Собрание сочинений: В 10 т. Т. 5: Секта - Еремей Парнов

— Ты угрожаешь? Мне?

— Не угрожаю, Петрович, не в моих это правилах, но предупреждаю, охолони. Вокруг тебя много разной дряни вьется.

— Кого ты имеешь в виду? Конкретно.

— Сперва скажи мне, с кем договора? — Смирнов собрал все в стопку и принялся неторопливо листать. — Осмий… Кажется, платиновой группы металл?.. А это уже интересно: изотопы! У нас хоть лицензия есть?.. Астатин, иттрий… Кому это надо? А уж лантаноидов! Церий, диспрозий, иттербий — сплошная экзотика. Хотел бы я знать, для чего это понадобилось. Ума не приложу.

— Я и забыл, что ты у нас специалист.

— Был специалист, да сплыл.

— Вот и брось копаться!

— Бросить? Пожалуйста! — Смирнов швырнул бумаги на стол. — Но больше меня ни о чем не проси. Все, Иван Николаевич, точка.

— Перестань, Петрович, я вовсе не то хотел сказать.

— Тогда скажи то. Меня люди интересуют, люди. Ты хоть понимаешь, что иначе мы не сдвинемся ни на шаг?

— Я не знаю, не помню… Мало ли с кем мы сотрудничаем? Здесь ведь не сказано. Нет ни имен, ни подписей.

— Так уж и не помнишь? А тут, между прочим, и твоя виза имеется! Вон, полюбуйся. Контракт на поставку боксов для работы с изотопами. Мы что, влезли в атомные дела?

— Не помню, хоть убей. Столько приходится визировать, что рука отваливается.

— Постарайся припомнить! Лобастова не воскресишь, а Каменюку призвать, ой, как хочется! Всюду, где изотопы, он визировал. Подписи Прокопыча нет. Его зам подмахнул. Отчего бы это?

— Дай взглянуть, от какого числа, — Кидин принялся отсчитывать месяцы по костяшкам пальцев: март — тридцать один, апрель — тридцать, май — опять тридцать один день… Да, точно: Лобастов тогда в Осаку летал. Не было его.

— Тогда в Осаку, потом в Токио. Получается, что за спиной у него провели. Молодец Каменюка! Ты бы призвал его на коврик, а?

— У него и без того хлопот по горло. Не знает, как распутаться. Они столько там накрутили всего в «Остапе»…

— Думаешь, ты в стороне останешься? Как бы не так. И не надо мне вкручивать мозги. Номера имеются? Цифры?.. Вот и давай справимся по компьютеру, who is who? Это многое прояснит, а гадать, как они ухитрились стереть следы, станем после.

— Гадать! В том-то и трагедия, что остается лишь гадать. Товар отправлен, а денежки не пришли. И стребовать их невозможно. Ни в какой арбитраж не сунешься.

— Отгружен, говоришь? А куда? Можно узнать; адреса — в картотеке.

— Ну узнаем, а толку? Доказать же ничего нельзя. Это даже не липа! — Кидин сгреб документы, словно намеревался бросить их в корзину. — Одно слово: макулатура. Односторонний договор с призраком, тенью… Исчезающие чернила оставляют следы?

— Следы от всего остаются. Если даже чернила полностью испаряются ручка — хоть шариковая, хоть перьевая — уже сама по себе оставит вмятины.

— И можно обнаружить?

— Наверное. Ты бумаги-то не мни, я попробую что-нибудь сотворить.

— Делай, что хочешь, но только здесь. Выносить не дам.

— Сам я ничего не сделаю. Тут криминалист требуется, трассолог. Я ребятам хотел показать.

— Знаю я твоих ребят. Себе дороже выйдет.

— Если не поскупишься, можешь быть совершенно спокоен. Плевать им на твои секреты, а кушать всем хочется.

— Разве что так? — Кидин в раздумье пожевал губами. — Надо обмозговать… Ты мне лучше вот что скажи, — он подозрительно стрельнул глазами, — почему мы с тобой ничего не видим, а Галабуха читает, как по писаному?

— Не понимаю, — Смирнов недоуменно мотнул головой.

— Вот и я не понимаю. Пока мы с ним тут сидели, он все мне и прочитал, каждую строчку.

— Рекбус, как говорил покойный Райкин. Дичь какая-то.

— Дичь — не дичь, а доверия у меня к нему нет. Перекупили его!

— Да погоди ты, — гадливо поежился Валентин Петрович, — так уж сразу и перекупили… Твоя виза есть на одном договоре? По осмию, кажется? Есть! Выходит тогда, все разом купились? Прокопыч, Каменюка, ты сам?

— Не городи чушь.

— Сам рассуди.

— Одного не могу понять; никто не видит, а он один видит. Экстрасенс выискался.

— Может, и экстрасенс, — словно бы рассуждая вслух, задумчиво промолвил Смирнов.

— Это Галабуха-то?.. Не смеши. Я бы никогда пустую бумажку не завизировал.

— А он? А Мухарчик?.. Чтоб кассир выплатил деньги без подписи! Быть такого не может. Профессиональный автоматизм не позволит.

