Севастопольский конвой - Богдан Сушинский

Весь этот огневой налет длился не более пятнадцати минут, затем два катера затаились между островками, под сенью высоких ив. Остальные же отошли за большой мыс, чтобы какое-то время отсидеться за ним, в двух бухтах, поддерживая радиосвязь и с радистом десантной роты, и со штабным судном конвоя.

Решив, что с моря высаживается крупный десант, румынский гарнизон поселка тут же отошел к шоссе, чтобы объединиться с зенитной батареей и охраной нефтебазы. Однако повторный артналет окончательно уничтожил базу и повредил орудия батареи. После чего десантники атаковали оба вражеских подразделения, заставив уцелевших солдат спасаться бегством. В это же время два отделения морских пехотинцев очищали от немцев территорию пансионата и рыбачьей пристани.

– Утром румыны перебросят к твоему плацдарму как минимум батальон пехоты и начнут прощупывать тебя огнем своих батарей, – пообещал Гродов, как только командир роты доложил ему по рации о своих действиях.

– Пока что чувствуется, что вояки они не из храбрых, – заметил старший лейтенант.

– Тем не менее пока что они воюют под Одессой, а не мы под Бухарестом, – холодно осадил его майор. – И события еще только разворачиваются. Поэтому выставь два разведпоста и, как только противник получит подкрепление, пусти на него корабельную артиллерию. Но это – под утро. А пока что не трать времени: окапывайся у входа на косу. Здесь, рядом с плавнями, указан рыбачий стан, – дал Гродов понять, что, сидя в кают-компании «Красного Кавказа» рядом с радистом, успел развернуть карту. – Он еще существует?

– Нахожусь на его территории, в просторном рыбачьем доме из камня. Рядом лабаз.

– Обязательно включи их в свой плацдарм, и перекрой подходы к плавням. Все челны, плоты – берите под свой контроль у косы.

– Возьмем, – решительно заверил его Зубов и тут же сочувственно поинтересовался: – У вас тоже время на подходе? С минуты на минуту?

– Ты прав, десантник, нам все это еще только предстоит. Потери большие?

– Один погиб. Раненых трое. Ранения легкие, все остаются в строю. Есть просьба, товарищ майор: переговорите еще раз с капитан-лейтенантом Осьминовым. Утром его кораблики нужны будут здесь, рядом, вместе с огневой поддержкой.

– С ним поговорит контр-адмирал, так будет убедительнее. Сейчас же позабочусь об этом. Ты, главное, рацию береги и не забывай давать наводку корабельным орудиям.

– Об этом мы с Осминовым договорились жестко.

– Кстати, из десантного опыта… Используй в качестве огневых точек все имеющиеся плавсредства, а также рыбачьи курени, мостики… В условиях плавней любая дырявая, притопленная шлюпка, замаскированная где-нибудь под кроной ивы, тут же превращается в «дот».

– Плавающие огневые точки? Интересная идея.

– Только не идея это уже, а проверенная боем практика.

– Не спорю, попытаюсь взять на вооружение.

15

Едва завершилась высадка роты «ложного десанта», как настало время приступать к осуществлению второй фазы операции «Севастопольский конвой». В эти минуты тридцатиоднолетний командир бригады крейсеров Сергей Горшков чувствовал себя настоящим флотоводцем. Никогда еще в боевой обстановке под его командованием не оказывалось такой «армады» кораблей: крейсеры «Красный Кавказ» и «Красный Крым», три эскадренных миноносца – «Беспощадный», «Бойкий» и «Безупречный» и десять малых кораблей.

Под вечер, на подходе к одесским берегам, на конвой трижды нападали «юнкерсы» и «мессершмитты» с румынскими опознавательными знаками. Вспоминая об этом, «юный контр-адмирал», как назвал его перед выходом в море командующий флотом, мог гордиться, что конвой не только без потерь вышел на указанные ему позиции, зенитным огнем и обычной артиллерийской шрапнелью отбивая эти налеты, но и сумел разнести в клочья одного из морских стервятников. К сожалению, только одного, но тут уж…

– Значит, тактику, майор, вырабатываем такую, – встретил контр-адмирал Гродова на просторном ходовом мостике «Красного Кавказа», с карманными часами в руке. – Сейчас ровно час ночи. Через двадцать пять минут все орудия конвоя открывают огонь по позициям в районе Чабанки, Григорьевки, Биляр, Шицли, Старой и Новой Дофиновок. Словом, по тем точкам, которые предусмотрены планом Военсовета обороны города. В час тридцать пять первые подразделения вашего полка уже должны начать высадку. Ничего не упускаю?

