Земля белых облаков - Сара Ларк

Гвинейра скорее вспомнила каменные круги, расположенные на территории Уэльса, о которых ее няня любила рассказывать невероятные истории. Если девушке не изменяла память, с их помощью кельтским жрицам удалось заколдовать римских солдат или что-то в этом роде. Но такая история наверняка показалась бы Лукасу недостаточно классической.

Между серыми валунами паслись овцы из огромного поголовья Киворд-Стейшн – недавно объягнившиеся овцематки. Гвинейра пришла в восторг от вида хорошеньких ягнят. Однако Джеральд был прав: кровь уэльских горных могла еще больше улучшить качество их шерсти.

Лукас удивленно поднял брови, когда Гвинейра объяснила, что этих овец в ближайшее время должен покрыть баран из Уэльса.

– Разве в Англии принято, чтобы юные леди… так… так откровенно… говорили о… размножении животных? – осторожно спросил он.

– А как мне еще о нем говорить? – В сознании Гвинейры овцеводство и правила приличия никак не соприкасались между собой. Она, конечно, понятия не имела, каким образом дети появлялись в утробе женщин, но то, как покрывают овец, девушка наблюдала не раз, и никто никогда не говорил ей, что в этом есть что-то неприличное.

Лукас слегка покраснел.

– Ну… это ведь… довольно щекотливая тема… Разве дамам пристало ее обсуждать?

Гвинейра пожала плечами.

– Моя сестра Лариса разводит вест-хайленд-терьеров, а моя вторая сестра – розы. Они говорят об этом целыми днями. Так почему же мне нельзя говорить об овцах?

– Гвинейра! – воскликнул Лукас, заливаясь краской. – Ах, давайте просто-напросто забудем об этой теме. Это действительно неприлично, особенно в нашем с вами необычном положении! Уж лучше понаблюдать за играми ягнят. Разве они не прелестны?

Гвинейра привыкла оценивать ягнят скорее с точки зрения выхода шерсти, но, как и все новорожденные животные, они, конечно же, были очень милыми. Она согласилась с Лукасом и не стала спорить, когда он сразу же после этого предложил направиться обратно к дому и таким образом потихоньку завершить конную прогулку.

– Думаю, вы увидели достаточно и теперь можете самостоятельно ориентироваться на территории Киворд-Стейшн, – сказал он, помогая Гвинейре спуститься с остановившейся перед конюшней Игрэн. За эти слова девушка была готова простить Лукасу все его странности. Очевидно, он был вовсе не против того, чтобы его невеста совершала конные прогулки в одиночку! Во всяком случае он не затронул тему «компаньонки» – может быть, потому, что пролистнул эту главу в учебнике по этикету или потому что даже представить себе не мог, что у юной девушки возникнет желание самостоятельно скакать по полям.

Как бы там ни было, Гвинейра сразу же решила воспользоваться этим. Не успел Лукас отойти в сторонку, как девушка поспешила обратиться к старшему из пастухов:

– Мистер Мак-Эрон, завтра утром я собираюсь проехаться одна. Пожалуйста, к десяти часам подготовьте для меня нового жеребца… и наденьте на него седло мистера Джеральда!

Свадьба Хелен с Говардом О’Кифом вышла вовсе не такой уж скромной, как поначалу предполагала девушка. Чтобы не проводить венчание в пустой церкви, преподобный отец Болдуин решил совместить его с воскресным богослужением, в результате чего перед Хелен и Говардом выстроился довольно длинный ряд поздравителей. Мистер и миссис Макларен позаботились об угощении для гостей, а миссис Гоудвинд прислала цветы для украшения церкви, которые она с помощью Элизабет собрала в роскошные букеты. Мистер и миссис Макларен нарядили Розмари в воскресное платьице нежно-розового цвета, в котором она рассыпала перед женихом и невестой лепестки цветов и при этом сама выглядела как маленький розовый бутончик. Мистер Макларен исполнял обязанности шафера, а Элизабет и Белинда Болдуин сопровождали Хелен в качестве подружек невесты.

Хелен надеялась, что благодаря воскресной службе сможет увидеться и с другими девочками, но ни одна из живущих далеко от Крайстчерча семей на нее не явилась. Хозяев Лори тоже нигде не было видно. Хелен была обеспокоена, но не хотела портить этот торжественный день печальными мыслями. Она наконец-то пришла в себя после новости о столь спешной свадьбе и твердо решила, что постарается устроить все как можно лучше. За последние два дня она получше присмотрелась к Говарду, поскольку он остался в городе и заходил к Болдуинам по нескольку раз в день. Вспышка гнева, которую вызвало у него упоминание о семье Уорденов, сначала неприятно удивила и даже напугала Хелен, но когда разговор не касался этой темы, Говард казался ей довольно спокойным и уравновешенным человеком. Он использовал вынужденную задержку в Крайстчерче, чтобы сделать все необходимые покупки для своей фермы, а значит, его финансовые дела шли более-менее хорошо. В выходном костюме из серого твида, который он надел на венчание, Говард имел вид преуспевающего человека, несмотря на то что наряд этот был явно не по погоде и заставлял мужчину постоянно потеть.

Сама Хелен была одета в нежно-зеленое летнее платье, которое она еще в Лондоне мысленно «назначила» свадебным. Разумеется, белое кружевное платье смотрелось бы на невесте красивее и торжественнее, однако девушка посчитала его покупку легкомысленным расточительством. В конце концов, роскошное шелковое подвенечное платье она уже больше никуда не смогла бы надеть. Блестящие волосы Хелен сегодня были распущены и свободно спадали ей на плечи – прическа, на которую миссис Болдуин то и дело неодобрительно косилась. Однако миссис Макларен и миссис Гоудвинд настояли, чтобы Хелен появилась на свадьбе именно в таком виде. Они лишь зачесали спадающие на лицо пряди назад, закрепили их с помощью красивой повязки и украсили волосы невесты цветами. Хелен и сама считала, что еще никогда в жизни не была такой красивой, а обычно неразговорчивый Говард даже расщедрился на комплимент:

– Вы выглядите… э-э-э, прелестно, Хелен.

Хелен вертела в руках его письма, которые она по-прежнему всегда носила с собой. Когда же он наконец-то раскрепостится и повторит эти красивые слова, глядя ей в глаза?

Само венчание получилось очень торжественным. Преподобный отец Болдуин оказался превосходным оратором, умевшим заставить общину слушать его речи с открытыми ртами. Когда он говорил о любви, которая должна сопровождать супругов «в горе и в радости», все женщины в церкви прослезились, а мужчины зашмыгали носами. Однако ложкой дегтя в бочке меда для Хелен оказался выбор свидетельницы. Сама невеста хотела, чтобы в ее роли выступила миссис Гоудвинд, однако миссис Болдуин решила, что свидетельницей Хелен должна стать она, а отказать жене преподобного отца было бы очень невежливо. Зато свидетелем был викарий Честер, который казался женщине в высшей степени милым молодым человеком.