХ СТРАН

Яношик (Алоис Ирасен)

Кралова Голе[26], что высится над обширными лесами и живописной долиной верхнего Грона, — гора историческая. Ее могучая вершина безлесна; никогда не затихает ветер на ее вольных просторах, залитых солнцем. В туманы и грозы, под ветром и солнечными лучами одиноко стоит на Краловой Голе поросший мхом старый каменный стол. Всеми забытый, выглядывает он из травы, вереска и зарослей низкорослого горного сосняка.

Некогда, много-много лет назад, видывал он гостей, и широкие просторы Краловой Голе оглашались криками охотников и звуками рога. Это было в ту пору, когда навещал его владыка Венгерской земли, веселый король Матей.

Каждый раз, охотясь в окрестностях Липтовских гор или в Зволенских лесах на медведей и диких кабанов, отдыхал он тут со своей многочисленной свитой. Король был в охотничьем костюме, золотой рог висел у него на перевязи. Магнаты[27] щеголяли богатыми доломанами[28], блестящими коваными поясами и шапками из дорогого меха с перьями. В руках у них были копья, за поясами — охотничьи ножи. Пышные усы украшали их бритые загорелые лица.

Взобравшись на гору, все усаживались вокруг каменного стола. Своры гончих псов-овчарок и волкодавов ложились у ног охотников и, высунув языки, жадно хватали прохладный горный воздух. Слуги и крестьяне близлежащих сел выкладывали из корзин на стол яства и вина. И, сидя за каменным столом, высоко-высоко над долиной, весело пировал король со своими панами. С наслаждением обозревал он величественные горы, спускавшиеся по их склонам темные, зеленые долины, дремучие леса, затопленные потоками золотого света. Солнце ярко освещало и белые домики земанов[29], и рдеющие крыши замков, что высились над усадебными строениями и крестьянскими хатами. Широко и далеко раскинулась прекрасная Словацкая земля.

Так бывало при короле Матее.

После его смерти тихо стало на Краловой Голе, каменный стол был надолго забыт. А между тем в замках и поместьях бесчинствовали своевольные паны. В деревнях крестьян давили непосильный труд и неволя. Великие обиды чинились народу. Паны и земаны заставляли крестьян дни и ночи гнуть спину на барщине. В страхе перед солдатчиной парни спали неспокойно.

Невмоготу стало людям. Спасаясь от панского гнета, бежали молодые словаки из деревень в далекие горы. Становились они там вольными «горными хлопцами». Свободные просторы карпатских голей были их домом, а леса — надежной охраной.

В те тяжелые времена оживилась Кралова Голе. Снова уселась за каменный стол дружина со своим предводителем. Но не король то был, а горный хлопец — Яношик из Тярховой, что в Горнотренчанском крае. И с ним не магнаты, не ясновельможные паны в доломанах и кованых поясах, а вольница — одиннадцать удалых молодцов в широкополых войлочных шляпах, зеленых рубахах, в белых суконных штанах с широкими поясами и кожаных поршнях[30]. Не было у них мечей и дорогого оружия, зато у каждого на боку — нож в ножнах, два пистолета за поясом, валашка[31] в руке да ружье-самострел за плечами. Звались удальцы — Суровец, Адамчик, Грайнога, Потучик, Гарай, Угорчик, Тарко, Муха, Дюрица, Михальчик и Ильчик-Хитрец, большой мастер играть на волынке.