Райский уголок - Тереза Крейн

Когда они, проникнув в дом сквозь открытые балконные двери, исчезли из виду, Маргарет тихонько рассмеялась:

— Иногда он бывает таким ребенком… — В ее голосе звучала снисходительность.

Фиона искоса взглянула на нее.

— Эти двое хорошо поладили друг с другом, — заметила она как бы невзначай. — Тебе так не кажется?

Маргарет ответила Фионе понимающим взглядом. Обе женщины многозначительно помолчали.

— Видимо, так оно и есть.

Фиона, лениво потянувшись, положила ногу на ногу и тряхнула коротко стрижеными рыжими волосами.

— Ее мать была моей хорошей подругой, — с простодушной прямотой сказала она.

Маргарет сдержанно улыбнулась и, поднеся к губам свою чашку, посмотрела на Фиону. В темных глазах матери Хьюго светилась добродушная, хотя и с примесью настороженности, усмешка.

Фиона ответила из-под полуопущенных ресниц взглядом зеленых глаз.

— Отец Филиппы происходил из бельгийской семьи. Он погиб при обороне Брюсселя в 1914 году. — Она произнесла это неторопливо и как бы между прочим, но взгляд, которым ока наблюдала за Маргарет, оставался цепким. — Ее отчим, Эдди Браун — член парламента от лейбористской партии. Это, разумеется, не та родословная, которая могла бы устроить Спенсера, насколько я понимаю. Но этой девочке нет цены. — Она замолчала, ожидая, что ответит Маргарет. В наступившей тишине звякнула чашка, поставленная на блюдце.

— О том, что думает Спенсер, — сказала Маргарет после минутного раздумья, — о родословной или о чем-то другом в этом роде, кажется, несколько… — она помолчала — было видно, что она знает, о чем хочет сказать, просто с осторожностью выбирает слова, — …несколько рано говорить в данной ситуации. Я абсолютно уверена, что его, как и Чарльза, — она даже не попыталась скрыть отвращения, мелькнувшего в ее голосе при упоминании о муже и старшем сыне, — больше будут интересовать другие вопросы, нежели родословная твоей протеже.

— Наследство или отсутствие такового? — прямо спросила Фиона, отбросив в сторону всякую осмотрительность.

Маргарет спокойно кивнула в ответ.

— Вот именно. — Когда она повернулась к Фионе, ее взгляд был непривычно серьезным. — Верно ли, что Хьюго, как бы это сказать, находился в своего рода затруднительном положении и лишь недавно выпутался из него?

Фиона некоторое время раздумывала над ответом.

— Да, — наконец откровенно признала она.

Ее собеседница вертела в руках чайную ложку, позвякивая ею о блюдце.

— По общему мнению, самая неподходящая особа?

С удивлением посмотрев на нее, Фиона улыбнулась.

— О да. Ты прекрасно осведомлена обо всем.

На проницательном лице Маргарет мелькнула усмешка.

— Это моя обязанность.

Фиона ждала, рассчитывая на продолжение разговора, но Маргарет сменила тему.

— Хьюго — хороший парень, — сказала она, гладя сквозь ветви деревьев на сверкающее в лучах солнца море. — Хотя, должна признаться, может иногда натворить глупостей, или проявляет излишнюю застенчивость с точки зрения большинства здравомыслящих людей. Но — хороший. В нем нет ни злобы, ни недоброжелательности. Мне бы не хотелось, чтобы ему причинили боль.

— Флип и мухи не обидит, — заметила Фиона.

— Я это вижу.

И вновь повисло долгое молчание.

— Ну, что же, — Маргарет положила руки ладонями на стол, собираясь подняться. — Насколько я помню, ты предлагала сыграть в теннис? Еще не раздумала?

— О нет! — Фиона решительно поднялась с места; праздного настроения как не бывало.

И хотя для женщины она была довольно высокого роста, глаза Маргарет пришлись прямо против ее глаз.

— Итак, посмотрим, что из этого получится? — негромко сказала Маргарет Феллафилд. — Без опасений, — в ее прищуренных глазах вновь сверкнула дружеская усмешка, — и без покровительства?

Улыбнувшись в ответ, Фиона согласно кивнула:

— Вполне справедливое решение.

Они взялись за руки, испытывая удовольствие от общества друг друга, и зашагали к дому.

То, что сказала Маргарет о своем любимом сыне, Фиона обдумала уже позднее, когда наслаждалась ванной после упорного, из трех сетов, матча в теннис, который она выиграла лишь чудом.

«Ну, Сэл, — обратилась она мысленно к своей подруге, — я делаю все возможное. Остальное — за Филиппой, — она улыбнулась, представив себе упрямое лицо Салли, — и за тобой. Замолви за нее словечко Всевышнему, хорошо?»

