Нужные вещи - Кинг Стивен

Хью поспешил к машине. Он приказал себе не бежать, но, приблизившись к грузовику, все же сорвался на рысь. В спешке он долго возился с дверью, никак не мог попасть ключом в замок. Потом сел за руль и с третьей или четвертой попытки все-таки вогнал ключ в замок зажигания — эта сволочь никак не хотела втыкаться на место. Пришлось взять себя в руки, слегка успокоиться, и только тогда эта погань вошла в гнездо. Его лоб покрылся бисеринками пота. Хью пережил не одно похмелье, но по сравнению с этим любое похмелье было как праздник. Его теперешнее состояние было больше похоже на начинающуюся малярию или еще какую-нибудь хрень.

Фургончик завелся и выплюнул клуб голубоватого дыма из выхлопной трубы. Нога Хью соскользнула со сцепления, машина резко рванула вперед и заглохла. Яростно пыхтя, Хью завел двигатель по новой и быстро уехал прочь.

К тому времени как он доехал до автобазы и пересел с казенного фургончика в свой побитый «бьюик», и Бандит, и те ужасные вещи, которые он с ним проделал штопором, стерлись из его памяти. Теперь он думал о других, значительно более важных вещах. Возвращаясь на автобазу, он почему-то уверился в том, что за это время кто-то влез к нему в дом и украл лисий хвост.

Хью гнал машину, как сумасшедший. Затормозил в десяти сантиметрах от своего прогнившего крыльца, засыпав его гравием и окутав клубами пыли, выскочил из машины и взлетел по ступенькам. Вбежав в дом, он бросился к шкафу, рывком открыл дверцу и, встав на цыпочки, принялся лихорадочно шарить по верхней полке трясущимися руками.

Ничего, кроме голого дерева. Хью даже всхлипнул от страха и злобы. Но потом его левая рука утонула в том самом мягком на свете бархате, который не был ни шелком, ни шерстью, и сразу же успокоился. Волна облегчения накрыла его с головой. Это было как пища для страждущего, отдых для утомленного… хинин для больного малярией. Глухое стакатто в его груди начало потихонечку утихать. Он снял лисий хвост с полки и уселся за кухонный стол. Уложив хвост на колени, Хью принялся гладить его обеими руками.

Так он просидел часа три, если не больше.

7

Хью не узнал мальчика на велосипеде, но это был Брайан Раск. Этой ночью Брайану тоже приснился сон, и в результате сегодня утром ему тоже пришлось выполнять поручение.

Действие в этом сне происходило перед самым началом седьмой игры чемпионата страны по бейсболу — какого-то доисторического чемпионата времен Элвиса Пресли, — и в этом матче встречались давние соперники. Можно даже сказать, что это было бейсбольное воплощение апокалиптического противостояния двух мощных сил: «Доджерс» против «Янки». Сэнди Куфакс стоял на площадке, разминаясь перед броском. А между подачами он беседовал с Брайаном Раском — объяснял Брайану, что ему нужно сделать. Объяснял очень доходчиво и подробно. Брайан усвоил все с первого раза. Без всяких проблем.

Проблема была в другом: Брайану не хотелось этого делать.

Споря с бейсбольной легендой, с самим Сэнди Куфаксом, Брайан чувствовал себя как последний червяк, но все равно возражал до последнего.

— Вы не понимаете, мистер Куфакс, — говорил он. — Я должен был подшутить над Вильмой Ержик, и я это сделал. Уже сделал!

— Ну и что? — отвечал Сэнди Куфакс.

— Ну, такой был договор. Восемьдесят пять центов и одна услуга.

— А ты уверен, дружище? Что только одна услуга? Уверен? Он что, так и сказал: «Одна услуга и все, мы в расчете»? Вот прямо так и сказал?

Брайан не был уверен, что мистер Гонт сказал именно так, но ощущение, что его поимели, росло с каждой секундой. Нет, даже не поимели. Зацапали. Приманили, как мышь в мышеловку.

— Я тебе вот что скажу, дружище. Договор…

Он умолк, не закончив фразу, и с шумом выдохнул воздух, подавая жесткий высокий пас. Мяч влетел в перчатку принимающего со звуком ружейного выстрела и выбил из нее тучу пыли. А Брайан вдруг понял, что ему знакомы эти живые голубые глаза, сверкавшие из-за маски подающего. Это был мистер Гонт. Брайану стало не по себе.

Сэнди Куфакс принял обратный пас мистера Гонта и посмотрел на Брайана. Его глаза были пустыми, как шарики из коричневого стекла.

