Аккорд - Ава Хоуп

которая сделает тебя счастливым. Но это точно буду не я, – на одном выдохе шепчу.

Он тяжело сглатывает:

– Так у вас с Морганом… ты с ним счастлива?

Раздумываю, стоит ли рассказать ему о том, кем он приходится Лизи. Одна часть меня хочет утаить правду, но другая – больше не хочет лжи.

– Да. Но есть кое-что еще… Это с ним я переспала в ту ночь в Гарварде. Он отец Лизи, – пряча глаза, тихо произношу я.

Идеальная тишина вокруг давит на виски. Дребезжание лампы накаливания в потолочном светильнике кажется таким громким, что вот-вот оглушит меня. Я отвожу взгляд, разглядывая фикус, стоящий у окна, а затем все же нахожу в себе силы и вскидываю голову, чтобы встретиться глазами с Риком.

Его лицо искажено от боли, а глаза закрыты.

– Рик, – едва слышно зову я.

Он вздрагивает от моего голоса и, распахнув веки, проводит ладонью по волосам. Слегка потянув их, Рик запрокидывает голову к потолку и издает стон.

– Ты скажешь ей? – с мольбой в голосе спрашивает он.

Отрицательно мотаю головой.

– Почему?

– Ты был ее отцом шесть лет. И я бы хотела, чтобы продолжал им оставаться.

– Спасибо.

– Это меньшее, что я могу для тебя сделать.

Кивнув ему, я делаю шаг назад и открываю входную дверь. Прохладный вечерний ветер тут же развевает мои волосы, и я останавливаюсь на ступеньках, чтобы их поправить.

– Можно задать один вопрос? – доносится голос Рика за моей спиной.

Оборачиваюсь и утвердительно мотаю головой.

– Ты все эти годы знала, что он ее отец?

– Нет, – выдыхаю. – Это было… внезапно. И до сих пор шокирует.

Рик облизывает губы и молчит.

– Спасибо, что приехала, – наконец произносит он.

– Спасибо, что выслушал, – шепчу я напоследок и бегу к ожидающему меня за рулем «БМВ» Риду.

Глава 38

Josh Golden – Violets

Джессика

Я опоздала на рейс.

Святые угодники.

Сначала бульвар перекрыли из-за ремонтных работ, и нам с Ридом пришлось ехать в объезд. Оказавшись не в самом благоприятном районе, мы выяснили, что у «БМВ» спустило колесо, а позже разобрались, что это из-за шурупа, который, вероятнее всего, остался на дороге из-за ремонта. Ушло около двадцати минут, пока мне не удалось поймать такси. Машина, как назло, была года семидесятого и двигалась приблизительно с такой же скоростью, с какой передвигается столетняя черепаха.

Когда я добралась до аэропорта, постарев при этом на столько же лет, сколько было этой машине с черепашьей скоростью, на его входе застряли около сотни китайцев, и я сейчас даже не преувеличиваю. Обычно я ничего не имею против них, но в эту самую секунду я так сильно нуждалась в том, чтобы пересмотреть все фильмы с Джеки Чаном и к чертям раскидать их всех по углам. Жаль, что я всего лишь Джессика Шоу, которая, как, впрочем, и всегда, боится показаться невоспитанной, поэтому послушно стоит в очереди, не желая попросить кого-то о помощи. Отстояв восемнадцатикилометровую, плюс-минус, очередь и добежав до стойки регистрации, я с ужасом узнала, что посадка на рейс закрыта. А следующий только завтра в полдень.

Любой другой человек на моем месте решил бы, что это знак и мне не стоит лететь к Тиджею. Вот только это все чушь собачья.

Все испытания, которые свалились мне на голову этим вечером, лишь в очередной раз доказывают, что путь к мечте тернистый. Но если ты действительно так сильно желаешь чего-то, то пройдешь сквозь огонь и воду, но достигнешь своей цели.

И вот в половине двенадцатого самолет приземляется в Международном аэропорту Сан-Франциско. Мне удалось найти место на рейсе с пересадкой.

Везение?

Нет. Упорство. Но не только оно. Еще безумное желание увидеть Тиджея.

Когда я покидаю борт самолета, то оказываюсь под проливным дождем. Сильный ветер сносит практически все на своем пути, напоминая тайфун внутри меня и заставляя сильнее съежиться от холода. Застегиваю фланелевую рубашку, чтобы немного унять дрожь, и быстро добегаю до здания терминала. Насквозь промокнув за пару минут, останавливаюсь у стеклянных дверей под козырьком, чтобы позвонить Монике, после чего вызываю «Убер».

Через двадцать минут автомобиль привозит меня к ночному клубу «Джорджия». Трехэтажное здание из черного матового стекла освещают неоновые линии, бегающие по его стенам. У центрального входа километровая очередь, хотя концерт давно начался, а над центральным входом расположился большой экран с заставкой из клипа Тиджея.

Расплатившись с таксистом, я выхожу на улицу, вдыхая свежий воздух. Мои коленки трясутся, руки дрожат, а сердце стучит так рвано, словно подбирает нужный ему бит.

Моника сообщила, что служебный вход находится слева от главного, так что я обхожу клуб с левой стороны и оказываюсь у черной железной двери с двумя охранниками по обеим сторонам от нее.

Пишу менеджеру Тиджея, что я на месте, и жду.

Каждая секунда кажется вечностью.

Когда наконец дверь открывается и из-за нее появляется кудрявая темноволосая девушка, я словно прирастаю к земле, не в силах пошевелиться. Она что-то говорит охране, но я не слушаю ее. В висках пульсирует так громко, что голос Моники кажется приглушенным. Пытаюсь сосредоточиться на ее словах и начинаю глубоко дышать, желая контролировать учащенное сердцебиение. Моника хмурится, а затем вместо приветствия неожиданно произносит:

– Я не знаю, какого черта между вами происходит, но заходи уже, концерт закончится с минуты на минуту.

Молча киваю, ведь мой язык сейчас определенно меня не слушается, после чего шумно выдыхаю и ватными от страха ногами шагаю в сторону двери. Оказавшись в темном пространстве, начинаю судорожно хватать ртом воздух. Мне начинает казаться, словно я в барокамере. Преодолев длинный коридор, мы оказываемся у сцены, которая утопает в свете ярчайших софитов. Из колонок звучат басы, а публика ревет. Наконец, когда глаза привыкают к яркому свету после тьмы, я нахожу взглядом Тиджея, и в эту же секунду весь мир вокруг перестает существовать.

Морган стоит на сцене в одних спортивных штанах черного цвета. Честно говоря, не думаю, что у него в гардеробе присутствуют вещи каких-либо других оттенков. Орел на его обнаженной груди притягивает взгляды. Хотя кого я пытаюсь обмануть, взгляды всех присутствующих женщин притягивает его торс, по которому стекают капельки пота. Его мышцы напряжены, а лицо сосредоточено.

Любуюсь им, даже не замечая, как заканчивается исполнение хита «Лед и пламя». Когда музыка перестает звучать и толпа начинает гудеть, Тиджей проводит ладонью по своим взъерошенными темным волосам и произносит в микрофон:

– На днях я написал одну песню. И хоть она пока очень