Люди как боги. Книга 1. Галактическая разведка [litres] - Сергей Александрович Снегов

бы назвал это по-иному, Павел. Просто человечество настолько развилось, что среди прочих его потребностей появились и такие, как помощь иным народам.

– Оставим это, – сказал он. – Я не собираюсь никого переубеждать. Кстати, для ясности… Когда недавно Большая объявила о ваших открытиях в Персее, я, как и все, с честной душой проголосовал за ошеломляющий проект покончить с последними остатками самостоятельности Земли.

Разговор этот шел уже на крыше сотого этажа. Столица была до того красива, что захватывало дух.

С высот Центрального кольца она видна вся. День был пронзительно ясный. Я тысячу раз ходил и бегал по крыше. Зимой я пробегал на лыжах всю тридцатикилометровую магистраль, проложенную на вершине Центрального кольца, летом проходил ее пешком, все здесь было видено и перевидено, а я оглядывался с чувством, что впервые по-настоящему вижу Столицу. Я не уставал вертеть головой. Я восхищался, каждый раз заново открывая это, простотой плана великого города. Три кольца прорезают двадцать четыре магистрали, от Музейного города наружу, – красочные, неповторимо своеобразные улицы. Вот и все! Вся Столица исчерпывается переплетением трех колец и двадцати четырех радиусов, проложенных сквозь кольца.

– Вечный город, – сказал я. – Он простоит тысячелетия после нас – как памятник нашим делам.

– Умирающий город, – отозвался Ромеро. – Если хотите, это единственный город на Земле, который начал умирать, еще не родившись. Он не дожил до самого себя.

Я знал, что ради красного словца Ромеро себя не пожалеет, но отзыв о Столице покоробил меня. Ромеро удивился:

– Вы не знаете истории Столицы?

– Это был первый город, построенный после Объединения.

– Это, разумеется, существенно. Но, кроме существенного, в любом знании есть и интересные пустячки. Об одном из таких, если угодно, пустячков я вам расскажу.

Вскоре после Объединения, сказал он, были начаты поиски всего выдающегося, что талантливые люди придумали в прежнюю эпоху и что тогда нельзя было осуществить. Проекты машин, способы переделки природы, новые методы строительства и прочее, а среди прочего – архитектурные замыслы.

Была обнаружена тетрадь рисунков давно умершего Бориса Ланда, архитектора, проектировавшего жилые здания и стадионы. Борис, по-видимому, был из тех, кого в свое время называли талантливыми неудачниками. Днем он разрабатывал стандартное жилье, а ночью, на бумаге, возводил невоздвигаемые города.

Среди его ярких фантазий был и город на двести тысяч человек – одно высотное здание, окруженное парком. Город-дом, неосуществимый при жизни Бориса, легко мог быть построен в новом веке. И хотя тогда уже было ясно, что мегаполисы свое отжили, человечество постановило воздвигнуть Столицу как памятник. Это был последний из концентрированных городов Земли и первое из тех мест, в которых сконцентрировались все удобства, затребованные людьми.

Внутри кольцевых зданий разместились заводы и склады, там же пролегли городские шоссе, а снаружи поднимались террасами жилые массивы, их разделяли парки – таков был осуществленный проект. И достоинства его вскоре стали его недостатками.

Первыми оказались не нужны великолепные шоссе, проложенные внутри зданий на каждом двадцатом этаже. Появились управляющие машины с Охранительницами – и умерли электромобили и троллейбусы. Никто не хотел ехать по шоссе, когда можно было безопасно нестись в воздухе. Жизнь и толчея, по идее навеки упрятанные в роскошные, как дворцы, туннели, вновь вырвались наружу.

А затем стали умирать заводы. Их настолько автоматизировали, что на нескольких километрах конвейерных линий можно было не встретить ни одного человека. Внудридомовые эти заводы создавали для того, чтобы рабочие быстрее и легче добирались до своих цехов, но когда стали не нужны рабочие, какое значение могло иметь расстояние от цеха до их квартир? Безлюдные заводы начали возводить в пустынях. Столица сегодня зияет кавернами. Три четверти ее объемов не могут быть использованы.

В первый же месяц набора на новостройки космоса Столицу покинуло три четверти жителей. Пока это еще большой город. Скоро это будет пустой город, а немного погодя – ненужный…

Мы остановились у перил. Внизу шумел парк. Из багрянца увядавших кленов, лип и дубов вздымался гребень Внутреннего кольца. Столица была прекрасна – прекраснейший из городов, созданных людьми.

– А вы, Павел? Вы тоже собираетесь покинуть этот ненужный город?

– Я? С чего вы взяли, высокомудрый друг? Я родился в Столице и здесь отдам концы, употребляя это древнее морское выражение. Как вам, вероятно, известно, я занимаюсь историей. До сих пор наука эта была достаточно отвлеченной – чтоб не сказать праздной… После совершенного вашей сестрой социального переворота положение изменилось. Теперь мы подбираем информацию о нашей культуре и технических достижениях и переводим ее на языки новых друзей. Нужно же поднимать уважаемых звездных собратьев до человеческого уровня, а делать это удобнее всего в Столице – здесь сконцентрирована наша мудрость… Пойдемте обедать, дорогой Эли.

– Еще один вопрос, Павел, и мы отправимся. Вы сказали, что проголосовали за мой проект превращения Земли в космический генератор волн пространства. Почему вы это сделали? Вы, конечно, понимали, что после этого Земля будет служить всему Межзвездному Союзу…

– Как вам сказать? Надоело плыть против течения… Почему и мне не побезумствовать, раз все кругом посходили с ума?

– От вас я жду ответа посерьезней, Павел.

– Вот как – посерьезней? Тогда получайте другой ответ. В вашем проекте одно меня подкупило сразу – размах. Раз уж мы ввязались в большую войну, несмотря на мои предупреждения, так надо вести ее по большому счету… Не думайте, что я мещанин, боящийся всего, что за околицей. Превратить Землю в командную точку Галактики, в исполинский глаз, обыскивающий отдаленнейшие звездные уголки, в эдакое галактическое ухо, чутко улавливающее гармонию звездных сфер, – нет, это, знаете ли, внушительно!..

– Вот и прекрасно! – сказал я весело. – Думаю, мы найдем с вами общий язык и в остальном. Нет, Павел, Столица не умерла, вы ее рано хороните. Я попрошу у Большого Совета, чтоб именно в ней разместили экспериментальную станцию волн пространства. Скоро кавернам в ее теле придет конец.

Ромеро снял шляпу и церемонно поклонился, показывая, что у него не хватает слов выразить свое восхищение.

На позы он мастер.

10

Дни не шли, а летели, я вставал на рассвете и не успевал оглянуться, а дня уже не было. Я торопился, вся Земля торопилась – Большой Галактический флот, покинув Плутон, сконцентрировался у Оры. Корабли ждали сверхдальних локаторов: теперь нечего было и думать выпускать их без этого в космические просторы.

Я наблюдал за проектированием гигантской станции волн пространства СВП-3 и руководил выпуском установок для звездолетов, названных нами СВП-2.

Это уже была не та станция СВП-1, что так честно послужила нам в Персее. Она