Царьград (сборник) - Александр Харников

– Есть, ваше величество, благодарю вас, – ответил я.

После еще нескольких приветливых слов от цесаревича и румынского князя Карла, государь и его свита покинули палату. Кроме одного человека, одетого в партикулярное платье. Но выправка его говорила, что привычней для него был военный мундир. Это был мужчина в возрасте, среднего роста, с уже заметной лысиной. Круглое лицо, загорелая кожа, небольшая седая бородка. А вот его глаза…

Мужчина нагнулся надо мной, взял мое запястье, пощупал пульс, а потом внимательно посмотрел на меня. Лицо его стало озабоченным.

– Василий Васильевич, вам срочно нужно сделать операцию. Собирайтесь-ка вы, голубчик, в путь-дорогу, будете лечиться в нашем госпитале на «Енисее», – сказал мне этот господин.

– Милостивый государь, – ответил я, – прежде всего скажите, с кем я имею честь говорить?

– Прошу извинить меня, Василий Васильевич, – сказал незнакомец, – позвольте представиться: капитан Тамбовцев, Александр Васильевич. В Главной квартире государя я представляю руководство Югороссии. А для нормального лечения я предлагаю вам отправиться на наш плавучий госпиталь «Енисей», который сейчас находится в Золотом Роге.

Услышав это, я подумал было, что у меня снова началась лихорадка, и я опять начинаю бредить.

– Какая Югороссия?! Какой плавучий госпиталь «Енисей»?! Какой еще Золотой Рог?! – я ведь как-никак закончил Морской корпус и прекрасно знаю, что Золотой Рог – это залив, на берегах которого расположен Стамбул!

Мои мысли, по всей видимости, отразились на моем лице. Господин Тамбовцев по-отечески покачал головой и, улыбнувшись, сказал мне:

– Василий Васильевич, похоже, что вам еще не сообщили о том, что флот Югороссии внезапным ударом прорвался через укрепления Дарданелл и захватил Стамбул, который теперь снова именуется Константинополем. Турецкий султан Абдул-Гамид захвачен в плен, его армия деморализована, флот уничтожен. Не сегодня-завтра начнется полное освобождение Болгарии от остатков турецких войск.

Я был как во сне. Неужели все обстоит именно так, как рассказывал мне господин Тамбовцев?! Похоже, что пока я лежал в горячке и в навеянном морфином сладком сне, в мире произошли такие замечательные события!

Или ко мне снова явились мои видения, и господин Тамбовцев – это всего лишь фантом, который издевается надо мной в преддверии моей смерти?

Похоже, что вид у меня в этот момент был совсем неважный. Господин Тамбовцев достал из кармана какую-то плоскую продолговатую коробочку черного цвета, с торчащим из нее отростком. Он на что-то там нажал, потом приложил эту коробочку к уху и заговорил:

– Нина Викторовна, это Тамбовцев! Нахожусь в госпитале в Бухаресте.

Я вздрогнул, услышав раздавшийся из этой коробочки приятный женский голос:

– Александр Васильевич, с вами что-то случилось?!

– Нет, Нина Викторовна, со мной все в порядке! Просто здесь находится тяжело раненный Василий Васильевич Верещагин…

– Верещагин?! – изумилась женщина в коробочке. – Тот самый?

– Да, Нина Викторовна, тот самый, – сказал господин Тамбовцев. – Его необходимо срочно эвакуировать на «Енисей». При таком лечении, как здесь, я боюсь, что он долго не протянет. Прошу прислать санитарный вертолет, и пусть он приземлится где-нибудь поближе к Бухаресту. Я дам команду парням из группы капитана Хона, чтобы они нашли подходящую площадку.

– Хорошо, Александр Васильевич, я немедленно свяжусь с адмиралом Ларионовым. На «Енисее» есть свой вертолет. Он может с промежуточной посадкой на «Кузнецове» добраться до Бухареста. Надо спасать Василия Васильевича – это наша гордость!

Сказать по чести, я спокойно слушал переговоры господина Тамбовцева с неизвестной мне Ниной Викторовной. Ситуация была настолько фантастической, что я уже теперь не сомневался, что я снова нахожусь в бреду и все происходящее мне мерещится. Что и государь, и господин Тамбовцев, и крест лейтенанта Скрыдлова привиделись мне в лихорадочном видении. Проклятая лихорадка!

Но я ошибался. Вскоре я убедился в этом. А самое обидное то, что реальность оказалась намного фантастичнее самых буйных моих видений.

10 июня (29 мая) 1877 года, полдень, Константинополь, мобильный госпиталь МЧС

Командир отделения сержант контрактной службы Игорь Андреевич Кукушкин

И вот, наконец, после службы на блокпосту мы вернулись в город. Добрались до своих казарм, считай, без приключений. Разместили наш взвод на постой в доме одного турецкого вельможи, который на следующий день после захвата Константинополя удрал из города вместе со всей своей семьей и награбленными ценностями. Тогда мы еще только-только начали перекрывать дороги, ведущие из Константинополя, и, похоже, этому паше повезло, сумел проскочить мимо наших постов. А может, и не повезло. Уж больно много на тамошних дорогах грабили и убивали.

