Первому игроку приготовиться - Эрнест Клайн

— Брайс Линч, двадцать два года. Гражданин США. Не судим. Арестован в связи с невозвратом кредита.

Он кивнул своим мыслям и начал тыкать пальцами по электронному планшету, а меня увели в теплое, ярко освещенное помещение, в котором уже собрались сотни свежеиспеченных корпоративных рабов. Они гуськом ковыляли по лабиринту натянутых веревок, как уставшие дети-переростки в кошмарном парке развлечений. Мужчин и женщин вроде было поровну, хотя с определением пола я мог ошибаться — у большинства, как и меня самого, полностью отсутствовали волосы на голове и теле, осунувшиеся лица покрывала бледность, к тому же нас всех облачили в одинаковые серые комбинезоны и пластиковые тапки. Короче, форменная массовка из фильма «ТЕКС-1138»[17].

Очередь проходила через ряд контрольно-пропускных пунктов. На первом производилось тщательное сканирование каждого нового рекрута новейшим метадетектором с целью обнаружения электронных устройств. Пока топтался в веревочном лабиринте, я видел, как у нескольких человек нашли вживленные под кожу мини-компьютеры и управляемые голосом микротелефоны, спрятанные в зубной коронке. Попавшихся увели в операционную для удаления устройств. Но круче всех оказался чувак в очереди прямо передо мной. У него в мошонке был имплант с навороченной моделью микроконсоли для OASISa «Синатро». Вот это я понимаю: человек с железными яйцами.

Пройдя все пункты контроля, я попал в зону тестирования — огромный зал, разделенный на сотни крошечных звукоизолированных отсеков. Меня усадили в отсек и выдали дешевенький визор и еще более дешевые тактильные перчатки. И все равно, надев их, я немного успокоился, хотя доступа в OASIS они не давали.

Пришлось пройти кучу тестов на профпригодность, сначала простых, потом все более сложных. Тесты были призваны оценить мои знания и способности, которые могут принести пользу моим новым работодателям. Разумеется, сферы приложения моих талантов определялись исходя из липового досье Брайса Линча.

Я блестяще выполнил все задания, связанные с оборудованием, программным обеспечением и сетевыми технологиями OASISa, однако намеренно провалил тест на знание биографии Холлидэя и поп-культуры восьмидесятых годов. Попадание в отдел оологии в мои планы не входило. Там я вполне мог столкнуться нос к носу с Сорренто. Конечно, он вряд ли меня бы узнал — мы ведь никогда не встречались в реале, а со своей старой школьной фотографией я имел уже мало общего, но рисковать я все равно не хотел. Я и без того искушал судьбу так, как мало кто в здравом уме осмелится.

Через несколько часов, когда я наконец покончил с тестами, меня отправили в виртуальную чат-комнату на встречу с консультантом для долговых сотрудников. Ее звали Нэнси. Гипнотически-монотонным голосом она сообщила мне, что благодаря превосходным результатам тестирования и моему образцовому резюме мне «оказана честь» быть зачисленным в отдел технической поддержки на должность специалиста второй линии с заработной платой в размере двадцати восьми с половиной тысяч долларов в год. Из этой суммы будут вычитаться расходы на жилье, питание, медицинское обслуживание, включая стоматологию и офтальмологию, а также налоги. Оставшийся доход (если от него что-нибудь останется) пойдет на возмещение моего долга корпорации. Как только долг будет погашен, я смогу уйти — или остаться работать в штате постоянных сотрудников, если меня сочтут ценным кадром.

Конечно, это все были разговоры в пользу нищих. Корпоративные рабы могли и не мечтать о свободе — со всеми штрафами, пенями и процентами в конце каждого месяца их долг не то что не уменьшался, а даже увеличивался. Если уж попал в «долговые сотрудники», готовься провести на галерах всю жизнь. Некоторых, кстати, это вполне устраивало. А что, пожизненный наем, гарантия того, что не придется сдохнуть под забором от голода и холода.

Передо мной на дисплее появился «Контракт долгового сотрудника», в котором корпорация снимала с себя ответственность за то и за это и сообщала мне о моих правах (вернее, их отсутствии). Нэнси велела мне прочесть и подписать его, а затем направляться в какой-то «пункт обработки» новых сотрудников. И вышла из чата.

Я пролистал контракт, даже не утруждая себя чтением. В нем было больше шестисот страниц. Нашел поле для подписи, вписал туда «Брайс Линч» и подтвердил сканом сетчатки.

