История германского народа с древности и до Меровингов - Карл Лампрехт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
При таких обстоятельствах является вполне понятным, что восточногерманские государства, возникшие на римской территории, оказались неспособными устойчиво осуществить германские политические идеи.
Тем не менее время царствования, по крайней мере остготских и вестготских, королей не лишено было значения для распространения германского взгляда на государство, если мы при этом примем во внимание позднейшее будущее их народов и стран. Восточногерманские государства, усвоив себе, хотя и несовершенно, административный механизм, а также правовые и культурные цели Римского государства, воспрепятствовали тому упадку, который грозил быстро наступить в народном хозяйстве провинций и в зиждущейся на нем социальной группировке. В Италии при остготах королевские домены, не находившиеся в казенном управлении, сдавались в аренду на началах денежного хозяйства; Теодорих заботился о безопасности ярмарок, понизил портовые пошлины, приказал восстановить разрушившиеся торговые дороги; и везде получился, по крайней мере для правительственных нужд, cursus publicus императорской эпохи. Таким образом, торговля в новых государствах падала медленно; сирийцы и евреи Востока все еще появлялись с своими товарами на испанских и гэльских рынках. И короли даже законодательным путем пришли на помощь денежному хозяйству в его борьбе за существование. В Италии сделана была попытка путем административных распоряжений создать, в противовес германскому принципу личного права, особое земское право, имевшее в большинстве случаев римский денежно-хозяйственный характер; в вестготском королевстве германское судоустройство было отменено, и римские юридические компендии заменили, в виде нового государственнаго права, германский обычай.
Благодаря этим мерам старое денежное хозяйство умирало очень медленно, сливаясь с распространившимся натуральным хозяйством, оно образовало вместе с последним тысячи смешанных форм и таким образом продлило свое существование до восьмого и даже девятого века – до той эпохи, когда восточногерманские государства Южной Европы давно распались, уступив свое место мировому господству франков.
Но именно эта перемена вызвала на юге своеобразный и благоприятный поворот в судьбах германских государственных идей. В то время как восточногерманская государственная власть, сама по себе в политическом отношении бесплодная, задерживала, насколько это было в ее силах, упадок римского строя в своих областях, во Франции, на почве, испытавшей сильное германское влияние, новая культура, основанная на натуральном хозяйстве, успела отлиться в определенные социальные и политические формы, явно отмеченные германским характером. Таким образом, как внутренние учреждения франкского королевства, так и характер его центральной власти доставили ему преимущество перед более южными странами, которые, наконец, и подпали, в большей или меньшей степени, под влияние экономического и социального строя, водворившегося на севере. И когда Южная Галлия, а также Италия были покорены франкскими королями, заимствование франкских правительственных форм явилось в высшей степени своевременно для увядавшей культуры этих стран. Франкское судоустройство, так же как франкский государственный строй, в том своеобразном виде, какой придала им реформа Каролингов, торжественно водворились в покоренных южных странах. Таким образом, франкский политический строй приобрел влияние на политическое развитие средневекового европейского мира почти во всей его совокупности, потому что учреждения этого строя с берегов Франции и лангобардской Италии были перенесены, особенно норманнами, еще дальше – в Англию и Южную Италию, даже в Сицилию и Иерусалим и вообще на христианский Востока XII и XIII веков.
III
Гораздо непосредственнее, чем государственная идея восточных германцев, влиял их нравственный и духовный мир на провинциалов Римской империи. Правда, в религиозной области и здесь было немыслимо какое-либо влияние, и даже только соглашение, языческое германское мышление, насколько оно еще сохранилось, – а это, относительно вестготов, именно и подлежит сомнению, – подпало под власть той мрачной массы суеверий, которая образовалась как осадок бесчисленных религиозных систем, существовавших в Римской империи, и исчезло в этом хаосе, не оказав никакого плодотворного влияния. Как христиане же, германцы были арианцами; обращение еретическою проповедью Вульфилы и его учеников исключало всякую возможность сближения с ортодоксальным католицизмом Запада. Так возникла рознь, которая со стороны вандалов и остготов не прекращалась никогда, а вестготы положили ей конец только во второй половине VI века, безусловно присоединившись к ортодоксии. Невозможно отрицать, что, вместе с арианством вестготов, угасла также и самостоятельность германцев в религиозной области. Но все-таки это учение, обособив восточных германцев, тем самым долго поддерживало в них духовную свободу и таким образом облегчило им духовное влияние, если не в религиозно-церковной, то в иных сферах их жизни.
Это заметно даже в сфере искусства. Восточные германцы принесли с собою только обильную формами национальную орнаментику и унаследованную от предков виртуозность в металлургическом деле. И та и другая сохранились и приобрели влияние на произведения, по крайней мере, африканского и италийского искусств; только в Испании они, по-видимому, исчезли бесследно; по крайней мере, знаменитые короны короля Рекесвинта (Rekkesvinth) и другие вестготские украшения не носят на себе ни малейшего национального отпечатка и заключены в неподвижные формы римско-византийского искусства. В Африке, напротив, оружие и барабаны из вандальских мастерских пользовались славою, а в Италии произошло смешение классических и германских орнаментных форм, чему лучшим примером служит надгробный памятник Теодориху Великому.
Но эта строгая верность отечественному стилю и национальным приемам в искусстве не помешала германцам признавать неизмеримое превосходство классического искусства. О сохранении его священных остатков величайший из королей Италии заботился больше, чем ничтожное поколение римских эпигонов; в Риме и в Равенне Теодорих назначил особых хранителей для памятников искусства; он ассигновал ежегодный фонд на восстановление римских зданий.
Как в области искусства, так и в языке и в литературе сказалось это особое положение и влияние восточных германцев. Они долго держались национального языка, это обусловливалось существованием отдельного германского богослужебного языка при арианстве, а также необыкновенными восприимчивостью и пластичностью германских наречий для обозначения новых культурных понятий – качества, которые, несмотря на прочно сложившееся расчленение частей речи и синтаксиса, обнаружились на деле уже в эту раннюю эпоху. Вестготское наречие, ближе нам знакомое благодаря Вульфиловой Библии и ее литературе, еще до Великого переселения народов заимствовало из греческого и латинского языков множество чуждых элементов, как то: технические выражения по виноделию, некоторые выражения военно-служебного обихода, более развитого народного хозяйства и большего домашнего комфорта. Таким образом, вестготское наречие было хорошо подготовлено к восприятию богатого мира понятий, существовавшего на юге; и, вероятно, это наречие долго еще слышалось в Испании и Южной Франции, вероятно также, что речь остготов и вандалов раздавалась в Италии и в