– Так точно, ничего.

– Кроме двух деталей, – тут же уточнил Горшков. – У нас нет утвержденного штабом флота плана операции, в котором в приказном порядке расписаны действия флота, десанта, авиации и пехотных частей, поскольку план этот погиб вместе с эсминцем «Фрунзе». Как следствие я не вижу в расположении конвоя целой эскадры плавсредств, которые обязаны перебрасывать ваших десантников на берег, поддерживая их при этом огнем. Повторяю: целой эскадры, в которую должны входить канонерка «Красная Грузия», двадцать два бронекатера и десять мотобаркасов. Все они обязаны были отойти от причалов Одесской военно-морской базы. Но уже сейчас ясно, что вовремя не прибудут.

– Тем не менее к завершению артналета на Григорьевку, штурмовая рота Дроздова, а это сто десять бойцов, уже должна цепляться за берег, очищать от противника деревню и создавать плацдарм, – заметил Гродов. – Поэтому прошу задействовать плавсредства, имеющиеся на судах отряда.

– Тактика верна. Одобряю, – сдержанно, с чувством превосходства, улыбнулся контр-адмирал. – Но с вашего разрешения все шлюпки уже спущены на воду и направляются к двум сторожевикам, на которых находятся ваши «несгибаемые дроздовцы». Сами сторожевики выдвинулись в сторону предполагаемого плацдарма.

Ни манера поведения с подчиненными, ни это его салонно-издевательское «с вашего разрешения» Гродову не нравились. Но майор вынужден был признать, что в данном случае командир конвоя действовал решительно и грамотно.

Артналет корабельной артиллерии, поддержанной на отдельных участках полевыми батареями, длился всего десять минут. Однако его было достаточно, чтобы эта ночь превратилась для большинства приморских частей и гарнизонов противника в ночь гибели и огневого кошмара.

– Ох, не нравятся мне эти сентябрьские купания под луной, Миша, – усаживался на корме спасательной корабельной шлюпки с пулеметом в руках Жорка Жодин.

– Просто бархатный сезон в этом году не удался, – хрипловатым голосом признал Злотник, пристраиваясь чуть впереди него и благоговейно поддерживая наполненный «лимонками» солдатский вещмешок. – Гриппозный какой-то.

– Не качай борта, босота слободская! – вполголоса прикрикнул на них Малюта, предварительно сняв возникшего в оптическом прицеле румына, одного из двоих, оставленных на миниатюрном мысе в качестве береговой охраны. – Волну под прицел не гони!

Накануне выхода конвоя из Севастополя Гродов специально усилил штурмовую роту своей старой гвардией – группой Жодина, бойцы которой были достаточно обстреляны и хорошо знали местность. Теперь под их охраной находились радист группы и два крепких парня-гребца.

К тому моменту, когда переполненные шлюпки с бойцами штурмовой роты стали выползать на отмели, все прибрежье оказалось очищенным от вражеских постов и, чтобы не позволить врагу прийти в себя, бойцы устремились к деревенским усадьбам[42].

Пока они, перебегая от дома к дому, очищали село от зазевавшихся, паниковавших румын, массированный артиллерийско-пулеметный огонь, который был открыт судами поддержки по южной оконечности деревни, а также по флангам десанта, создавал у румын иллюзию некоего морского нашествия.

Эти панические настроения особенно усилились, когда из переулка на полном ходу выкатилась подвода, буквально забитая – кто как успел запрыгнуть – солдатами. Граната, которую Злотник метнул прямо в гущу тел, почему-то рванула так, словно эта румынская «каруца» подорвалась на противотанковой мине. И понадобилось несколько мгновений, чтобы присевшие от неожиданности десантники поняли, что в подводе, судя по всему, находился то ли ящик с толом, то ли ящики с какими-то артиллерийскими снарядами. Одно ясно было: в этой поднебесной карусели, в которой колеса летели через головы притаившихся под каменной оградой моряков вперемежку с осколками снарядов и частями человеческих и конских тел, – как в видениях апокалипсиса, отразилась вся убийственная химерия нынешней войны.

– Т-ты чт-то, – заикаясь поинтересовался у Злотника сержант Жодин, – вместо одной «лимонки» бросил туда вещмешок со всеми гранатами?

– Д-да н-нет, од-дну, к-как положено, – точно так же нервно отстукивая зубами, заверил его краснофлотец. – Мешок пока при мне.

– Малюта, – приказал сержант, – от-тбери мешок у этого ирода, иначе он половину Григорьевки в воздух высадит.

– Да при чем тут я?! – оскорбленно огрызнулся Злотник.