Гипнотический роман - Густав Эмар

Размеренный голос центавров звучит по земле. Фавны радостно шепчут тритоны толкаются по берегу. Старые центавры встают и делают несколько шагов вперед. Кадильда стоит около своих братьев. Крики приветствуют две темные тени, которые появляются из леса. Поспешность, с которой они летели, лишает их силы говорить.

Козлоногие бросаются им навстречу, но сейчас же отодвигаются с содроганием. Хайдар и Сакарбатуль останавливаются перед Клевораком, который смотрит и ничего не понимает. Вид их ужасен: у Сакарбатуля выколот глаз, три раны зияют на груди, сломанный меч прошел через плечо. Хайдар весь красный, обломки стрел торчат из его ран.

Вождь спрашивает:

— Где мой народ?

Скарабатуль молчит. Тогда Клеворак повторяет свой вопрос. Указывая пальцем сначала на себя потом на своего брата, Хайдар слабым голосом говорит:

— Вот все, что осталось от народа с шестью членами.

Ужасная весть приковала языки к гортани. Но вдруг припадок гнева овладевает вождем.

— Ты лжешь! — кричит он и протягивает руки, чтобы задушить обманщика.

Со стоном Сакарбатуль падает на землю; слышно, как по камню течет его кровь.

Хайдар шатается, он повторяет:

— Вождь, вот все, что осталось от народа с шестью членами.

Затем, собрав последние силы, он рассказывает прерывающимся голосом о той ужасной битве, где была сломлена сила животных — царей. Когда же он кончает свой рассказ, наступает продолжительное молчание.

Центавр никогда не лжет. То, что рассказал Хайдар, истина.

Разбитым голосом Сакарбатуль подтверждает:

— Все произошло именно так, как мы говорим.

Но никто не может постигнуть сразу ужасную новость. Клеворак, Миорам, Генем и старая Вабидам продолжают расспрашивать…

— Это неправда, что все погибли: наверное, Яхор, Харк или Треп живы? А что случилось с великаном Кольпитру? Не может быть, чтобы его поразили хрупкие руки «убийц»? С помощью какой хитрости неверные восторжествовал и?

Уже в двадцатый раз центавры рассказывают им о чудесных стрелах, остром оружии, сделанном из неизвестного камня, и о послушных лошадях.

— Кто показал «убийцам» все эти хитрости? — спрашивает Клеворак.

Хайдар описывает того белого вождя, который повелевает проклятым народом, описывает его сверкающие голубые глаза, и, наконец, добавляет:

— Отец, помнишь ли ты в стране красных утесов то маленькое неукротимое существо, которое поразило своей рукой Харка в тот вечер, когда мы истребили «убийц»? Окруженный пламенем, он вздумал тогда угрожать нам. Сказать по правде, я думаю, что это он направил на нас месть своих братьев.

Старые центавры не помнят ничего. Они качают головами. Горестная весть произвела такое подавляющее впечатление, что все спешат разойтись по своим жилищам. Прежде чем взглянуть в лицо неизвестному будущему, они должны подкрепиться сном.

Одни центавры остаются на берегу освещенном теперь выходящей из — за леса луной. Взоры Клеворака останавливаются на тех, кто его окружает, и он их считает по пальцам:

— Генем, Миорак, Бабидам, Хайдар, Сакарбатуль, Кадильда и он: только семь, только семь осталось от всей бесчисленной толпы.

Луна мрачно освещает худые силуэты, седые волосы и тощие члены стариков, окровавленные и страшные тела раненых. Четыре старика, двое умирающих и робкая девушка: вот что осталось от породы с шестью членами. Кто из них переживет завтра? Решительные мысли теснятся в голове вождя и он говорит:

— Пришел конец народу — царю. Завтра в последний раз наше племя увидит восход солнца.

Ему не возражают, потому что никто не хочет уклониться от ожидающей его судьбы. Жизнь не влечет их больше.

Тогда голос Клеворака в последний раз воспевает судьбу центавров. Он поет о том, как выгнанные холодом, они покинули красные утесы. Ценой ужасных страданий им удалось достигнуть новой земли. Под новыми небесами они распространили среди всех мир и справедливость. Но затем все они пали в большом сражении. Смерть наложила на них свои лапы. Верно только одно: они не погибнут от подлых ударов «убийц». Хрупкие члены «убийц» не в силах нанести им серьезного вреда. Сама природа поражает центавров. Вот уже много лет, как плодовитость повелителей уменьшалась. Холод и дождь преследуют их годами и принуждают их искать приюта на счастливом острове. Достигнув самой западной конечности земли, они уже не могут следовать за солнцем. Божественный огонь исчез из их душ; они покидают те небеса, под которыми так долго жили; светило убегает от них и они уже больше не в силах следовать за ним по движущимся волнам.

