Глубина в небе (авторский сборник) - Вернор Виндж

Эзр засмеялся бы, если бы не подозрение, что санированные скорлупки передают каждый его звук зипхедам Брюгеля. Но у него впервые за весь день мелькнула радостная мысль. Тринли нам парил мозги! Старый хвастун часто заносился, но бывал достаточно осторожен, чтобы не делать этого перед Томасом Нау. Когда придется давать Рейнольт подробности, Тринли полезет в инструкцию чипа… и вылезет с пустыми руками. Почему-то Эзр ему не слишком сочувствовал. Хоть раз старый паразит получит то, что заслужил.

21

Чиви Лин Лизолет много времени проводила снаружи. Может быть, если этот фокус старого Тринли с локализатором сработает, это переменится.

Чиви плавала над линией стыка Алмазов 1 и 2. Сейчас она была на солнце, и летучие вещества отсюда убрали или они выкипели. Нетронутая поверхность алмазов была серой, гладкой и тусклой, почти опалесцирующей. Свет солнца в конце концов пережег в графит верхний слой толщиной примерно миллиметр, этакий микро-реголит, маскирующий блеск. Каждые десять метров сиял радужный блеск – там, где стоял сенсор. С другой стороны выступали электросопла. Даже с такого близкого расстояния трудно было заметить их работу, но Чиви свою аппаратуру знала: электросопла плевались миллисекундными выбросами, руководимые программами, которые прослушивали датчики. И даже это было недостаточно точно. Чиви две трети времени проводила, паря над скалами, корректируя электросопла – и все равно скалотрясения были опасно велики. При наличии более точных сенсоров и программ, о которых говорил Тринли, будет легко настроить режимы тяги. Скалотрясений будут миллионы, но они будут так ничтожны, что никто их и не заметит. А тогда ей не придется столько времени здесь торчать. Чиви подумала, каково это будет – жить на низконапряженном цикле Вахт, как все. Кое-какие медицинские ресурсы это сбережет, но бедный Томас окажется еще более одинок.

Она отогнала от себя эту мысль.

Есть вещи, которые ты можешь изменить, а есть которые не можешь. Скажи Тринли спасибо за то, что могут сделать его локализаторы.

Она вылетела из расселины и вызвала по рации свою команду.

– Обычные проблемы, – отозвался голос Флории Перес. Флория парила над «верхним склоном» Алмаза-3. Над теперешней нулевой поверхностью группы скал. Там каждый год терялись несколько электросопел. – Три расшатанных крепления… вовремя их поймали.

– Отлично. Я пошлю туда Арна и Диму. Кажется, мы сегодня рано закончили. – Она улыбнулась. Останется время для собственных интересных дел. Она отключила коммуникатор от общей частоты. – Эй, Флория! Ты на этой Вахте в дистилляторной?

– А как же! – Короткий смешок. – Я каждый раз пытаюсь получить эту работу; и работа на тебя входит в необходимые издержки.

– Ну, так у меня для тебя что-то есть. Договоримся?

– Там посмотрим. – Флория была задействована всего лишь в десятипроцентном цикле работы, но все равно не сразу соглашалась на предложения Чиви. Человек Кенг Хо не может не поторговаться. – Встретимся в дистилляторной через пару килосекунд. Чайку попьем.

Дистилляторная для летучих веществ находилась в конце своего медленного пути через темную сторону скал и сейчас сверкала башнями и ретортами в морозном свете Арахны. В других местах она светилась тускло-красным – там, где шло разложение и рекомбинация. На выходе получались материалы для фабрики и органический ил для бактериальных. Ядро дистилляторной было построено из материалов флота Кенг Хо. Эмергенты тоже привезли с собой такую аппаратуру, но она погибла во время битвы. Хорошо еще, что наша уцелела. На ремонт и на строительство пришлось ободрать все корабли. Будь ядро дистилляторной сделано по технологии эмергентов, чудом было бы, если бы еще хоть что-нибудь работало.

Чиви причалила катер в нескольких метрах от дистилляторной. Выгрузив свой обернутый в термооболочку груз, она по тросовым перилам подтянулась ко входу. Вокруг высились сугробы – то, что осталось от запасов летучих веществ: воздушный снег и океанский лед с Арахны. Они были привезены издалека и достались недешево. Большие массы, особенно воздушного снега, пропали при Вспышке и последующих случайных засветках. Остаток был помещен и сбалансирован в самой безопасной тени, расплавлен в бесполезной попытке склеить скалы, использован для дыхания, еды и жизни. У Томаса был план выдолбить часть Алмаза-1 и сделать по-настоящему надежное пещерное хранилище. Может быть, это окажется ненужным. Солнце медленно угасает, и будет проще сохранить то, что осталось. Тем временем дистилляторная медленно двигалась – менее десяти метров в год – через сугробы льда и воздуха. За ней оставался блеск необработанного алмаза и цепочка якорных гнезд.