Хоть и пользовался фиктивным именем, я не был уверен, что контракт не будет иметь законной силы, когда этот факт вскроется. Но меня это не волновало. Я действовал по плану и не задумывался о таких мелочах.

Меня снова повели по коридору, к двери с надписью «Обработка долговых сотрудников». За ней оказалась конвейерная лента, на которую меня поставили и потащили куда-то в недра здания — со всеми остановками. На первой забрали и сожгли одежду, в которой я прибыл. На второй прогнали через что-то вроде автомойки, где роботы меня намылили, потерли спинку, окатили водой, облили дезинфектантом и дезинсектантом и насухо вытерли. На третьей выдали новый серый комбез и пластиковые тапки. На четвертой роботы устроили мне полный медосмотр, включающий ряд анализов крови. К счастью, Закон о секретности генетической информации запрещал использовать данные о моей ДНК без моего согласия. Потом мне впилили сразу четыре прививки из автоматических шприцев — под обе лопатки и в обе ягодицы одновременно.

Над конвейером висели плоские мониторы, на которых нон-стопом крутился один и тот же десятиминутный ролик: «Рабочий контракт с IOI — ваш путь из долгов к успеху!» Третьеразрядные телезвезды бодро декламировали корпоративную пропаганду. Вскоре я уже выучил проклятый ролик наизусть. После десятого просмотра со злости начал декламировать вместе с актерами.

«А что меня ждет после того, как пройду все процедуры зачисления и буду распределен на постоянную позицию?» — спрашивал Джонни, главный герой ролика.

«Тебя ждет перспектива провести остаток жизни в корпоративном рабстве, Джонни», — мрачно думал я, слушая, как любезный сотрудник отдела человеческих ресурсов рассказывает о распорядке дня «долговых сотрудников».

Наконец я добрался до конца конвейера, где робот нацепил мне на лодыжку электронный браслет. Судя по тому, что говорилось в ролике, эта полоска металла будет отслеживать мое местонахождение и давать или запрещать доступ в различные зоны офиса IOI. Если я попытаюсь бежать или снять браслет, эта хреновина может выдать парализующий электрический заряд. В случае необходимости она также вколет мне мощный транквилизатор.

Как только браслет защелкнулся у меня на лодыжке, другой робот ловко прицепил еще какое-то электронное устройство к мочке моего правого уха, проткнув ее в двух местах. Я взвыл и разразился потоком ругательств. Из ролика я уже знал, что это за устройство — МСК, или маячок для слежения и коммуникации. Корпоративные рабы называли его просто «наушник». Мне он напоминал устройства, которые биологи навешивают на исчезающих животных, чтобы отслеживать их перемещения. Маячок также имел встроенный репродуктор, по которому отдел человеческих ресурсов мог делать объявления и отдавать приказы прямо мне на ухо. А еще в нем была крошечная камера, так что мои контролеры могли видеть то, что находится передо мной. Вообще-то по всему офису и так были натыканы камеры слежения, но, видимо, этого руководству было мало: пришлось снабдить камерой каждого раба.

Через несколько секунд после включения наушника из него потек монотонный речитатив системы оповещения, непрерывно передающей инструкции и прочую информацию. Сначала я думал, что с ума от этого сойду, но потом притерпелся. Выбора у меня все равно не было.

Первым делом я получил через наушник указание идти в ближайший кафетерий, который напоминал столовую из старых фильмов про тюрьмы. Мне вручили кислотно-зеленый поднос, на котором был безвкусный соевый бургер, клякса жидкого картофельного пюре и кусок пирога не пойми с чем на десерт. Я проглотил все это в минуту, и компьютер отдела человеческих ресурсов похвалил меня за здоровый аппетит. Затем мне разрешили пятиминутное посещение туалета. Выйдя оттуда, я получил приказ идти к лифту. Ни кнопок, ни указателя этажей внутри не было. Когда двери открылись, я увидел надпись на стене напротив: «Общежитие, блок №5, техническая поддержка».

Я вышел из лифта и поплелся по тихому и темному коридору. Под ногами лежало ковровое покрытие. Единственным источником света были маленькие лампочки на полу. Мне казалось, что с того момента, когда меня вытащили из квартиры, прошло несколько дней. Ноги уже не держали.

— Ваша первая смена в отделе технической поддержки начнется через семь часов, — сообщил компьютерный голос из наушника. — Пока у вас есть время на сон. На следующем перекрестке поверните налево и найдите свою капсулу. Ее номер — 42G.