Филиппа сидела скрестив ноги с охапкой цветов на коленях. Она восторженно смотрела сквозь дымку, окутывающую горные вершины, на мерцающее алмазное сияние далекого моря. Рядом с ней на траве, надвинув шляпу на глаза, растянулся Хьюго. Поблизости паслось стадо коз; они мирно пощипывали короткую травку, мелодичный звон их колокольчиков далеко разносился в тишине.

— Как ты можешь спать, когда вокруг тебя такое чудо?

Шляпа слегка сдвинулась вбок, и Хьюго с улыбкой ответил:

— Завтра будет то же самое.

— Филистер!

— Нет, — безмятежно сказал он с оттенком самодовольства, — просто я коренной житель, и уже видел все это много раз. Что же мне, сидеть и таращить глаза, как какому-нибудь туристу?

— Вот нахал!

Филиппа бросила в него пригоршню цветов. Они рассыпались по его шляпе, свисая с полей. Рассмеявшись, она отпила глоток «Мадеры». Неподалеку паслись быки, все еще впряженные в ярко раскрашенную повозку. Погонщик крепко спал в тени скалы. Она внимательно смотрела на молодого человека, который в расслабленной позе лежал рядом с ней и дремал.

— Ты храпишь, — сказала она и снова засмеялась.

— Это привилегия джентльменов, — лениво возразил он.

Ароматный горный ветерок пробежал по траве, густо поросшей цветами.

— Хотелось бы мне знать… — тихо начала Филиппа, но замолчала.

Хьюго приподнялся на локте, сдвинул на затылок шляпу и с улыбкой посмотрел на нее.

— Что?

— Ты говорил, что существует легенда, будто этот остров — часть затонувшей Атлантиды.

— Португальцы, несомненно, так и считают.

— Так вот, интересно, это в самом ли деле так? — В ее голосе появились мечтательные нотки. — Хочется знать, действительно ли там, — она кивнула в сторону сверкающей глади океана, — затонувшие города, с колокольнями, соборами, хрустальными дворцами…

— Я так не думаю, — сказал он.

Филиппа сморщила нос и высунула язык.

— Похоже, в твоей прагматичной душе для романтики совсем нет места.

Эта невинная шутка словно послужила неким сигналом: неожиданно наступила неловкая тишина. Их взгляды встретились, и они замерли, не в силах произнести ни слова, будто потеряли дар речи. Лицо Хьюго покрылось едва заметным румянцем. Филиппа сидела неподвижно, едва дыша. Долгую-долгую секунду она была уверена, что сейчас он потянется к ней и поцелует. Но Хьюго, приподнявшись с земли, сел согнув ноги в коленях и обхватив их руками, и обвел равнодушным взглядом сияющие дали.

— Замечательная мысль, — признал он немного угрюмо, — об этих хрустальных дворцах и всяком таком. Но я думаю, вероятность того, что это правда, очень мала. Съешь-ка лучше еще кусок торта.

Они молча жевали сладкий медовый торт, запивая его изысканным сортом «Мадеры». Высоко над ними в поисках добычи парила птица, распластав в ясном чистом воздухе огромные крылья, но вскоре исчезла среди горных вершин.

Их окутывала тишина.

— Нам пора, — внезапно сказал Хьюго.

Они поднялись с земли. Филиппа старательно отряхнула каждую травинку, прилипшую к длинной юбке. Хьюго поднял корзинку с провизией и понес к повозке. Огромные терпеливые животные подняли головы и уставились на них, потом вновь принялись щипать траву.

— Эй, Джордан, — добродушно окликнул Хьюго погонщика. — Пора ехать.

Тот пошевелился и, зевнув, улыбнулся. Белоснежные зубы сверкнули яркой белой полосой на смуглом лице.

Хьюго протянул руку, чтобы помочь Филиппе сесть в повозку, затем одним прыжком оказался рядом с ней. Она остро ощущала его близость, когда их тела касались друг друга, пока повозка тряслась по узкой горной дороге. На обратном пути они мало разговаривали, изредка молча улыбаясь, когда их взгляды встречались. Время от времени они останавливались, чтобы полюбоваться тем или иным захватывающим видом. Когда под ними появились крыши Квинта-до-Соль, Хьюго сказал:

— Сегодня вечером ты познакомишься с нашей здешней компанией. Это очень забавные и милые люди. Уверен, они тебе понравятся.

Филиппа промолчала. Весь долгий чудесный день она старалась не думать о предстоящей вечеринке. На острове жило немало английских семей, и все они так или иначе были связаны между собой деловыми или родственными отношениями. Сегодня ее должны были представить некоторым из них. Эта перспектива, мягко говоря, ее мало радовала.