Новая жизнь 6 - Виталий Хонихоев

такая красивая как Натсуми-тян, как Томоко или Мико, даже Наоми. Она – слишком маленькая, у нее слишком плоская грудь, у нее худые бедра и тонкая белая кожа, через которую просвечивают синие венки и это ужасно. Чудовищно.

Она знает это чувство – когда в темноте таится зверь. Тода-сан водил ее в Темную Комнату с тех пор, как она помнила себя. В Темной Комнате было прохладно и пахло… пахло чем-то затхлым. И еще были руки… тогда она не знала значения этих рук, не знала, что именно они с ней делают, но ей было страшно и больно. Она терпела, потому что так было надо. Молчать и терпеть.

Интересно, думает она, как бы Наставник поступил с Тода-саном? Или со Слепым Зверем? Она была уверена, что Наставник обязательно вмешался бы. И, наверное, убил бы Тода-сана. А может быть даже стал бы искать Слепца. И тогда последователи Слепца обязательно нашли бы Наставника и убили бы и его. Зачем она сделала это сама? Она соврала полиции о том, что не знает кто такой Тода-сан и где он живет… а он жил совсем недалеко. Еще со времен своего существования в Свете – она научилась не привлекать внимания и быть незаметной, ходить бесшумно и замирать на месте без движения – потому что если она привлекала внимание Тода-сана, то он мог и отправить ее в Темную Комнату. А в Темной Комнате ее искусство двигаться совершенно бесшумно не помогало – Слепой всегда находил ее. И он двигался по-настоящему бесшумно, так что она прекрасно понимала каково это – стоять совсем голой и беззащитной в абсолютной темноте. Она – знает. Но… ей все равно страшно. К такому не привыкнешь.

- Пожалуйста… - говорит она и ее голос звучит так слабо, как будто откуда-то издалека: - пожалуйста…

- О! Ты проснулась, Шизука-тян. Погоди-ка… - шаги и вот с ее глаз снимают повязку. Она с невероятным облегчением снова видит свет! Слишком ярко! Она щурится сквозь набежавшие слезы.

- Погоди, сейчас я тебе руки освобожу – звучит рядом знакомый голос и правда развязывает ей руки. Она трет глаза, привыкая к свету. Нет, он не яркий, просто после темноты слишком большой контраст, вот и глаза заслезились. Она находится в странной комнате… нет, даже скорей отгороженном пространстве, она видит потолок далеко вверху, понимает что это всего лишь перегородка, что на самом деле они где-то в большом помещении, она сидит в кресле, которое напоминает… ничего хорошего ей не напоминает, это или кресло для стоматологии либо пыточное и зная Наставника она точно может сказать, что тот – не стоматолог.

- Сумимасен. Сумимасен. – кланяется она, извиняясь: - мне так жаль… мне очень жаль.

- Да не дергайся ты так, сейчас я ноги тебе тоже освобожу. – он наклоняется и снимает ремни с ее ног: - все. Можешь сесть по нормальному. Пить хочешь?

Слезы выступают у нее на глазах, и она кивает. Он протягивает ей стакан с водой, и она послушно пьет. Стакан из тонкого стекла и у нее свободны руки, она может одним движением разбить стакан о металлический подлокотник кресла, держась за дно, обязательно будут острые осколки… и воткнуть его Наставнику в горло. Но он уже показал, что в состоянии постоять за себя… как он ее вырубил? Она не помнит.

Она пьет воду не спеша, растягивая удовольствие. Потому что сейчас будет наказание. Какое? Наверное, она умрет. Наверное, это будет болезненно. При этой мысли все внутри ее сжимается. Она с сожалением протягивает пустой стакан обратно, и Наставник забирает его у нее из рук.

- Поговорим? – спрашивает он весело, и она кивает. У нее нет выбора. В конце концов она попробовала и у нее не получилось.

- Знаю, что ты не очень красноречива, но мне нужны некоторые ответы. Можешь просто кивать… но иногда мне нужны пояснения … в более развернутом виде. – говорит Наставник и у нее в груди что-то падает вниз. Вот он, допрос. Это только кажется, что она и он на равных тут. Сидят напротив друг друга. На самом деле – все кончилось. Наставник сам учил ее не подставляться. Сам учил ее не оставлять свидетелей и не оставлять следов. Не испытывать слабостей. И вот сейчас он вытянет из нее все, что он знает, а потом… потом Темная Комната снова. И конец.

- Пожалуйста, не завязывай мне глаза – просит она: - я хочу видеть. До самого конца. Пожалуйста…

Конец POV

- Как красиво. – говорит Шизука, наблюдая за тем, как солнце садится в воду, окрашивая ее в багрово-алые цвета: - никогда этого не замечала.

- Красиво, да? – спрашиваю я, протягивая ей термос с зеленым горьким чаем. Она берет и делает глоток. Качает ногой. Ее нога опасно свешивается с крыши здания. Логово Злодейки – бывший производственный цех, когда-то тут упаковывали рыбу, замораживали рыбу, дегидрировали рыбу, консервировали рыбу, выкачивали из ее воздух и бог знает что еще. А потом рыба кончилась. Рыба всегда кончается. И теперь ее разводят на рыбных фермах, там же и упаковывают. А на месте таких вот заводиков теперь ночные клубы, хостелы, кондоминимумы и даже клубы по разведению породистых собак – сам видел. И мы с моей неудавшейся убийцей сидим на крыше. Она думает, что я привел ее сюда насладится последней чашкой чая, после чего сверну ей шею и сброшу вниз. Потому Шизука старается насладится последними мгновениями своей жизни – поймать сатори. Дети в наше время такие драматичные… слишком много сидят в телефоне.

- Я готова. – наконец она ставит термос на крышу, продолжая глядеть вдаль, на уходящее под воду солнце: - я готова.

- Отлично. Вот и поговорим. – осторожно беру термос, он дорогой, из запасов Логова Злодейки, а Бьянка не скупится на нужные вещи, все у нее самое лучше. Будет жаль если термос сейчас упадет с крыши и… конечно же ничего с ним не