Контрольный пост Флории находился в цоколе самых задних башен дистилляторной. В исходном виде это была всего лишь герметичная каморка, где можно было перекусить и соснуть. За годы Изгнания ее обитатели кое-что к ней добавили. Чиви на секунду остановилась. Почти всю свою жизнь она провела в замкнутых помещениях и туннелях или снаружи – в вакууме. Последние изменения Флории превратили контрольный пост в нечто промежуточное. Чиви могла себе представить, что сказал бы Эзр: действительно похоже на маленькую хижину, картинка из волшебной сказки, как мог бы жить фермер у подножья заснеженных холмов на древней Земле рядом с зимним лесом.

Чиви протиснулась мимо аутригеров и якорных тросов – опушка волшебного леса – и постучала в дверь.

Торговля – это всегда весело. Она много раз пыталась объяснить это Томасу. У бедняги доброе сердце, но он происходит из такой культуры, которая просто не может этого понять.

Чиви принесла частичную плату за последнюю выдачу Флории: в термоупаковке был двадцатисантиметровый бонсай, который папа строил несколько мегасекунд. Микропапоротники соединяли кроны в густой навес. Флория поднесла бонсай к свету и посмотрела сквозь зелень.

– Смотри, какие мошки! У них цветные крылья!

Чиви в ответ на реакцию подруги всегда тщательно изображала безразличие, но сейчас не могла с собой справиться и рассмеялась.

– А я думала, заметишь ли ты.

Бонсай был меньше, чем папа обычно делал, но был, быть может, самым красивым, лучше всех, которые Чиви видела в библиотеке. Она полезла рукой в упаковку и вытащила вторую половину платы.

– А это лично от Гонле. Зажим-подставка для бонсай.

– Это же… дерево!

Бонсай Флорию очаровал. Деревянная подставка вызвала реакцию более чем удивленную. Она провела пальцами по полированной зернистой поверхности.

– Мы теперь можем делать его тоннами, вроде как восстанавливать из сухой трухи. Конечно, поскольку Гонле его выращивает в баках, вид у него несколько странный. – Полосы и извивы – это были биоволны, застывшие в дереве. – Нам нужно чуть больше места и времени, чтобы получить настоящие кольца.

А может, и нет. Папа считал, что может и не получится заставить биоволны изобразить кольца роста.

– Неважно, – рассеянно сказала Флория. – Гонле выиграла пари… или твой отец его для нее выиграл. Ты только представь себе – полно настоящего дерева, а не прутики в пузырьках бонсай или ветка в парке времянки. – Она перевела взгляд на довольное лицо Чиви. – И наверняка Гонле считает, что это более чем плата за последнюю сделку.

– Ну… мы надеялись, что это тебя смягчит.

Они сели, и Флория принесла обещанный чай – с плантаций Гонле Фонг, созданных из сугробов летучих веществ и алмаза, окружавших дистилляторную. Потом они стали смотреть список, который Бенни и Гонле вместе составили. Это был не просто заказ, а результат торговли, шедшей день за днем в заведении Бенни. Были здесь и предметы, нужные только эмергентам. Господь Всей Торговли, да здесь и предметы, которые Томас мог бы просто потребовать, а Ритцер Брюгель потребовал бы наверняка.

Возражения Флории были каталогом технических трудностей, перечислением всего, что ей нужно, чтобы выполнить в дистилляторной то, что ее просят. Она могла в этих сделках просить, чего хочет, но то, что ее просили сделать, на самом деле было технически трудно. Когда-то, до Полета, когда Чиви было не больше семи, папа взял ее на дистилляторную на Триленде. «Вот что питает бактериальные, Чиви, точно так, как бактериальная питает парки. Каждый уровень еще удивительнее предыдущего, но выполнить даже простейшую дистилляцию – это вид искусства». Али любил свой уровень этой работы больше всего, но имел уважение и ко всем другим. Флория Перес была талантливым химиком, и мертвый ил, который она создавала, был произведением искусства.

Через четыре тысячи секунд они согласовали перечень уступок и услуг на весь остаток Вахты Флории. Потом они немножко еще посидели, распивая новую партию чая и лениво обсуждая, что можно будет попробовать, когда будут достигнуты текущие цели. Чиви передала Флории заявление Тринли насчет локализаторов.