Четвертая дочь императора. Оператор совковой лопаты - Сергей Калашников

Нормальный самолёт с возможностью изменять тягу двигателя и даже с реверсом винта, что при посадке в разы сокращает пробег. Завтра Трос лично будет садиться на палубу плавучего аэродрома. На равнинных площадках это уже отработано.

С появлением паровых двигателей авиагруппа словно зажила полноценной жизнью. Двигателисты, со школьной скамьи знакомые с темой, быстро освоили обслуживание новых моторов, способных прокормится любым жидким горючим, стоило только правильно подобрать форсунки. В этой области тоже всё обстояло хорошо — на все доступные виды текучего топлива технические решения имелись в готовом виде, а возможности аэродромной и портовой мастерской многое позволяли изготовить.

Ворвань и скипидар, рыбий жир и «сливки» после промывки учебных торпед от нагара — все шло в дело. Немного, правда, химичили, заботясь о текучести. И Трос постоянно хлопотал о подвозе всё новых и новых партий, уставляя штабелями бочек участки территории с удобным подъездом. Всего удалось «поставить на крыло» восемь самолетов — столько моторов признали годными. В остальных нашли какие-то неведомые Гошке изъяны.

Авиагруппа много летала и отрабатывала задачи и по разведке, и по доставке сообщений, да и торпедные стрельбы проведены были не один раз. Ри подолгу пропадала на аэродроме, упорно скрывая от мужа, что она — не последний пилот. Кстати, еще две женщины поднимали крылатые машины в воздух, но, вообще-то мужики на это поглядывали без особого одобрения. Скорее терпеливо. Вроде как: «А что тут поделаешь, тоже ведь люди». Или: «Спорить с женщиной — …».

Посадки и взлеты на палубу стоящего у пирса корабля тоже отрабатывались. Репетировались и перемещения самолётов на ангарную палубу, их заправка и обслуживание. Нарабатывались ритуалы и последовательности действий, создавались и уточнялись регламенты, техники размещали свои инструменты, устанавливали и проверяли приспособления. Жизнь авиационного подразделения налаживалась, происходило срабатывание.

А вот Гошкины дела обстояли неважно. Авианосец оказался совершенно непригоден к плаванию. Те компоненты оборудования, что интересовали авиаторов, оказались в наилучшем виде, поскольку под присмотром Троса ими занимались давно. Палуба с паровой катапультой, приспособления финишера, самолётные лифты, техническая, она же — ангарная палуба, танки для топлива и пресной воды, жилые помещения — мобильная группа, экипаж корабля и техники — обо всех позаботились, всех устроили. Даже котлы для обеспечения паром всей этой машинерии в прекрасном состоянии. Кстати, котлы самые современные, причём — все четыре, как и полагается для полного обеспечения корабля не только энергией для внутреннего потребления, но и для движения. А вот дальше — всё очень плохо. Точнее — совсем никак. Площадка для надстройки, смещаемой влево так, что свешивается над водой, готова, а вот самой её нет. Металла для постройки тоже не завезли. Вернее, завезли, конечно, но потратили всё на затеи авиаторов по улучшению верхней, посадочной палубы.

Командира у этого еще не ожившего корабельного корпуса нет. Экипаж — старший механик и десяток матросов в его подчинении — постоянно живёт на корабле и вместе с десятком же работников береговой мастерской занимается достройкой, наладкой, проверкой и обслуживанием того оборудования, которое уже пущено в дело. Зато обе родные паровые машины вместе с валами и винтами демонтированы и еще год тому назад увезены, поскольку вместо них ожидается поступление новых, более мощных, для которых уже смонтированы и опробованы котлы.

Рулевая машина в полном порядке, навигационное оборудование из разобранной ходовой рубки складировано, и непонятно, что делать дальше. В общем Гошка надел курточку с командорскими погонами и узурпировал власть. Сначала следует осмотреться.

Если в верхних этажах этого блокшива-дебаркадера кипела жизнь, то ниже жилой палубы царило запустение. Гошка полез в трюм. Ни о каком двойном дне на этом судне, порожденном экономностью купеческого прагматизма, даже речи не шло. Шпангоуты, стрингеры, обшивка. Сталь обычная, углеродистая, ржавчины нет, все аккуратно покрашено. Сухо. Огромные трюмы пусты и перекрыты сверху настилами ангарной и жилой палуб. Водонепроницаемые переборки расположены не слишком часто, дабы не рассекали грузовое пространство, но двери в них действуют. Смазаны, снабжены прокладками и надежными запорами. Пайолы трюмного настила частично сняты и складированы тут же. Дух этого корабля своё дело знает туго. Порядок поддерживается во всем.

