Лихоморье. Viva Umbra - Полина Луговцова

дугой парусов. На синих волнах покачивался корабль древней конструкции из светлого дерева. От него пахло смолой. У борта в ореоле ослепительного сияния стоял какой-то человек и смотрел на Тильду. Заметив ее взгляд, он поднял руку для приветствия. Солнце, сиявшее прямо над ним, не позволяло разглядеть его лицо и одежду, но, судя по золотистым кудрям, трепетавшим на ветру вокруг его головы, человек был совсем не стар.

– Здравствуй, девица! – прокричал он глубоким зычным голосом. – Не меня ли поджидаешь?

– Мне бы на остров попасть! – Тильда поднялась на ноги, стряхнула с себя песок и приложила ладонь козырьком ко лбу, но разглядеть лицо мужчины все равно не смогла, хотя была почему-то уверена, что тот улыбается.

– Погостить или по делу какому? – спросил златокудрый незнакомец.

Тильда растерялась: говорить или не говорить про иглу? Потом вспомнила про сны и поняла, что едва ли сможет утаить что-то от человека с волшебного острова, ведь там наверняка живут волшебники, способные узнать любую человеческую тайну.

– Моему брату нужна помощь! Его похитили и отправили в темницу Кощея! – выпалила Тильда без лишних предисловий.

– Ну, тогда, коли не боишься ноги промочить, поднимайся на корабль, и потолкуем! – С корабельного борта в воду соскользнула веревочная лестница.

Уговаривать Тильду не пришлось, она не раздумывая нырнула в воду, оказавшуюся теплой, как парное молоко, и за считанные минуты волны донесли ее до корабля. Уже карабкаясь наверх, девушка вспомнила о телефоне, лежавшем в кармане джинсов, но тут же пришла к выводу, что нет повода для огорчений, ведь сейчас от гаджета, скорее всего, все равно не будет никакого толку.

Перегнувшись через борт, мужчина протянул ей обе руки. Тильда ухватилась за них, и он перенес ее на палубу так легко, что в этот миг она почувствовала себя пушинкой.

Странное дело, оказавшись рядом, Тильда так и не смогла разглядеть лицо незнакомца, в глаза ей по-прежнему бил свет, когда она смотрела на него – не то из-за солнца, не то этот человек обладал собственным сиянием.

Ветер натянул паруса, распрямляя лучи на алых солнцах, и погнал корабль к острову. Палуба качнулась под ногами Тильды. Она уцепилась за борт и увидела быстро удалявшийся берег, на котором стояла только что. Его окутала дымка, и желтая песчаная кромка между морем и небом исчезла из виду.

– Ну, сказывай, что за дело у тебя на острове? – спросил незнакомец, не собираясь, по всей видимости, принимать участие в управлении кораблем.

Тильда не заметила поблизости других людей: ни капитана, ни команды, ни даже рулевого колеса на носу. Ее удивление не укрылось от златокудрого, и он пояснил:

– Тут ветер и за руль, и за рулевого! Не тревожься, с курса не собьемся. Молви, что за беда у тебя стряслась.

– Хочу иглу раздобыть с кощеевой смертью.

– И на что она тебе? – незнакомец будто встревожился.

– Чтобы сломать, конечно. Как иначе мне брата из темницы вывести? Он точно заколдованный, с места не сдвинуть. Думаю, что с гибелью Кощея и чары темницы разрушатся.

– Может статься, и так. – По прежнему лучащийся светом собеседник кивнул. – А сыщешь ли иглу эту?

– В сказках говорится, что она хранится в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, заяц в сундуке, сундук на дереве, а дерево – на волшебном острове. Я не знаю других волшебных островов, поэтому думаю, что здесь ее и найду.

– Может, и так. – Мужчина снова кивнул. – Но скажи-ка, хорошо ли будет, если все люди на свете перестанут умирать и рождаться?

«Как-то неожиданно он тему сменил». – Тильда удивленно вскинула голову, чтобы взглянуть на дотошного собеседника, но вновь зажмурилась от света, брызнувшего в глаза.

– Ну… Не знаю… То, что умирать перестанут – хорошо, а что рождаться не будут – плохо. – Она неуверенно пожала плечами. – Но при чем тут это?

– А как же: в игле – смерть, в яйце – жизнь. Не разбив яйца, до иглы не доберешься.

– Ах, вон как! – Тильда похолодела. О яйце она как-то совсем не подумала. Неужели ее план может привести к таким последствиям? Если люди перестанут рождаться, то, когда все дети вырастут, их больше не останется, и… что тогда? Вдруг жизнь без детей потеряет смысл? Станет серой и скучной? Ведь говорят же, что дети – цветы жизни. А люди никогда не смогут иметь детей. Как-то это неправильно.

– Но ведь неизвестно же, что именно так и будет? В смысле, если разбить яйцо и сломать иглу? – Тильда хотела сказать утвердительно, но получилось, что спросила.

– Верно, такое никому неведомо, ведь никто этого не делал. – Златокудрый снова заулыбался. Тильда не видела, но почему-то знала это.

«И чего ему так весело? – подумала она, хмурясь. – У меня ситуация безвыходная, а он радуется».

– Ну, а если попробовать? – вырвалось у нее, и она разозлилась на себя за глупость, мысленно повторив то, что произнес златокудрый:

– Назад-то потом ничего не воротишь!

Тильда хотела спросить, существует ли еще какой-то способ справиться с Кощеем, но вопрос так и застыл на языке в тот миг, когда в бесформенной облачной завесе над островом вдруг проступили очертания дворцов – их стены оказались прозрачными, как лед в застывшем горном ручье, вот почему издали были видны только башенки. Дворцы располагались очень высоко, словно парили в воздухе, но, когда корабль еще немного приблизился, Тильда увидела, что их подпирают серебристые ветви гигантского дерева, необъятный ствол которого она приняла за высокие берега, когда смотрела с той стороны. Вблизи ствол казался железным.

– Ничего себе, целый город! – вырвалось у нее. – И много там народу живет?

– Достаточно, – ответил златокудрый, запрокидывая голову и глядя вверх.

Тем временем корабль стремительно приближался к берегу и огромному стволу дерева. Златокудрого, похоже, это обстоятельство ничуть не беспокоило, а Тильда перепугалась, решив, что они вот-вот разобьются. Неожиданно от борта, у которого она стояла, вдруг отделился верхний слой и поплыл в сторону. Ей показалось, что корабль разваливается на части еще до столкновения, но вдруг поняла, что видит… крыло! Огромное, во всю ширину корабельного борта, крыло двигалось вверх-вниз, делая плавные взмахи. Обернувшись к противоположному борту, Тильда увидела там еще одно такое же. Пожалуй, эти крылья по размеру были не меньше, чем у пассажирского «Боинга».

А корабль уже поднялся над волнами и продолжал набирать высоту. Сияние солнца усиливалось, но не опаляло, как было на берегу, когда Тильде снилось, что она сгорает от стыда. Солнечные лучи, насквозь пронзающие стены небесного города, достигали ее тела и словно впитывались в него, наполняя силой и светом. Это было невероятное ощущение. Тильда чувствовала, что меняется и уже никогда не будет такой, как прежде. Она вдруг поняла, что все ее проблемы и неприятности, радости и достижения, пережитые в жизни, были испытаниями, и будет