— Однако позволил?

— Значит, что-то не так с ними. Кто-то на них подействовал.

— И ты веришь?

— Про налет на обменный пункт «Аэронавтика» слыхал? Про «Блиц-Новости»?.. Мне один знакомый любопытные подробности порассказал. Странные вещи творятся в Москве, Николаич, очень странные. Могло и нас не миновать.

— Что ты имеешь в виду?

— Психотронное оружие — вот что! Отсюда и фокусы: исчезающие чернила, человек-невидимка.

— Какой еще невидимка?

— Тот самый, что в Скатертном.

— Давай, не темни.

— Кто из нас темнит, Иван Николаич?.. За дурака меня держишь? Не помнишь, какие бумаги подписывал?

— Говорю же тебе, что подсунули!

— Пусть подсунули. Но Галабуха-то тебе прочитал? Сам же сказал, что каждую строчку… Или снова все позабыл? От волнения?

— Вот вцепился, как клещ, — побагровел Иван Николаевич, досадуя, что проговорился. — Чего тебе надо?

— Мне? Мне от тебя ничего не нужно. Сам решай, как тебе быть. Но если ждешь помощи, выкладывай карты на стол.

— Какие карты, Петрович? — укоризненно закивал Кидин. — Ты же и так в курсе всех дел. Разберемся мы с контрактами, разберемся, — он уже уяснил, что Смирнов не оставил ему путей к отступлению, но никак не мог решиться открыть всю подноготную. — Что тебя, собственно, интересует? Давай, спрашивай.

— Какие связи у нас с Японией? С «АУМ сенрикё»?

— Не в курсе я, надо поднять документы… Лобастов крутил.

— Боксы, автоклавы, лабораторное оборудование — все туда шло?

— Частично. Большая часть у нас оставалась, в России то есть.

— Ты не думал, зачем им такие штуковины, сектантам?

— Никаких сектантов не знаю. Мм имели дело только с Русско-японским институтом. Обычные посреднические услуги. Оборудование в основном БУ или списанное. Предназначено для исследовательских целей.

— У кого брали?

— В наших же НИИ. Они отца родного продадут, лишь бы продержаться.

— И радиоизотопы?

— Вот насчет изотопов ничего сказать не могу. Все данные у Каменюки. Ты, молодчина, с первого взгляда определил!… Не думаю, чтобы они шли за границу.

— Не знаешь, чем они там занимаются, в Русско-японском?

— Понятия не имею.

— И зря. Видишь, какая петрушка?

— Как не видеть, Петрович? Втянули нас в авантюру, подонки!

— Как вылазить-то будешь?

— Не мы одни. Поддержка с самой, что ни на есть верхотуры шла. Кто бы устоял? Поэтому я особенно и не нервничаю. Ничего такого мы им не поставили, все в рамках закона. Ни газов, ни взрывчатки.

— Квартиры, производственные помещения, склады, гаражи?

— Мелочи жизни. Обычная риэлтерская деятельность, а уж что они там делали, не наша забота.

— Не наша, — согласился Смирнов. — А чего делали, скоро узнаем. Помещения-то опечатаны, главный японец задержан.

— Асахара?.. Я его и в глаза не видал.

— Ты, может, и не видал, а Прокопыч, полагаю, общался… Но я не про Асахару. В Москве его человек всем заправлял.

— Нас это не колышет. К политике отношения не имеем. В терактах, сам понимаешь, участия не принимали. Кое-что, не отрицаю, поимели на посредничестве, но на то и коммерция.

— Ленин верно сказал: заплати капиталисту за веревку, он сам на ней и повесится.

— Ты это брось. Пора отвыкать от ссылок на классика.

— Чья бы корова… Ты уж прости, Николаич, но не тебе говорить, марксист-теоретик, — Валентин Петрович чувствовал, что вот-вот сорвется. Корнилов и Всесвятский на многое заставили его взглянуть другими глазами. Он и без них догадывался, что у заправил «Регента» рыльце в пушку, но одно дело догадываться, иное — знать. Особенно впечатляли масштабы. — Лучше скажи, что тебе про «Атман» известно?

— Какой еще «Атман»? Первый раз слышу.

— Лига последнего просветления, что ли…

— Понятия не имею. Клянусь здоровьем детей.

Дети — сын и дочь — у Кидина были взрослые и давно жили отдельно но, похоже, что он не лукавил.

— Есть сведения, что «АУМ» в «Атман» преобразовался.

— Скажи-ка, Петрович, ты своим умом до всего дошел или дружки просветили. Из МУРа? ФСБ?.. Сижу, понимаешь, как перед следователем! Что за манера?

— Ты это зря, насчет следователя. Я разобраться хочу. Понять, как глубоко увязли… Кстати, ты почему к Корнилову не сходил?

— На кой он мне, твой Корнилов?

— Между прочим, зря. Или повестки ждешь?

— Я? Повестки?.. Окстись! Руки коротки.

— Напрасно так думаешь. Еще неизвестно, как оно обернется. Ты хоть знаешь, что в банке бандитские деньги крутятся? Из общака!