Соколиная охота - Виталий Абоян

Только не тем он занят. Нужно не новости слушать, а запросить помощь.

Куцев задумался, куда отослать данные. Судовладельцу? Номер его «балалайки» известен только капитану. Просто в сеть? Глупость, граничащая с идиотизмом: там данные, конечно, найдут. Но не исключено, что это будут какие-нибудь черенки, которым и дела нет до пропавшего танкера. Тогда куда? Адресата нужно выбрать тщательно, чтобы не ошибиться. Кто станет спасать их? Виктор подумал и понял, что не знает ответа. Значит, придется возвращаться. Пускай Мустафа решает – он капитан, он должен владеть подобной информацией.

Мысль о Хопкинс-Джани вернула воспоминание о ланданабадском пабе. И о детстве, проведенном вместе, бок о бок – лучшие друзья.

А что, собственно, мешает это проверить? Странная мысль, раньше она никогда не приходила в голову Куцеву.

Формирование запроса: «рейс № 346, Амстердам – Мюнхен. Пассажиры Куцев и Хопкинс-Джани». Фамилию Мустафы Виктор внес чисто машинально, подумав в тот момент, что руки дрожать перестали совсем – это было странно, ведь таблетку он выбросил.

«Результат поиска:

Рейс № 346, Амстердам – Мюнхен.

Пассажиры Зухра Куцева, Владимир Куцев, Виктор Куцев, Али-Энтони Хопкинс-Джани, Алия Хопкинс-Джани, Мустафа Хопкинс-Джани, Фатима Хопкинс-Джани.

Погибли в катастрофе 14 июля…»

Куцев понял, что медленно сползает вниз по склону – сил удержаться у него не было. Ноги стали ватными, руки опустились и болтались двумя бесполезными плетьми. В голове пульсировала резкая боль, вызывающая при каждом ударе появление черных кругов перед глазами. Со лба крупными каплями катился пот. Виктор чувствовал, что вдохнуть не удается, легкие никак не могли расправиться, наполняясь воздухом. Организм отказывался жить.

Куцев из последних сил выскребал заветный тюбик из кармана. Оказывается, он вовсе не Куцев. Виктор Куцев мертв. Вот уже четырнадцать лет, как его нет в числе живых. Равно, как и Мустафы Хопкинс-Джани. Кто же они такие, черт возьми?!

Непослушные пальцы откупорили крышку, целая горсть таблеток полетела вниз, отскакивая от камней. Последняя надежда, неужели он рассыпал их все?! Нет, в пластиковой тубе осталось еще пара. Он вытряхнул их в рот, обе. Знакомый резиновый привкус наполнил, казалось, всю голову. Понемногу начало отпускать. Что это за дрянь такая? Ему говорили, что это обезболивающее, что оно поможет справиться с синдромом отмены синдина. Только это все вранье – не было у него никакого синдрома отмены, была ложная память, в которой сознание постоянно находило бреши. Вот, что провоцировало приступы.

И встреча в пабе – разумеется, она не была случайной. Его там ждали, а Мустафа… Впрочем, никакой он не Мустафа.

От резинового привкуса стало тошно, но черные пятна исчезли, и легкие начали исправно качать воздух.

Никаких сообщений! Спасение теперь придется отложить. Теперь есть дело поважнее – нужно выяснить, кто он такой. И кто такой Мустафа, не случайно встретивший его в ланданабадском пабе.

Рука нащупала угловатую твердость «дыродела», торчащего из-за пояса джинсов. Вороненая сталь отчего-то слишком удобно и привычно легла в ладонь. Ничего, теперь ему все расскажут, не отвертятся.

Лже-Куцев воткнул пистолет обратно за пояс и, ломая ногти о мелкую острую гальку, из которой в основном состоял склон, полез обратно наверх.

36. Авианосец «Зенг Хе»

Резкий искусственный свет заставлял глаза слезиться. Зрение и без того подводило – все вокруг было нечетким и то и дело подергивалось темной пеленой, будто кто-то непрерывно включал и выключал коммуникатор, передающий видеокартинку.

Шэнь снова разлепил веки. Металлические переборки, люминесцентные лампы на ребристом металлическом потолке, какое-то оборудование и пробирки на никелированном столе. И все, кроме стола с оборудованием, привычного зеленоватого цвета. Стало быть, он на авианосце.

Хотелось, конечно, надеяться, что это мерцающая люминесцентным светом комната находится где-то в районе горы Тайшань, и двери ее открываются прямо в райские сады. Но Шэнь был далек от мысли, что на горе Тайшань, да и в Диюй, откуда придется снова отправиться отбывать свой срок в Срединный мир, завелся дизайнер со склонностями к армейской тематике. Вот только пока непонятно, каким образом он снова ожил. Шэнь отчетливо помнил, как пули, выпущенные Хэ, дважды ударили в грудь, как там стало горячо, и мир исчез. А теперь он здесь.

Шэнь попробовал пошевелиться – конечности ощущались, но двинуть ими он не мог. Привязан? Скорее всего.

