Исчезающая ложка, или Удивительные истории из жизни периодической таблицы Менделеева - Сэм Кин

Густая борода также не позволяет считать, что Крукс постепенно сходил с ума из-за другого ядовитого элемента-депилятора – таллия, находящегося в «коридоре ядов». Крукс открыл таллий в возрасте двадцати шести лет (это открытие практически обеспечило ему избрание в члены Королевского общества) и продолжал экспериментировать с этим металлом в своей лаборатории на протяжении еще около десяти лет. Но он, вероятно, никогда не вдыхал таких доз таллия, чтобы это отразилось на его интеллекте. Кроме того, разве мог человек, отравившийся в молодости таллием (или селеном), сохранить такой острый разум до последних лет жизни? Кстати, Крукс порвал со спиритизмом в 1874 году и вновь занялся научной работой. Ему еще предстояло совершить крупные открытия. Так, он был первым, кто предположил существование изотопов. Он разработал важнейшее новое научное оборудование и подтвердил наличие гелия в горных породах, где этот газ впервые был обнаружен на Земле. В 1897 году сэр Уильям был произведен в рыцари и в том же году занялся исследованиями радиоактивности. В 1900 году он даже был первым, кто получил протактиний (хотя и не догадался об этом).

Нет, увлечение Крукса спиритизмом лучше всего объясняется психологическими причинами: убитый горем из-за смерти брата, он поддался патологической науке еще до того, как был придуман этот термин.

Рассуждая о том, что такое «патологическая наука», следует исключить все неверные толкования этого многозначного слова и сразу объяснить, чем патологическая наука не является. Это не мошенничество, поскольку приверженцы патологической науки уверены в своей правоте – просто никто больше их не понимает. Это не псевдонаука, образцами которой являются, в частности, фрейдизм и марксизм – учения, которые лишь претендуют на наукообразие, но не придерживаются строгого научного метода. Это и не политизированная наука, в качестве примера которой можно привести лысенковщину. В случае политизации науки люди выражают приверженность ложной науке из-за угроз в свой адрес или под влиянием порочной идеологии. Наконец, это не обычное клиническое помешательство и не представления душевнобольного. Это особый вид сумасшествия, характеризующийся тщательным и псевдонаучно обоснованным самообманом. Патологические ученые выбирают какой-либо редкий и периферийный феномен, который по какой-то причине их привлекает, и бросают все свои научные устремления на то, чтобы доказать его реальность. Но эта игра становится нечестной уже на первом ходу: такая наука служит только для удовлетворения глубокой эмоциональной потребности верить во что-либо. Сам по себе спиритизм не является патологической наукой, но стал таковым в случае Крукса, который проводил тщательно поставленные «эксперименты», а затем пытался дать их результатам научное обоснование.

Но патологическая наука не всегда касается каких-то маргинальных областей. Она пышно расцветает и во вполне признанных, но спекулятивных дисциплинах, где всегда скудны фактические данные и свидетельства, а имеющиеся факты сложно интерпретировать. Например, существует ответвление палеонтологии, предметом которого является реконструкция облика динозавров и других исчезнувших существ. Здесь мы сталкиваемся еще с одним выразительным примером патологической науки.

На определенном уровне наши знания о вымерших животных практически равны нулю. Целый скелет удается найти очень редко, отпечатков мягких тканей исчезающе мало. Есть одна шутка о людях, реконструирующих палеофауну: если бы слоны вымерли много веков тому назад, то палеонтолог, откопавший сегодня скелет мамонта, сказал бы, что это кости гигантского хомячка с клыками, а не шерстистый толстокожий зверь с хоботом. Не больше нам известно и о чертах других доисторических животных: полосах, походке, губах, брюхах, пупках, рылах, глотках, четырехкамерных желудках, горбах, не говоря уже о бровях, половых органах, когтях, щеках, языках и сосках. Тем не менее, сравнивания бороздки и углубления на окаменевших костях с деталями костей современных животных, опытный ученый может довольно точно описать мускулатуру, нервную систему, размеры, походку, зубы и даже способы сношения вымерших животных. Палеонтологам просто следует быть осторожными и не слишком увлекаться экстраполяциями.

Патологическая наука вырастает именно на почве этой осторожности. В принципе, ее приверженцы играют на неоднозначности доказательств как таковых. Они утверждают, что раз ученые многого не знают, то в науке вполне найдется место и для их доморощенной теории. Именно такая история приключилась с марганцем и мегалодоном[140].

