Жена миллиардера - Юлия Бузакина

— Почему все так несправедливо?! Почему?! — судорожно всхлипывая, прижималась я к груди Макса. — Сегодня мы должны были пожениться, а вместо этого… вместо этого ты выбросил все мои цветы…а какие-то страшные люди избили до полусмерти человека, посмевшего…

— …Посмевшего задать нам с тобой вопрос о свадьбе, зная, как мы переживаем по этому поводу! — слишком резко закончил за меня Макс. — Я больше этого никому не позволю! Ни смеяться над нами, ни задавать какие бы то ни было вопросы! Смирись с тем, что теперь у тебя всегда будет охрана.

Макс усадил меня на мягкий кожаный диван и быстро принес стакан воды.

— На, выпей водички… и… и вообще, Даша! У нас все это будет! И свадьба, и поездка в Париж, как ты хотела… только чуть позже. Позже, понимаешь?..

Но я не понимала. Нет, умом понимала, что обстоятельства сложились именно так, а не иначе, и с этим ничего нельзя поделать. Но мое сердце, глупое сердце рвалось на части от отчаяния.

Максим протянул мне салфетку и снова прижал к своей крепкой груди.

— Знаешь, — перебирая мои растрепавшиеся волосы, мягко приговаривал он, — я тебе этого не говорил, но в тот вечер, когда тебя нашли… я был в таком отчаянии, что… плакал навзрыд, прямо как ты сейчас. Нам не разрешили даже приближаться к тебе. Просто погрузили в машину скорой помощи и увезли. В тот миг мне казалось, что, если ты умрешь, я этого не переживу. Что отправлюсь за тобой следом… Здесь, в Москве, нас тоже к тебе не пускали даже после того, как сделали все необходимые прививки. Подозревали все подряд, даже лихорадку Эбола… И тогда твой лечащий врач посоветовал мне сходить в маленькую часовню через дорогу. Сказал, что там есть икона, которая исцеляет. Я никогда не хожу в храмы, а тут… Твоя мама плакала все время, и я был в таком отчаянии, что пошел туда. Я пообещал Богу, что если ты поправишься и останешься со мной, то мы обязательно повенчаемся в церкви. И еще я обещал, что построю церковь в нашем проклятом городе раздоров в честь этой иконы…

Макс замолчал и полез в карман джинсов. У него по-прежнему дрожали руки, а я продолжала всхлипывать.

— Я это все говорю тебе к тому, что для меня не имеет значения, в какой день мы с тобой поженимся, понимаешь, Дашенька? В глубине души я уже давно связал наши жизни в одно целое. Когда ты окончательно поправишься, мы с тобой вернемся домой и повенчаемся в новой церкви. В той, которую построят рядом с парком.

Макс достал из кармана то самое кольцо, которое я вернула его отцу, и протянул мне.

— Пожалуйста, надень его снова. Я не хочу, чтобы мы с тобой даже думать смели о том, что разойдемся в разные стороны.

Продолжая давиться всхлипываниями, я осторожно взяла кольцо. Сейчас оно казалось мне странным артефактом из прошлой жизни — веселой и беззаботной.

Макс без промедления надел его мне на палец.

— Все хорошо, — целуя меня в макушку, проговорил он. — Ты расстроилась из-за цветов, расплакалась, а теперь мы оба совсем расклеились…

— Мы ведь справимся, да? — заглянула я в его уставшие карие глаза.

— Да, справимся. Главное, рассуждать здраво и не нарушать предписаний врачей. Кстати, я приготовил нам с тобой небольшой романтический сюрприз, — тихонько прошептал Макс. — В честь выписки. Вино, сыр, фрукты. Даже птицу сам запек в духовом шкафу. Посиди здесь, сейчас принесу.

Он быстро поднялся с дивана и исчез за двойными дверьми гостиной.

Стеклянными глазами я уставилась на кольцо, которое снова украшало мою руку. Казалось, из головы выветрились все мысли. Все, кроме одной — сегодня день нашей свадьбы. День, когда рухнули все мечты.

Максим очень быстро вернулся с подносом, на котором принес угощения.

— Сейчас включим музыку откроем вино, и у нас все наладится, — слишком весело проговорил, дернул штопором пробку из бутылки «Шардоне», разлил вино по красивым хрустальным бокалам и улыбнулся. — Все будет хорошо, Дашенька. Все будет хорошо… — присаживаясь рядом со мной, приговаривал одно и то же Макс.

Я втянула в грудь побольше воздуха, чтобы снова не расплакаться, и изо всех сил растянула губы в улыбке.

— За наш союз, — приподнял бокал он. — Мы с тобой все преодолеем, Дашенька. Обещаю, как только врачи дадут добро, ты будешь стоять у алтаря в самом дорогом свадебном платье из всех, что можно себе представить.

— Даже если его стоимость будет превышать все мыслимые суммы? — рассмеялась я.

— Даже если оно меня разорит… главное, чтобы ты снова вот так весело смеялась. Всегда, — подмигнул мне Макс.

Тяжелее всего было пережить шестнадцатое августа. Пятнадцатого августа вечером Лида позвонила мне по скайпу. Я уже готовилась ко сну (мы старались соблюдать режим, как это прописал доктор). Просто сидела на краю постели в красивом шелковом пеньюаре кремового цвета, который Лида без промедления бы забраковала, и ждала Максима из ванной комнаты.

Лида плакала. Я тоже едва сдерживалась. Мы обе понимали, что уже никогда ничего не будет так, как прежде. Пытались улыбаться сквозь слезы, но получалось не очень бодро.

— Обещай, что будешь крестной нашей маленькой девочке, — растирая слезы по лицу, попросила сестра.

— Конечно, буду. А если мальчик?

— Мне кажется, девочка.

— И как вы ее назовете?

— Евой.

— Ева… красивое имя. Я бы тоже хотела маленькую девочку.

— Мне кажется, у нас будут самые чудесные девочки на свете…

— Я так понимаю, пап больше не спрашивают? — забрался в постель Макс и тоже вытянул шею, чтобы видеть Лиду.

— О чем? — всхлипнув, улыбнулась ему моя сестра.

— О том, кого хотят они, — фыркнул он. — И вообще, прекратите обе плакать!

— А ты кого хочешь? Девочку или мальчика? — оживилась Лида.

Макс посмотрел на меня и незамедлительно поцеловал в ложбинку у основания шеи.

— Пол не имеет никакого значения. От вашей болтовни он точно не изменится. Потому что пол ребенка определяет мужчина в тот момент, когда передает женщине…

— Мы знаем, что он ей передает! — почти хором скривились мы