И где же распорядитель сего действа?

Распорядитель не заставил себя ждать.

– Очнулся? – послышался голос. Это был Хэ. Шэнь не видел полковника, но голос узнал.

– Что со мной? – Вопрос вырвался сам собой, Шэнь не планировал вступать в переговоры.

– На самом деле, Шэнь, мне самому очень интересно, что с тобой, – усмехнувшись, ответил Хэ. – Ты зачем в свою «балалайку» полез?

Сначала голову, а потом и все тело пронзила острая и быстрая, словно молния, боль. Шэнь стиснул зубы и тихо застонал. Взор опять заволокло темным, но звуки остались.

– Молчишь? – снова Хэ. – Ну, молчи, теперь и так придется все делать заново. И на скорую руку. Ты ведь догадываешься, что на скорую руку хорошо никогда не получается?

– Я – человек, – пробормотал Шэнь, отплевывая натекшую в рот слюну – почему-то проглотить ее не удавалось.

– Знаю, – ответил Хэ. Похоже, полковник над чем-то раздумывал. Шэню он отвечал между делом. – Знаю. Но нам-то нужна программа, понимаешь? А ты, болван, ее зачем-то испортил. И что теперь с тобой делать?

О чем это он говорит? Шэнь не понимал слов полковника. Какая еще программа? И что там творит Хэ, почему его все время бросает то в жар, то в холод? Где он вообще?

Шэнь повертел головой – голова не была фиксирована. Хэ обнаружился справа и сзади – даже выгнув до боли в позвонках шею, видно его было плохо. Полковник стоял перед открытым раллером, к которому тянулся толстый серебристый провод. Отсюда тянулся. «От моей головы», – догадался Шэнь. Психопривод.

В голове царил полный сумбур. Из небытия в сознании всплывали обрывки непонятных сведений, которые, казалось, вот-вот захлестнут и без того висящего на грани беспамятства Шэня. Сожаления капитан не испытывал, но стойкое чувство приближающейся смерти не покидало. Но со счетов списывать его рано, он зачем-то нужен Поднебесной. Или он нужен лично Хэ?

– Так зачем ты полез в «балалайку»? – опять задал свой вопрос Хэ. – А, капитан? Мы же с тобой договаривались, помнишь? И «балалайка» твоя – собственность Китайской Народной Республики. Так что ты теперь, получается, вредитель, враг народа. И что мне с тобой делать?

– Не знаю, – честно ответил Шэнь.

Договаривались? Странно, но ничего такого капитан не помнил. Он знал, что он – Цу Мин Шэнь, капитан ВВС КНР, отобранный для специальной секретной миссии. Да, он давал согласие на использование своего мозга в качестве основы для программы управления комплексом информационной атаки «Лэйгун». Ага! Вот, значит, что это за программа. Хотя, если уж быть честным до конца, его согласием особо никто не интересовался, просто дали подписать какую-то бумагу для соблюдения формальностей в рамках международных договоренностей. Ну, хорошо, хоть что-то прояснилось. Воспоминания потихоньку всплывают. Стертые и заблокированные воспоминания. Его обманули, программа не просто будет работать в его голове, она полностью… «переформатирует» личность капитана Шэня, не оставив ничего человеческого. Из него хотят сделать живую машину.

Но вот о каких-то договоренностях с Хэ он не помнил. Врет? Вряд ли – какой ему смысл?

– Как я… – Язык ворочался с трудом. – … Жив?

– Ты имеешь в виду, как выжил, попав под пули? – Хэ искренне расхохотался. – Неужели ты думал, что я позволю тебе отдать концы? Я так и знал, что ты заартачишься и станешь геройствовать. Ты что – хотел мне горло перегрызть, что ли? А пули я сразу заменил, как только тебя искать начали – мелкая пластиковая картечь с парализующим составом. Раны выглядят устрашающе, но не опасны. Сейчас больно будет, – внезапно предупредил полковник.

Капитан заорал, что было сил. Не обманул Хэ, сволочь, больно действительно было. Казалось, что на несколько секунд в мире ничего, кроме боли, не осталось.

– Что вы делаете? – простонал капитан.

– Я, понимаешь ли, капитан, – решил все-таки пролить свет на свои действия полковник, – пытаюсь восстановить работоспособность программы. Ты же ее зачем-то взломал и раньше времени запустил в пустую свою голову. Все настройки сбились – зачем ты ее активировал без связи с «Лэгуном», а? Все испортил. Ты нам сейчас очень нужен, голова твоя, нейросенсорными контактами нашпигованная, – нужна. Только без программы толку с нее ноль. А ты, негодяй, подпортил работу мозговедов своими экзерсисами с государственной «балалайкой». Конечно, если бы ты сам мог – в смысле, вот так, без программы мог бы настроить мозги на сетевые протоколы, – можно было бы все оставить, как есть. Но делать нечего, судя по всему, придется капитаном Шэнем пожертвовать. Жаль, хороший был парень.