— Договор — это совсем другое. Так что слушай меня, дружище. Я тебе объясню, что такое договор.

Глаза Сэнди Куфакса вовсе не были карими, вдруг понял во сне Брайан; они были голубыми, и так и должно было быть, потому что тот Сэнди Куфакс из сна был не просто Сэнди Куфаксом, но и мистером Гонтом тоже.

— Но…

Куфакс-Гонт поднял руку в перчатке.

— Я тебе вот что скажу, дружище: я ненавижу это слово. Из всех слов в английском языке это — самое отвратительное. Даже больше того. По-моему, это самое мерзкое слово во всех языках. Знаешь, что это за слово такое: «Но»? Так лошадей погоняют.

Человек в старомодной форме «Бруклин Доджерс» положил мяч в перчатку и повернулся к Брайану. Сомнений не оставалось: это был мистер Гонт, и Брайан почувствовал, как его сердце сжала ледяная, давящая рука страха.

— Да, Брайан, я действительно велел тебе сыграть шутку над Вильмой Ержик, но я же не говорил, что эта шутка будет одной-единственной. Это ты так решил, дружище. Ты мне веришь или, может, включить тебе запись нашего разговора?

— Я вам верю, — сказал Брайан упавшим голосом. Он из последних сил сдерживался, чтобы не разреветься. — Я вам верю, но…

— Что я только что говорил тебе про это слово?

Брайан опустил голову и тяжело вздохнул.

— В искусстве торговли тебе еще надо многому научиться, — сказал Куфакс-Гонт. — И тебе, и всем остальным в Касл-Роке. Вот, кстати, одна из причин, почему я приехал сюда. Провести семинар по высокому искусству торговли. Был тут у вас один тип, Мериллом звали, вот он в этом кое-что понимал… но это было давно и неправда, и где теперь этот Мерилл? — Лиланд Гонт улыбнулся, обнажив свои крупные, неровные зубы на узком, задумчивом лице Сэнди Куфакса. — И кстати, определение понятия «сделка». Тут мне тоже придется провести некоторый ликбез, а то очень уж все запущено.

— Но… — Слово слетело с губ Брайана прежде, чем он успел сообразить, что этого лучше не говорить.

— Никаких «но», — решительно заявил Куфакс-Гонт. Он наклонился вперед. Его глаза внимательно наблюдали за мальчиком из-под козырька бейсболки. — Ему лучше знать, мистеру Гонту.

Брайан открыл было рот, но не смог произнести ни звука. Горячие, готовые прорваться наружу слезы щипали глаза.

Большая холодная рука легла ему на плечо. Легла и сжала.

— Повтори!

— Мистер Гонт… — Брайан тяжело сглотнул, чтобы освободить место для слов. — Ему лучше знать, мистеру Гонту.

— Так-то лучше, дружище. И это значит, что ты будешь делать все, что я скажу, иначе…

Брайан собрал всю свою волю и предпринял последнюю попытку.

— А что, если я все равно откажусь? Что, если я скажу, что не понял этих как-вы-их-там-называете… ваших условий?

Куфакс-Гонт достал из ловушки бейсбольный мяч и сжал его другой рукой. Из швов выступили капельки крови.

— Вообще-то теперь уже поздно идти на попятный, Брайан, — сказал он тихо. — Действительно поздно. Видишь ли, это уже седьмая игра чемпионата. Тут слабаков нет: или пан, или пропал. Ты посмотри вокруг. Давай, посмотри получше.

Брайан огляделся по сторонам и с удивлением обнаружил, что стадион был забит под завязку, так что зрители стояли даже в проходах между трибунами… и он знал их всех. Он увидел своих родителей, сидевших в букмекерской ложе за «домом». Его логопедический класс во главе с мисс Рэтклифф и ее тупым дружком, Лестером Праттом, расположился вдоль линии первой базы. Ребята стояли, попивая «Королевскую корону» и поглощая хот-доги. Весь личный состав полицейского управления Касл-Рока расселся на открытой трибуне с пивом в бумажных стаканчиках с портретами участниц конкурса «Мисс Райнгольд». Были там и ребята из воскресной школы, и глава городской управы, и Майра и Чак Эвансы, и куча родни — тетки, дядьки, двоюродные и троюродные братья и сестры. За третьей базой сидел Сонни Джакетт; а когда Куфакс-Гонт бросил кровоточащий мяч и он снова врезался в перчатку-ловушку с тем же оглушительным звуком, похожим на выстрел, Брайан заметил, что лицо под маской теперь было лицом Хью Приста.