Колесники - Йэн Стюарт

День был похож на любой другой. Судорожная активность и ноль результатов. Множество попыток прослушивания и никаких сигналов.

Подвел даже Юпитер, хотя гигант излучал радиоволны более интенсивно, чем любая планета Солнечной системы, за исключением разве что Земли. Отличие между ним и родиной человечества заключалось в том, что радиоизлучение Юпитера было естественным – пережиток неудачной попытки стать звездой, – в то время, как Земля на всех частотах транслировала, главным образом, модулированные сигналы, которые при подробном анализе оказывались показом ток-шоу, новостей, порнографии и спортивных состязаний. Сигналы же, испускаемые Юпитером, при подробном анализе оказывались помехами. Если чужаки и использовали радиосвязь, то они разговаривали на хаотичном языке кристаллов и вероятностей. Не просматривалось никакой структуры, никакой корреляции, никакого семантического содержания.

Земные ученые узнали много нового о физике мезосферы Юпитера, о тончайших, почти невидимых кольцах и плазменном торе, который связывал ее с Ио, но о чужаках – ничего. Единственным признаком органической жизни, который все же нашли ученые, была половина оболочки диатомеи. Фредди Санессон обнаружила ее на камне, который она исследовала под электронным микроскопом. Микроводоросль являлась точной копией земной диатомеи – в том не было никаких сомнений, и все потому, что оттуда она и проникла в мезосферу. Санессон клялась и божилась, что крохотная частичка флоры не могла быть захвачена экипажем с Земли, но это не укладывалось ни в какие рамки. Наверняка кто-то пронес эту кремнийорганическую водоросль на «Жаворонок» на костюме или с багажом; конечно же, подобный промах не стали афишировать.

Сэр Чарльз включил уникомп и решил поразвлечься с анализаторами спектра и наборами программ дифференциальных уравнений для фазовых траекторий. Он извлек несколько красноречивых сегментов шума типа 1/f и опубликованное доказательство броуновского движения статистически вычисленного эффекта Зеемана для ионов кальция в магнитном поле полюса Юпитера, однако никакого эквивалента местных Н-лошников не обнаружил.

«Сейчас я мог бы нежиться под солнцем на лоне девственной природы Виргинских островов в компании откровенно недевственных островитянок. Или потягивать шампанское на воздушном шаре, огибающем пик Нанга Парбат. Или наблюдать крикет по спортивному каналу с банкой охлажденного пива на подлокотнике… Вместо этого мне чудовищно повезло, и теперь я по уши погряз в самом безумном, самом отчаянном проекте, когда-либо предпринятом человечеством, и до настоящего времени большинство неудач…»

Его вернул в реальность гвалт, внезапно начавшийся в Операционном Центре. Люди тыкали пальцами в экраны, показывая что-то друг другу.

Сэр Чарльз посмотрел на свой собственный экран, пытаясь понять, что привлекло их внимание. Ему не хотелось спрашивать, чтобы не выглядеть дураком. Вроде все как обычно. Но у него не хватало опыта. Он поднялся со стула, вытянул ноги так, чтобы носки башмаков на липучках сцепились с ковровым покрытием, покачиваясь и издавая шорох разрыва при каждом Шаге, подошел к ближайшему терминалу.

– Сдаюсь, Бетан, вы разбираетесь в этом много лучше меня. Мы что, наконец нашли что-то важное?

– Может, и нет, сэр Чарльз. Один из внешних датчиков, кажется, отказал, хотя приборная диагностика этого не подтверждает.

Ага. Теперь начальник экспедиции знал, что искать. Он определил соответствующую иконку и развернул на весь экран.

– Насколько я понимаю, с датчиком все в порядке.

«Я и не подозревала, что Старик так сообразителен», – подумала его собеседница, разговорчивая молодая женщина родом из Аргентины.

– Верно. Мы получаем невообразимые параметры считывания, но контроль уверяет, что никаких поломок нет.

Мысли Чарльза вернулись к его пирровой победе над фантастами во время ток-шоу на ВидиВи… Ожидайте неожиданного.

– Бетан, уделите мне минутку, ответьте на глупый вопрос. Давайте предположим, несмотря на противоречащие факты, что никакого сбоя действительно нет. Что в таком случае сообщают датчики?

На какое-то мгновение ей показалось, что это дурацкая проверка ее компетентности.

– Ну… могу предположить, что результаты считывания мы интерпретировали бы как наружное движение. – На этом она не остановилась и воскликнула: – Но, сэр Чарльз, за куполом ничего нет!

– Может быть, зонд?

– Нет, ближайший зонд на расстоянии сотен миль от базы.

– А если кто-то отправился на несанкционированную прогулку по лунной поверхности, потому что устал и решил снять таким нетрадиционным способом напряжение?

– В таком случае, зачем ему передвигаться ползком? Если отмеченное датчиком перемещение – не результат сбоя, то оно происходит на уровне грунта.

– А у нас есть визуальный сенсор, который способен увидеть, что там, за куполом?

– Постойте… конечно же! Мобильная ВидиВи-камера на дальней окраине базы. Она обходит вокруг и буквально через мину… – От неожиданности Бетан оборвала себя на полуслове.

Застыла не только одна она.

В наступившей тишине что-то постучалось в дверь основного воздушного тамбура.

Следуя извилистыми дорожками, докладная записка с рекомендациями Пин Юй-ву относительно беспризорника со странным цветом кожи угодила в конце концов в руки Кхи Минг-Куо. В течение многих недель миллиардер собирал слухи о чем-то подобном, но лишь скомканный бумажный обрывок подсказал ему, что ребенок все еще жив.

Перед Кхи встала дилемма. Беззащитному, наивному мальчонке никак не выжить в окружении шаек опустившихся подростков и стай одичавших псов анархических джунглей буферной зоны… Тем не менее он выжил.

Куда же смотрели силы Вселенной, соизволившие наконец поставить своего избранника в известность? Неужто он совершил ошибку?

Обеспокоенный до предела, Кхи потребовал услуг от своей советчицы по фэнг-шуй.

Утонченное Цветенье была молода, стройна и поразительно красива.

В былые времена древнее искусство фэнг-шуй касалось размещения будущих построек, поскольку каждый понимал: нельзя возводить жилище над хвостом похороненного дракона, а только приобщенный к фэнг-шуй знаток мог сообщить, где дракон захоронен, и потому таких специалистов всячески привечали. К концу двадцать второго столетия практика фэнг-шуй расширила свои границы, сначала – на расстановку мебели, потом – на художественное оформление, еще позже – на выбор невесты, жениха, тещи (свекрови) или породистого кота, и наконец – на любое решение, в принятии которого требовалась некая доля интуиции. Фэнг-шуй хорош тем, что пользоваться его советами мог даже исключительно рациональный человек. Вина за ошибочное решение всегда возлагалась на советчика.