Левиафан. Человеческая природа. О свободе и необходимости - Томас Гоббс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Государственными служителями за границей являются те, кто представляет лицо своего суверена в иностранных государствах. Таковы послы, курьеры, агенты и герольды, посланные в качестве доверенных лиц для выполнения государственных дел.
Однако посланцы, имеющие полномочия от какой-нибудь частной партии переживающего смуту государства, хотя бы они были приняты, не являются ни государственными, ни частными служителями государства, ибо никакое их действие не совершается по полномочию государства. Частным лицом является также посол, отправленный государем, с тем чтобы принести поздравления, выразить соболезнование или присутствовать при каком-нибудь торжестве, ибо, хотя он имеет государственные полномочия, само поручение является частным и принадлежит ему в его естественном качестве. Точно так же если человек послан в другое государство с тайной миссией выведать планы и силы этого государства, то хотя он имеет полномочия от государства и государственное поручение, однако, так как никто не замечает в нем иного лица, кроме его собственного, он является лишь частным служителем, но все же служителем государства, и его можно сравнить с глазом в естественном теле. И те, кто назначен принимать прошения и другие сообщения от людей, являясь как бы ушами государства, есть государственные служители и представляют в этой должности суверена.
Советники, не исполняющие иных функций, кроме подачи совета, не являются государственными служителями. Советник не является государственным лицом, точно так же не является таковым государственный совет, если мы принимаем, что на него не возложены ни судебные, ни командные функции, а лишь обязанность давать советы суверену, когда это требуется, или предлагать их, когда этого не требуется. Ибо со своими советами советник обращается лишь к суверену, чья персона не может быть при условии его собственного присутствия представлена ему кем-то другим. Но советники никогда не имеют других функций, судебных или по непосредственному управлению. Так, при монархии они представляют монарха, передавая его приказы государственным служителям. При демократии совет или сенат предлагает народу в качестве совета результаты своих обсуждений. Однако когда они назначают судей, или слушают судебные дела, или дают аудиенции послам, то они это делают в качестве служителей народа. А при аристократии государственный совет является самим верховным собранием и дает советы лишь самому себе.
ГЛАВА XXIV.
О ПИТАНИИ ГОСУДАРСТВА И О ПРОИЗВЕДЕНИИ ИМ ПОТОМСТВА
Питание государства состоит в продуктах земли и моря.
Питание государства состоит в изобилии и распределении предметов, необходимых для жизни, в их варении или приготовлении и (когда они готовы) в отправке их по соответствующим каналам для общественного потребления.
Что касается изобилия, то оно от природы ограничено теми продуктами (coinmodities) земли и моря – двух грудей нашей общей матери, которые Бог или безвозмездно дает роду человеческому, или же продает ему за его труд . Ибо предметы этого питания, заключающиеся в животных, растениях и минералах. Бог свободно положил перед нами на поверхность или вблизи поверхности земли, так что требуются лишь труд и прилежание, чтобы получить их. В этом смысле изобилие зависит (после Господней милости) лишь от труда и прилежания человека.
Эти предметы, называемые обычно товарами (commodities), бывают частью местными и частью заграничными. Местные – это те, которые имеются на территории государства; заграничные – те, которые ввозятся извне. И так как нет территории под господством одного государства (разве только она очень обширна), которая производила бы все необходимое для поддержания и движения всего тела, и очень мало таких, которые не производили бы каких-нибудь товаров больше, чем необходимо, то излишние товары, имеющиеся в государстве, перестают быть излишними, а замещают собой недостающие благодаря ввозу тех товаров, которые можно получить за границей или в обмен на другие товары, или путем справедливой войны, или в обмен на труд. Труд человека тоже является товаром, который можно с пользой обменять точно так же, как и всякую другую вещь. И были государства, которые, владея территорией не большей, чем необходимо было для их поселений, не только сохранили, но увеличили свою власть отчасти благодаря торговле, а отчасти благодаря продаже промышленных товаров, сырье для которых ввозилось из других мест.
И право их распределять. Распределение предметов этого питания есть установление моего, твоего и его, т. е., говоря одним словом, собственности, и оно принадлежит при всех формах правления верховной власти. Ибо где нет государства, там, как уже было сказано, непрерывная война каждого человека против своего соседа, а поэтому каждому принадлежит лишь то, что он захватил и держит силой, что не есть ни собственность, ни общность имущества, а неопределенность. Это настолько очевидно, что даже Цицерон (страстный защитник свободы) приписывает в одной из своих речей установление всякой собственности гражданскому закону. «Откажитесь раз от гражданского закона,– говорил он,– или будьте лишь нерадивы в его соблюдении, и ни у кого нет уверенности в том, что он сможет получить что-либо в наследство от своих предков или оставить своим детям». И в другом месте: «Упраздните гражданский закон, и никто не будет знать, что есть его собственное и что – чужое». Так как мы видим, таким образом, что введение собственности есть действие государства, которое все, что оно делает, может делать лишь через то лицо, которое его представляет, то введение собственности является актом одного лишь суверена. И это давно было известно тем, которые называли у6цо$ (т. е. распределением} то, что мы называем законом, и определяли справедливость как воздание каждому его собственного.
Все частные владения землей проистекают только от решения о распределении, принятого сувереном. Первый закон этого распределения касается раздела самой земли. Этим законом суверен выделяет каждому определенный удел в соответствии с тем, как он, а не какой-либо подданный или какое-либо число их сочтет сообразным со справедливостью и общим благом. Сыны израилевы были государством в пустыне, но им не хватило продуктов земли, пока они не овладели обетованной землей. Эта земля была впоследствии разделена между ними не но их собственному усмотрению, а по усмотрению первосвященника Елеазара и их предводителя Иисуса Навина, который, несмотря на то что евреев было двенадцать колен, из которых образовалось тринадцать благодаря разделению колена Иосифа на два подколена, тем не менее дал лишь двенадцать уделов, лишив колено левитов всякой земли и назначив им десятую долю всех плодов, что являлось произвольным распределением. И хотя народ, путем войны овладевший чужой территорией, не всегда истребляет ее древних обитателей (как это делали евреи), а оставляет многим,
