Холостяк - Карли Филлипс

— Она превратилась в любовь.

У Шарлотты перехватило дыхание. Но как бы сильно ей ни хотелось верить, она не могла закрыть глаза на правду.

— Идеальные слова, чтобы убедить меня выйти за тебя замуж и подарить твоей матери внука, о котором она мечтает.

— Это слова, которые я никогда еще никому не говорил, ни одной женщине. И я бы не стал говорить их, если бы не думал так.

Роман говорил правду, но он знал, что Шарлотта ему не верит. Она от него отгородилась и не хочет ничего слышать. Но выводы, которые она сделала, основаны не на его чувствах, но на голых фактах.

Ирония судьбы. Будучи журналистом, он горой стоял за твердые факты, а теперь он хотел, чтобы Шарлотта отбросила все факты и доверила свое будущее счастье чему-то трудноопределимому. Он хотел, чтобы она ему поверила, поверила в него, в его слово. И не важно, что факты указывают на обратное.

Шарлотта отдернула руку и обхватила голову руками. Роман ждал. Он дал ей время подумать, восстановить самообладание. Но когда она подняла голову, напряженное выражение ее лица, ее холодный взгляд ему не понравились.

— Скажи мне одну вещь. Ты планировал оставить меня в Йоркшир-Фоллз и вернуться к своей обожаемой работе?

— Я сам не знаю, что я планировал. Я только знаю, что мне чертовски хотелось, чтобы у нас все получилось. Я получил предложение из «Вашингтон пост», они предлагают мне работу в Вашингтоне, в редакции. Я думал, что могу поехать и разузнать, что и как, — мы можем поехать и разузнать, — быстро добавил он, вдохновленный неожиданной идеей. — И вместе мы бы обязательно что-нибудь придумали. Нашли бы какой-нибудь жизнеспособный вариант.

Когда Роман осознал, как сильно он этого хочет, его сердце забилось чаще.

Грустные глаза Шарлотты встретились с ним взглядом.

— «Жизнеспособный вариант», — повторила она. — Ради любви или ради миссии, которая тебе выпала по воле подброшенной монеты?

Роман прищурился, несмотря ни на что, он чувствовал себя задетым.

— Ты могла бы не спрашивать.

— Что ж, прости меня, но я спрашиваю.

Она откинулась назад и сложила руки на коленях.

Роман подался к ней, вторгся в ее личное пространство и вдохнул ее аромат. Вопреки логике он злился на Шарлотту за то, что она ему не доверяет, хотя он не сделал ничего, чтобы заслужить ее доверие. А еще он был зол на себя и одновременно некстати возбужден.

— Я скажу это всего один раз. — Он уже продумал эту мысль, когда разговаривал с Чейзом. — Монета привела меня к тебе. Она дала толчок всему, что произошло потом. Но сейчас я нахожусь здесь с тобой по одной-единственной причине — потому что я тебя люблю.

Шарлотта заморгала, по ее щеке скатилась одинокая слезинка. Роман не задумываясь стер ее кончиком пальца и попробовал соленую влагу на вкус. Это был вкус ее боли. Ему хотелось прогнать эту боль. Он чувствовал, что Шарлотта смягчается, и невольно затаил дыхание, ожидая ее ответа.

— Откуда мне знать? — Ее слова застали Романа врасплох. — Как я могу знать, остался ты со мной, потому что ты этого хочешь, или потому что обещал братьям жениться и подарить матери внука? — Шарлотта покачала головой. — Весь город знает, что вы, братья Чандлер, очень преданы семье. Чейз показал прекрасный пример, и ты ему следуешь.

— Я горжусь старшим братом, это неплохо — следовать его примеру. Особенно если он приводит меня в правильном направлении.

Роман мало что мог к этому добавить. Он уже сказал Шарлотте, что выскажет вслух свою точку зрения только раз. Что бы он ни сказал дальше, это ничего не изменит, если она не захочет ему поверить.

— Шарлотта, решайся! Рискни вместе со мной!

Роман протянул руку. Перед ним лежало его будущее, будет ли оно полным или пустым, как его ладонь сейчас? Шарлотта сжала руки в кулаки. Романа охватил самый настоящий страх. Она не может даже сделать шаг навстречу!

— Я… я не могу. Ты хочешь, чтобы я тебе поверила, а я прекрасно знаю, что вы, Чандлеры, закоренелые холостяки. Ни одному из вас не нужны серьезные отношения. Для того чтобы решить, кому из вас придется отказаться от холостяцкой жизни ради семьи, вам пришлось бросать жребий. — Она встала. — И я даже не могу назвать себя призом, который ты выиграл, я — вроде наказания за потерю всего, что было тебе дорого.

Она выстроила вокруг себя такие стены, что Роман сомневался, удастся ли ему их сломать. Он встал и в последний раз взял ее за руку.

— Шарлотта, я не твой отец.

— Насколько я могу судить, между вами мало разницы. Роман подумал, что в том-то и беда, Шарлотта видит все сквозь призму истории своей семьи. Она явно боится повторить опыт матери, ее жизнь, ее ошибки. Однако он может сколько угодно проклинать Энни и Рассела, но не может винить их и дальше. Шарлотта — взрослая женщина, она должна быть способна увидеть правду и принять свои собственные решения.

Искушение привлечь ее в свои объятия было очень велико, но Роман сомневался, что это пойдет на пользу.

— Я никогда не считал тебя трусихой, — сказал он.

Она прищурилась:

— Ты меня тоже разочаровал.

С этими словами она круто развернулась и выбежала из кухни.

— Черт подери!

Роман вышел из кухни и с яростью пнул ногой первое попавшееся на глаза мусорное ведро. Металлическое ведро покатилось по полу и с гулким звуком ударилось о противоположную стену.

— Как я понимаю, дела пошли не очень хорошо, — заметил Чейз, встретив брата возле лестницы на второй этаж.

— Это еще очень мягко сказано. — Роман застонал. — Все пошло не так, как должно было!

Чейз закрыл входную дверь.

— Это чтобы никто больше случайно не забрел. А кто тебе сказал, что жить будет легко? Тебе какое-то время везло, но не все коту масленица, братишка. На сей раз тебе придется потрудиться. — Чейз прислонился к дверному косяку. — Если это то, чего ты хочешь.

Роман подумал, что ему бы надо было хотеть совсем другого — бежать к чертовой матери из этого города, от всех этих переживаний и боли. До сих пор становилось только хуже: началось с проблем с сердцем у матери и закончилось разбитым сердцем Шарлотты. К сожалению, бежать ему было уже некуда. Чувства, которые его мучили, засели в нем самом, и они останутся с ним повсюду, куда бы он ни сбежал. Этот последний приезд показал ему, что Йоркшир-Фоллз не просто место, куда он может приехать, это его дом, со всем эмоциональным багажом, который несет с собой это слово. Со всем багажом, от которого он убегал всю сознательную жизнь.

— Ты чертовски прав, это именно то, чего я хочу. Мне нужна Шарлотта.

Но он столько лет избегал забот и ответственности, что теперь, когда он был готов взвалить на свои плечи все плюсы и минусы серьезных отношений, единственная женщина, которая ему нужна, больше не желает иметь с ним ничего общего.