Днище у этого монстра плоское, короткие дуги скул обеспечивают плавный переход к вертикальным бортам. В носовой части эти борта быстро сходятся, образуя короткое заострение. И вот тут поперек судна из борта в борт вделана толстая, не обхватить, труба, в которую ныряют два относительно тонких трубопровода. Любопытно, эти тянущиеся каждая вдоль своего борта, магистрали он наблюдал во всех отсеках, пока шел сюда от самой кормы. Полагал — сжатый воздух для местных нужд, если потребуется подключить пневмоинструмент. Правда штуцеров или вентилей не встречалось.

Вся эта затея похожа на дополнительный двигатель для подхода к пирсу или отхода от него. А сама труба — это канал для пропуска воды. Интересно, как устроен этот прибамбас? Пневмопривод? Гидравлика? Или по трубам подаётся пар? И что за механизм приводит в действие запрятанные в эти каналы крыльчатки? Если следовать логике, такая же труба должна располагаться и в районе кормы. Ну-ка, проверим.

Пройдя по самому днищу через шесть водонепроницаемых переборок, выбрался в машинное отделение. Точно, есть и здесь труба для провода забортной воды сквозь корпус, только совсем не такая и не одна. Пара изогнутых буквой «Г» труб входят через борт, а выходят в транец. На какие только хитрости не идут торгаши, чтобы не платить лишнюю копейку! Явно ведь приспособления сделаны для того, чтобы обходиться без услуг портовых буксиров. Ведь если создать отталкивающую струю с одного борта, корпус отойдет от пирса. С другого борта — прижмётся. Если работать «враздрай» — судно станет разворачиваться на месте. А сработаешь с кормы — подвинешься вперед. Только заднего хода не предусмотрено.

Тогда понятно, почему это огромное, с виду неповоротливое судно спокойно стоит посреди гавани, пробираться в которую без помощи буксиров не отважатся и корабли в десять раз меньшего водоизмещения. Это притом, что буксиров в этих местах не наблюдается. Итак — первый шаг ясен. Нужно провести ходовые испытания того, что есть. Подробная карта акватории и лоция имеются. Изучить! Выяснить у стармеха, какими командами всем этим управлять. Но, главное, срочно связываться со штабом флота, требовать ходовые машины, матросов, офицеров… да всего требовать, ничего ведь нет, кроме неплохих самолетов. Кстати, очень неплохих.

Испытания удались. Неуклюжая массивная туша авианесущего грузовоза великолепно исполняла все, затеянные Гошкой, манёвры. С грацией айсберга и стремительностью домкрата, невообразимо испытывая терпение участников и зрителей представления, она отошла от пирса, развернулась в тесноте узкого пролива, и двинулась на выход, неуклонно убыстряя свой бег. Когда стало ясно, что максимальная скорость достигнута, её измерили древним, как морская профессия способом, бросив с носа поплавок и измерив время, за которое он поравняется с кормой. Почти целый километр в час.

— Половина воды для котлов истрачена, — Доложил стармех. Это намёк такой, мол, пора возвращаться.

Так и сделали. Развернулись на месте, работая маневровыми двигателями «враздрай» и аккуратнено встали на старое место. Получилось превосходно, с точностью до метра. Дело в том, что задний ход у этого плода конструкторской мысли тоже оказался, просто в узости носовой части при скудном освещении переносной лампадки Гошка не всё разглядел, а из обнаруженного количества коммуникаций сделал неверные выводы. Отработанный пар не возвращался в холодильник, он тратился безвозвратно в, как выразился «дух», пульверизаторах подруливающих устройств.

Гошка, когда узнал, что тяга создаётся струёй пара, сильно удивился, поскольку работать это не должно было совсем, но двигателисты объяснили, что здесь рулит не столько реактивная струя, сколько эжекторный насос, толкающий воду в зону разрежения, создаваемого струёй пара. Придумка неведомого риканского конструктора не содержала подвижных частей, чем безумно радовала машинную команду.

Потом провели разборку итогов состоявшегося плавания со стармехом. Когда тупо просчитали энергозатараты по расходу угля, вышла удивительная вещь — пожирая каждый час целый километр расстояния авианосец расходовал столько же топлива, сколько уходило в стояночном режиме на поддержание в рабочем состоянии оборудования паровых лифтов и катапульт и давления в магистралях сжатого воздуха. Одним словом, на дармовщинку прокатились. Посчитали и расход воды. Изрядно. С другой стороны, если бы танк изначально был полон, как если бы готовились идти под паровыми машинами, его объёма им хватило бы чтобы уйти за горизонт. В общем надо активней задействовать опреснители, и тогда минимальную подвижность это чудо риканских корабелов будет иметь. Хотя, при штатном варианте движения скорость работы этих опреснителей просто перекрывает расход воды на парообразование многократно. А потом сам стармех сомневается, что они действительно развили максимальную скорость, просто приращение её стало незаметным. В общем Гошка стал путаться в мыслях своего подчиненного, кивал, поддакивал, издавал нечленораздельные одобрительные звуки. В качестве заключительного аккорда выразил надежду на то, что соображения у мужика верные и их действительно неплохо бы проверить.