В основном этим делом занимались черкесы. Тут наш зам по воспитательной работе провел у нас беседу, рассказал о том, что нынче творится в Турции. С его слов получалось, что эти джигиты беспредельничали покруче, чем разные там банды во время нашей Гражданской войны. Те хоть были отморозками, но своими. А эти – чужаки.

Оказывается, лет за десять-пятнадцать до начала войны, с Северного Кавказа в Турцию уехала уйма народа; цифры были разные, кто говорил – сто тысяч, кто – пятьсот. Турки обещали переселенцам помощь. Только, как это часто бывает, чиновники турецкие деньги разворовали, и люди, бросившие дом и хозяйство, оказались в чужой стране без копейки денег и без крыши над головой. Тут и болезни начались. Словом, умирали они тысячами. Чтобы раздобыть хлеба, джигиты продавали туркам в рабство своих жен и детей. Только султан запретил работорговлю.

В конце концов, всех, кто выжил, отправили на жительство в Болгарию. Ну и там, озлобленные на весь свет кавказцы, получившие прозвище «черкесы», начали грабить местных жителей. Те в ответ взялись за оружие. Резня была страшная. Она, в общем-то, и стала поводом для объявления Россией войны Турции. Вот так оно бывает – событие в одной стране аукается в другой.

Сейчас эти черкесы оказались вообще как бы вне закона. Все вокруг их ненавидели: и греки, и болгары, и сами турки. Как бешеные волки, они нападали на всех, грабили, насиловали, убивали. И их тоже истребляли все. Никакого пока выхода из этого замкнутого круга не было. Назад, на Кавказ, им дороги не было, в других странах и своих разбойников хватало. Так что пока шла война на уничтожение. Спецназовцы и греческие патрули, чистящие окрестности города от банд, с ними тоже не церемонились, за бандитизм по законам военного времени – смертная казнь на месте преступления.

Ну, а в самом Константинополе уже стало более-менее тихо. По ночам, правда, постреливали. Но в городе было введено военное положение и комендантский час. Комендант Никитин с его советниками и помощниками потихоньку налаживал жизнь. Главное – работали базары, где горожане могли купить себе еду. Деньги пока ходили турецкие, но, как я слышал, готовились к печати новые, «югоросские», рубли, пока условно именуемые «тугрики». Почему «тугрики»? А черт его знает! Но наши умельцы уже разрабатывают на компьютерах макеты купюр. Споры идут насчет символики и прочих атрибутов. Даже самому адмиралу приходится иной раз вмешиваться. Ходят слухи, что пока сошлись на портретах великих русских флотоводцев.

Ну а я, немного отдохнув и помывшись, направился к своей красавице Мерседес. Замечательное у нее, черт возьми, имя! Мне оно очень нравится. И сама она, солнышко мое черноглазое, совсем меня с ума свела. Сколько у меня девиц было до этого, а вот эта прелестница из прошлого – единственная, кто смогла взять в плен мое сердце. Скорей бы ее увидеть!

Кстати, Мерседес сейчас в госпитале МЧС уже не на положении пациентки. Она уже пришла в себя, и сейчас подполковник из этого госпиталя – Игорь Петрович его имя и отчество – к делу ее приставил. Язык они общий нашли – Игорь Петрович служил на Кубе, там научился разговаривать по-испански. А моя любимая мало-помалу осваивает русский язык. Сейчас она работает в госпитале кем-то вроде сиделки. Ничего, справляется, Игорь Петрович ее хвалит.

Многие женщины из тех, кто остался без кормильцев, причем не только гречанки и армянки, но и турчанки, сейчас работают в нашем госпитале. Тут и заработок, и возможность найти себе нового главу семьи. Ведь многие ребята в нашем времени были женаты, имели семьи. И все наши близкие остались в веке двадцать первом. А в нынешнем девятнадцатом веке мы, похоже, застряли надолго, если не навсегда. Надо как-то налаживать личную жизнь, ведь в поход отправились не монахи какие-нибудь, а молодые и здоровые мужики. «Основной инстинкт» – он и в прошлом основной инстинкт. И никуда от него не денешься.

Поначалу знакомые греки стали приглашать наших орлов в портовые бордели. Их в городе было немало. Только наш доктор Сергачев велел передать всем желающим потешить плоть, что в этих борделях заразу найти проще пареной репы. И что он не потратит ни одной дозы антибиотиков, чтобы лечить того, кто подхватит от какой-нибудь местной путаны «гусарский насморк». В местных магазинах изъяли все имевшиеся в наличии «изделия № 2». Но они были такого ужасающего качества, что желающих ими воспользоваться нашлось не так уж и много.