Эта история началась в 1873 году, когда британское исследовательское судно «Челленджер» отправилось из Англии в экспедицию по Тихому океану. Обходясь восхитительно примитивным оснащением, команда выбросила за борт огромные ведра, закрепленные на канатах длиной по три мили, и корабль потащил эти сосуды по океанскому дну. Кроме диковинных рыб и других тварей исследователи выудили многие десятки сферических камней, напоминавших окаменелые картофелины, а также жирные твердые минерализованные конусы, напоминавшие мороженое. Эти объекты, состоящие в основном из марганца, встречались на дне в любых частях океана. Это означало, что по всему миру разбросано неисчислимое множество таких образцов.

Это был первый сюрприз. Второй обнаружился, когда команда чуть приоткрыла один из конусов. Оказалось, что марганец скопился вокруг гигантского зуба, напоминающего акулий. Самые крупные и ужасные зубы современных акул достигают в длину около шести с половиной сантиметров. Покрытые марганцем ископаемые зубы имели длину по 12,5 и более сантиметров – настоящие ротовые когти, способные крошить кости, как топором. Пользуясь примерно такими же методами оценки, как и при изучении ископаемых скелетов динозавров, палеонтологи определили (только по зубам!), что эта акула, прозванная мегалодоном и вполне подходившая на главную роль в фильме «Челюсти 3», имела длину около 18–20 метров, весила примерно пятьдесят тонн и могла развивать скорость до 80 километров в час. Вероятно, ее пасть с 250 зубами кусала с силой в несколько десятков тонн. Чудовище питалось в основном примитивными китами, обитавшими в мелких тропических морях. Вероятно, мегалодоны вымерли после того, как их потенциальная добыча перекочевала в более холодные и глубокие воды, не подходящие для метаболизма и утоления ненасытного аппетита мегалодонов.

До сих пор все вполне научно. Патология начинается с марганца[141]. Океанское дно так густо усыпано акульими зубами, потому что они состоят практически из самой крепкой известной органической субстанции. Зубы – единственная часть акульего скелета, которая подолгу сохраняется глубоко в океане (большинство акул имеют хрящевые скелеты). Непонятно, почему из всех металлов, растворенных в морской воде, именно марганец плотно окутывает акульи зубы, но ученым известна примерная скорость, с которой он накапливается: от полумиллиметра до полутора миллиметров за тысячу лет. С помощью данного метода измерения было определено, что абсолютное большинство добытых зубов мегалодона имеют возраст не менее полутора миллионов лет, и это означает, что мегалодоны вымерли примерно столько времени назад.

Но – это и была лазейка, куда устремились многие любители, – некоторые зубы мегалодонов имели поразительно тонкое марганцевое «покрытие», которое оценивалось не более чем в одиннадцать тысяч лет. В эволюционном отношении это чрезвычайно короткий период времени. Действительно, а откуда мы знаем, что в скором времени ученые не найдут зуб мегалодона, попавший на дно всего десять тысяч лет назад? Или восемь? Или совсем недавно?

Вы уже догадываетесь, куда ведут такие рассуждения. В 1960-е годы несколько энтузиастов с буйным воображением, начитавшись историй про «Парк Юрского периода», были практически уверены, что кровожадные мегалодоны до сих пор бороздят просторы Мирового океана. «Мегалодон жив!» – принялись трезвонить они. И эта легенда, равно как и истории о «Зоне 51»[142] или слухи об убийстве Кеннеди, с тех пор так и не сходила с уст. Самая распространенная версия заключалась в том, что мегалодоны эволюционировали и превратились в обитателей океанских глубин, где теперь охотятся на гигантских кальмаров. Как и фантомы Крукса, мегалодоны предположительно неуловимы. Так энтузиасты избегали ответа на неудобный вопрос о том, почему же гигантских акул сегодня так мало.

Вероятно, сегодня найдется немало людей, которые в глубине души надеются, что последние мегалодоны все еще скрываются где-нибудь в бездне. Правда, эта идея не выдерживает критики при более внимательном рассмотрении. В частности, акульи зубы, покрытые необычайно тонким слоем марганца, практически наверняка извлечены из древнего скального слоя, находящегося под ложем океана (где они не накапливали марганца), и действительно лежат в воде относительно недавно. Вероятно, они гораздо старше одиннадцати тысяч лет. И хотя существуют даже отдельные свидетельства современников, якобы наблюдавших живых мегалодонов, все они получены от моряков – известных фантазеров. Мегалодоны из их историй абсурдно различаются по размерам и очертаниям тела. Так, рассказывают о совершенно белой акуле, достигавшей в длину более 90 метров (интересно, что никто не догадался сфотографировать этого хищного Моби Дика). Вообще все такие истории, как и свидетельства Крукса о сверхъестественных существах, полностью построены на субъективных интерпретациях. Без объективных доказательств невозможно прийти к выводу, что мегалодоны, пусть даже единичные особи, смогли проскользнуть через эволюционную ловушку.