Центавры скоро умрут. Погибая, они должны с радостным сердцем воспевать соединявшую их вместе жизнь и грядущую смерть, которая не в силах разъединить их. Они бесстрашно закроют глаза. Судьба их решена. Центавры в один голос повторяют слова их вождя.

Только голос Кадильды не присоединяется к поющим. Сердце ее не сочувствует им, оно снова не хочет согласиться со всеми. Конечно рассказ Хайдара раздирал ей душу и она желала бы умереть вместе со своими братьями. Тепер же душа ее возмущается от мысли погибнуть завтра. Она молода, прекрасна, жаждет жить, да, наконец, она еще и не любила. Разве никакие сделки не возможны с победителями? Может быть они позволят ей спокойно и безобидно состариться около них?

Но такие мысли недоступны для стариков. Сама Кадильда стыдится их и никогда не осмелится выразить вслух. Итак завтра она умрет. Но перед смертью, может быть, ее ожидает какая-нибудь высшая радость. Не увидит ли она еще раз Нарама? Теперь он сделался взрослым самцом с грозным голосом твердой рукой большим умом и с царственной душой. Судя по тому что Хайдар сразу узнал его взор у него все тот же. Может быть он еще раз взглянет на нее своими голубыми глазами — тогда она умрет спокойно.

Заря занялась центавры просыпаются. На безоблачном небе меркнут звезды. Розоватый морской туман загорается на востоке. Отец — солнце появляется во всей своей красоте. Приветствуя его, центавры простирают к нему свои руки. В каком порядке они умрут? Повинуясь инстинкту голос Клеворака приказывает следующее.

— Сегодня утром они по обыкновению отправятся собирать плоды и коренья, в последний раз насладятся лесной свежестью и росой. Затем, выбрав по тяжелой дубинке они вернутся к западному берегу лежащему у самого устья реки. Здесь они лягут на песок с сиренами восхищенными красотой светила, глубиной неба и блеском моря. Радуясь жизни, они будут поджидать людей.

Из — за старости одних и ран других, центавры медленным шагом направляются к соснам и, наконец, достигают оливкового леса и находящегося поблизости поля с рэки.

Аромат чудесного острова наполняет их ноздри. Золотистый блеск оливок и темная зелень развлекает их взоры. Тот кто живет спокойно радуется жизни. Сегодня или завтра начнутся убийства и ужас будет царствовать всюду, потому что отныне будут властвовать «убийцы». Но центавры не желают проникать в тайны судьбы и наслаждаются прелестью оставшихся им дней. Одна Кадильда находит плоды безвкусными и ее голос не слышен среди спокойных речей стариков.

Насытившись, животные — цари покидают оливковый лес и отправляются к источнику, который струится между двумя камнями. Вода в нем великолепна. По очереди они становятся на колени и пьют большими глотками. Вдруг чья-то песня коснулась их ушей. Они узнают голоса своих рогатых братьев и желают еще раз приветствовать их.

На лужайке, под тенью дубов, фавны, фавнихи и их детеныши занимаются делом. Одни тащат целые охапки веток, отягченных оливками, спелые апельсины и виноград, складывают все это на ложе из мха и снова поспешно удаляются за новыми припасами. Другие же прилежно дуют в продолбленный тростник. Некоторые очень внимательно повторяют хором то, чему научили их наиболее образованные самки. С осветившимся радостью лицом Пирип сам идет навстречу посетителям.

Тогда Клеворак говорит ему:

— Фавны проворны и многочисленны. Вооружившись палицами, почему не попытаются они прогнать завоевателей? Если же они чувствуют отвращение к борьбе, то почему, стараясь отдалить свой конец, фавны не обращаются в бегство?

Очень весело Пирип встряхивает головой.

— Его народ боится крови. Фавны не будут бороться с «убийцами», они не желают также бежать, потому что не смогут пережить своих братьев. Ежегодно осенью они устраивают торжественный праздник в честь роскошных плодов. Следуя заведенному обычаю, они будут сегодня есть, петь и танцевать. Может быть, «убийцы» уничтожат их тогда, когда праздник будет кончен.

При этом глаза Пирипа зажигаются радостью и он советует носильщикам плодов торопиться. Гримаса морщит беззубый рот Генема. Он презирает трусливую душу козлоногих, которые позволят уничтожить себя, не сопротивляясь. Но желание Пирипа священно. Его уста выражают волю его народа. Они в последний раз пожимают друг другу руки; отовсюду несется к ним последнее «прости». Пирип подходит к идущей позади всех Кадильде и, тихо улыбаясь, говорит.