Мир растений: Рассказы о культурных растениях - Алексей Всеволодович Смирнов

прививать к бухарской, если она хуже приспособлена к засухе, а плоды груши Регеля не менее вкусны? Тут еще много неясного. Между этими двумя грушами имеется масса помесей, и не все хорошо изучены. Важно лишь то, что на какую грушу ни привить культурный сорт, на Регеля или на бухарскую, обе имеют длинные корни, которые скрепляют почву, как железная арматура. На тех пашнях, где растут груши, почву не сдует и не смоет.

Все это очень хорошо. Но смущает одно обстоятельство. Недавно в тех местах побывал знаток грушевых дел П. Комиренко. Он посетил питомники, где выращивается молодняк груш для посадок в степи. Он, конечно, рассчитывал увидеть малютки-груши Регеля и бухарскую. На самом деле посадочный материал выращивали из семян, которые завозили из… России. Но ведь саженцы, которые вырастут из российских семян, не будут так приспособлены к жесткому и сухому климату Каршинской степи, как свои, каршинские.

Единственное объяснение, которое приходит в голову, касается того самого длинного корня груши, о чем мы толковали раньше. В сухой Каршинской степи корень диких груш очень длинен. Корни российских груш тоже длинны, но не в такой степени. Может быть, лесничим на питомниках удобнее манипулировать с более короткими корнями? И груши будут меньше страдать при пересадке?

Теперь простимся с грушей Регеля и переместимся в степные края Северного Кавказа, где дикие груши тоже растут и так же много возникает недоуменных вопросов. Кавказские лесоводы давно мечтали высаживать свои груши в лесные защитные полосы на полях. Груша хорошо собирает вокруг себя снег и копит воду для полей. Она способна расти на засоленной почве да еще и плоды дает. Говорят, что никакая древесная порода не может принести подобной двойной пользы.

Первым по-серьезному занялся изучением груши в степи видный советский лесовод И. Елагин. Поначалу ему пришлось столкнуться с рядом загадочных явлений. Отправляясь к месту своих работ, он представлял себе, что изучать груши придется где-то вдалеке от населенных пунктов (с приходом человека лес обычно отступает!). Оттуда, из глубинки, придется вывозить грушу и сажать в степи. На деле же вышло как раз наоборот.

Проехав несколько станиц, Елагин, к великому изумлению, увидел, что они окружены грушевыми перелесками. И чем дальше от станицы, тем меньше становилось груш. В грушняках ходили люди, толклась и объедала стволики скотина. Каждый упавший плод буренки подбирали и с аппетитом отправляли в желудок. А грушевый лес не редел. Напротив, становился гуще!

Поговорив со старожилами, Елагин узнал, что леса вокруг станиц были вырублены еще в стародавние времена. За околицей, за последними хатами, тогда расстилались голые пустоши. Это был стравленный животными, затоптанный копытами выгон.

Потом на пустошах каким-то непонятным образом стали появляться груши. Их становилось все больше, и наконец они заполонили выеденные пастбища. Конечно, появились в компании с грушей и другие деревья, но те быстро вырубали. Понять можно: население станиц приумножалось и древесина была нужна позарез. Однако груша сохранялась. В ее честь собирались специальные станичные советы. Выносили строгие постановления. За порубку груш строго взыскивали с виновных.

Что же касается той части молодняка, который объедали коровы, то они же и восполняли убыток. Они разносили грушевые семена, которые не переваривались в желудке. Семена двигались по коровьему кишечнику долго, дней десять. За это время буренка перебиралась на другое, дальнее пастбище и здесь наконец вместе с пометом оставляла драгоценные грушевые семена. Нелишним будет отметить: молоденькие груши рогатым бестиям обгладывать тоже не всегда удается, потому что именно у молодняка на ветвях имеются многочисленные колючки.

Изучая грушняки, Елагин, конечно, не забыл определить возраст деревьев. Как полагается, он измерял возраст у множества стволов. Когда стал обобщать цифры, заметил странную закономерность. Среди обмеренных деревьев примерно половина имела возраст восемьдесят или девяносто лет. Пятая часть — тридцать пять лет. Десятая — двадцать. Четвертую часть составляли совсем молоденькие шестилетки. Промежуточные возрасты попадались редко.

Чем объяснить, что восемьдесят лет назад вдруг появилась масса груш, а потом, полстолетия — ни одной? Почему потом снова появились груши и снова на полтора-два десятилетия перерыв?

Ученый взялся за историю края. Он проводил работы сразу же после войны. Шестилетки, с которых он начал, могли возникнуть в первой или второй год войны. Война — всегда бедствие для людей. Уходят годы. Гибнет скот. Зарастают лесом пастбища. Не эта ли причина вызвала появление груш? Именно эта. Ну а те груши, которым двадцать — двадцать пять лет. Они должны возникнуть в начале тридцатых годов. Кулаки резали скот. Пастбища снова забрасывались. Груши тридцатипятилетние выросли в годы первой мировой и гражданской войн.

Итак, не придем ли мы в будущем к тому, что все леса Кавказа превратятся в грушевые? Войны, к счастью, нет, но коровы-то бродят по-прежнему, и обработанные в их желудке семена рассеиваются живыми сеялками очень интенсивно. Нет, бояться этого нет оснований. Елагин изучил возобновление древесных пород в грушняках. Он насчитал там массу всходов молодняка клена, вяза и ясеня. И всех других деревьев, кроме… груши! Под своей собственной тенью груша не восстанавливается. Пройдет время, и под тенью вяза и ясеня груша зачахнет. И от былых грушняков не останется и воспоминаний.

Когда же это произойдет? Если не вмешается человек, то довольно скоро. Но, может быть, лесничие поступят так же, как делали раньше станичные советы. Будут создавать груше условия наибольшего благоприятствования. И она проживет два столетия. Так долго живут дикие груши.

Мощь и красота великовозрастных груш соблазняла многих. Известный немецкий садовод Н. Гоше в своем учебнике записал, что зрелая груша красивей всех плодовых деревьев. У него на питомнике рос огромный экземпляр этой породы. Высокий и крепкий, как дуб. Это дерево все хорошо знали. Оно служило ориентиром. И если надо было указать дорогу, то говорили: видишь эту высокую грушу? Под ней живет Гоше. Он дальше покажет. Гоше очень любил свое детище. Когда писал учебник, то поместил туда картинку этой груши, которую сам нарисовал.

В свое время на Соловецких островах монахи развели плодовый сад. Местность там суровая. Север. Холод. Почвы почти нет, одни каменья. В этой трудной ситуации самой устойчивой оказалась груша.

Отдав должное этому прекрасному растению, попытаемся взглянуть на грушу с позиций планетарных. Сравним ее с самой популярной из наших северных плодовых пород — яблоней. Плод груши вкусней яблока. Он тает во рту, а яблоко не тает. Груша кажется слаще, потому что в ней нет лишних кислот. Люди платят за грушу вдвое дороже, потому что больше любят. Но мир собирает груши вчетверо меньше