Воспоминания - Андрей Фадеев

8-е. От министра внутренних дел графа В. П. Кочубея А. М. Фадееву.

«Милостивый государь мой, Андрей Михайлович! Получив с последнею почтою копии с указов, о пожаловании г. Контениусу по 2000 рублей столовых, я спешу поздравить и Вас с наградою (производством в следующий чин), которою, к сожалению моему, не могли Вы так долго воспользоваться, единственно по препятствиям, правилами в экзаменах полагаемым. Не зная, где находится ныне г. Контениус, я прошу покорно прилагаемое при сем письмо к нему доставить. Имею честь, и проч. Граф В. Кочубей. Диканька, сентября 1-го дня 1824-го года».

9-е. От генерала И. Н. Инзова к А. М. Фадееву (по поводу предполагавшейся их поездки в Петербург).

«Милостивый Государь Андрей Михайлович. Неожиданное происшествие, поражающее каждого благомыслящего[81], заставляет меня повременить поездкою в С.-Петербург; тем более что иным дано знать, что по нынешним обстоятельствам приятнее будет, когда каждый останется на своем месте, не отлучаясь от оного. После сорокалетней слишком службы, больно увидеть себя, окруженного завистниками, а сей случай, по тем же причинам, неизбежен, — как лицо новое, там мало кому известное и явившееся как будто нароком в минуту беспокойств и неприятностей. Я дружески прошу Вас отложить до сентября, дать время успокоиться. Тогда гораздо приятнее будет предстать и ходатайствовать по делам колонистским. Оно будет надежнее чем теперь. Подумайте о сем хорошенько, и Вы увидите, что я имею основательную к тому причину; притом времени до сентября не так далеко, чтоб могло сделать какую-либо разницу. Искренно уважаемой Елене Павловне прошу засвидетельствовать мое почтение. Вас душевно любящий Иван Инзов. Кишинев 20-го февраля 1826-го года».

10-е. От Начальника главного штаба Его Императорского Величества к генерал-лейтенанту Инзову, от 13-го мая 1826-го года.

«По Высочайшему повелению имею честь сообщить Вашему Превосходительству, что Государь Император, будучи известен, что блаженной памяти Император Александр Павлович изволил принимать Высочайшее участие в действительном статском советнике Контениусе, служащем под начальством Вашим, желает знать, чем может быть полезен сему достойному и заслуженному чиновнику, о котором, как равно и о помощнике его 8-го класса Фадееве, действительный тайный советник граф Кочубей в письме своем к покойному Государю в 1824-м году, столь лестно отзывался. Выписку же из сего письма, найденную в кабинете в Бозе почившего Государя, относительно Контениуса и Фадеева, при сем прилагаю».

11-е. От генерал-лейтенанта Инзова начальнику главного штаба Его Императорского Величества, от 5-го июня 1826-го года.

«На почтеннейшее письмо Вашего превосходительства от 13-го мая, сим честь имею ответствовать. Г. экстраординарный член попечительного комитета действительный статский советник Контениус, деятельною и полезною службою своею, коею весьма много содействовал утверждению благосостоянии колоний южного края России, приобрел в полной мере право к обращению на себя особенного внимания Его Императорского Величества. Но при отличном его бескорыстии, соединенном с примерно нравственною и умеренною жизнью, он совершенно доволен при остатке дней своих получаемым от щедрот монарших жалованием и столовыми деньгами. Почему, если Государю Императору угодно будет явить сему достойному чиновнику знак Высочайшего благоволения, — то я полагаю его совершенно заслуживающим награждения орденом Св. равноапостольного Кн. Владимира большого креста второй степени.

Вместе с сим, я осмеливаюсь ходатайствовать у Вашего Превосходительства о обращении Высочайшего внимания на усердную и деятельную службу сотрудника г. Контениуса, лично Вам известного, старшего члена Екатеринославской конторы иностранных поселенцев г. Фадеева. О таковой службе его свидетельствовал блаженныя памяти Императору и сам г. Контениус, в известном Вам письме, писанном им к покойному Государю в октябре месяце прошлого 1825-го года, в бытность Его Величества в Молочанскнх колониях, — ибо признает его в полной мере способным, по смерти его, продолжать и довести до желаемой цели устройство и благосостояние колоний в управлении его, состоящих. Я же, с моей стороны, имея в г. Фадееве по управлению колониями надежного помощника, и удостоверясь о отлично ревностной и полезной его службе, намеревался походатайствовать ему награждение в Таганроге лично у покойного Государя, — но последовавшая ко всеобщей горести нашей кончина Его Величества воспрепятствовала мне учинить сие. Почему я всепокорнейше Вас прошу испросить ему равномерно Всемилостивейшее награждение орденом Св. Анны второй степени. Имею честь, и проч. Иван Инзов».

12-е. От г. Инзова А. М. Фадееву.

«Любезнейший Андрей Михайлович. Искренно благодарю Вас за извещение желаний добрых сердец, — здесь не может быть зло, а потому охотно следую их советам. Лучше быть хотя намеком званным, нежели оглашенным, ибо при малом даже расположении, охотнее склоняется сердце, человека удовлетворять нежели отказывать. Впрочем, уповаю во всем на Бога. И так приняв от достойнейшего нашего Архипастыря благословение, отправляюсь 1-го числа ноября в путь, чтобы увидеться с Вами и еще обо всем потолковать, а там, — перекрестясь! До свидания, душевно обнимаю Вас. Иван Инзов».

(Писано, кажется, по поводу предполагавшейся Инзовым поездки в Петербург).

13-е. От генерала Инзова к А. М. Фадееву, в Петербург, куда он был вызван по поводу преобразований и сокращений, предпринятых министерством графа Закревского. Письмо это любопытно выражениями мнений Инзова и его своеобразным слогом.

«М. Г. Андрей Михайлович. Благодарю Вас за уведомление о обстоятельствах, по коим Вы туда вызваны. Цель предмета, улучшить в государстве народное богатство, — есть священна, — коль скоро отклонены будут все случаи (за исключениями естественных), приводящие в расстройство, а потом и в совершенный упадок, хозяйство поселянина. Когда доставится ему возможность приобретать, а не терять; когда промышленность, разных по хозяйству ее отраслей, получит беспрепятственное движение и не стеснится извлечением из оной особенных расчетливых выгод правительства, которые нередко бывают сопряжены с затруднительными хлопотами, а тем самым отнимают всю охоту заниматься оною. Неоспоримо, что промышленность всякого рода есть единственный источник народного богатства, но ощутительная ее польза тогда только бывает, когда свободно извлекаемая выгода есть ее поощрение. Тогда возрождается охота, время улучшает и приводит к совершенству. Но без сего, мне кажется, что все труды будут напрасны, и останутся только памятником на бумаге и временным предметом толков модных экономов, сидящих в долгах по шею.